Отцовские долги - Наиль Эдуардович Выборнов
Встретили нас правильно: запертыми воротами. Причем, закрывали их, как я заметил, только когда увидели на горизонте нашу рать. А разглядеть ее оказалось несложно, дождей в этих местах, похоже, не было уже несколько дней, и дорога под копытами лошадей нещадно пылила. А так как скакунов было много, то и туча пыли поднималась высоко и была далеко видна.
– Поехали поближе? – спросил я у боярина Луки.
– Только не все вместе, – ответил он. – Вдвоем поедем, переговорим. Мало ли, чего они там подумать могли, время сейчас сам знаешь какое. Как бы стрелять не начали.
– Тогда поехали, – кивнул я и тронул коня вперед.
Но совсем близко нам подъехать не дали, и когда до ворот осталось с десяток саженей, с надвратной башни послышалось:
– Стоять! Кто такие? Чего надо?
– Мы из Киева, – ответил я. – Приехали вам на смену. У нас подорожная есть.
– Сменщики? – голос внутри оживился. – А чего рано так, договору срок только через две недели выходит?
– Ну как приехали, – ответил я, разведя руками. – Открывайте ворота, нам еще обоз разгрузить и обратно в Винницу отпустить надо.
– Погоди парень, – голос звучал уже без враждебности, но я по-прежнему не видел, кто со мной говорил. – Сейчас я спущусь, посмотрим подорожную и тогда уже будем решать, открывать вам ворота или нет.
– Чего-то он странный какой-то, – повернулся я к Луке Филипповичу. – Я бы на его месте радовался, что сменщики раньше приехали, а он не доверяет.
– Кто знает, – пожал плечами боярин. – Может быть, ему нравится на этой заставе жить? Ну или есть причины не доверять. Может быть, служба тут, она вовсе не такая, как нам рассказывали в Киеве?
– В смысле? – не понял я.
– Да в прямом, – ответил боярин. – Сам видишь, крепость на холме стоит, в чистом поле. Рядом паром через Днестр, но рядом ни одного домика, ни самой захудалой хаты не стоит. Хотя место, очевидно, оживленное должно быть, торговые гости здесь должны проезжать, да и самим паромщикам жить где-то нужно. А так выходит, что живут они в самом остроге. А зачем, если внутри и так место мало?
Как-то я об этом и не подумал.
Тем временем с надвратной башни сбросили веревку, по которой на землю спустился полностью седой мужчина, одетый в пластинчатую броню и с большим шестопером на поясе. Нечасто встретишь человека, вооруженного таким оружием. Оно, конечно, штука страшная – кости ломает, шлема вместе с черепом внутрь проминает. Но все равно, большинство меч предпочитает, потому что, чтобы шестопером орудовать и сила нужна недюжинная. Я бы, например, не смог.
– Ну что там? – спросил он. – Давай подорожную.
Я спешился, открыл седельную суму, нашел нужный сверток, достал из него выданную мне в Киеве бумагу, после чего протянул их мужчине. Тот принял, внимательно осмотрел грамоту, зачем-то потрогал пальцем оттиск печати, будто думал, что она может стереться, хмыкнул, протянул мне руку.
– Степан, – проговорил он. – Капитан отряда.
– Олег, – ответил я, пожал протянутую руку. – Будем знакомы.
– Значит, это вас Григорий нам на смену прислал? – капитан снова хмыкнул и качнул головой. – Ну и дерьмовую же работенку вы для себя выбрали. Честное слово, дерьмовую. Уж поверь, лучше в чистом поле за разбойниками гоняться, чем тут, на заставе сидеть.
– Да мы, если честно, ее и не выбирали, – ответил я, почесав голову. – Можно так сказать, что эта работа нас сама выбрали.
– Что, набедокурили где-то? – понимающе спросил Степан и, не дожидаясь ответа, продолжил. – Или враги бывшего нанимателя преследуют?
– Точно, – кивнул я. – Мстительные у него враги. Вот и нанялись заставу охранять, пока не утихнет все, из памяти не сотрется. Думали, посидим тихо, спокойно, в караулы походим, за переправой последим.
– Тихо и спокойно не получится, – качнул головой капитан, развернулся лицом к воротам и махнул рукой. – Открывайте! Пойдем, Олег, расскажу тебе, как и куда располагаться, за чем особое внимание требуется. Ты как, потерпишь нас еще одну ночь, мы соберемся и завтра отправимся?
– Потерплю, конечно, – пожал я плечами. – У нас палатки и шатры есть, можем прямо тут за стенами лагерь разбить, да переночевать.
– А вот об этом лучше забудь, – качнул головой наемник. – По ночам из острога не выходи, и никому из своих людей не позволяй. Следи, чтобы дозоры до заката возвращались, чтобы у караульных всегда факелов в достатке было.
– А что здесь такое творится-то? – я невольно поежился. – Что, озорует кто-то по ночам.
– Точно, – кивнул Степан. – Озорует. Это такие озорники, что после них только растасканные кости по земле собирать. Обглоданные, знаешь, до белизны. Вот этих тварей костеглотами и зовут.
– Не слышал ни разу, – мотнул я головой. – А почему их костеглотами зовут, если они костей не глотают?
– Да откуда ж я знаю, это ж не я придумал, – посмотрел на меня как на конченного придурка Степан.
– А ты, боярин Лука, не слыхал про таких? – обратился я к своему спутнику.
– Слыхал, – ответил тот. – Говорят, что твари эти на кладбищах живут, могилы раскапывают. Одинокого путника ночью подловить могут, скотину воруют, дикого зверя тоже могут порвать. Но днем их не увидишь, день они в логовах пережидают, а если ночью угораздит костеглота встретить, то уже не расскажешь никому ничего.
Да уж, повезло нам! Вот, как чувствовал, что не все так просто, как звучало это из уст киевского мэра: служба легкая, только знай дозоры, да караулы в порядке держи, местные мирные, торгуй с ними, да купцам проезжим охрану обеспечивай…
Да, все верно, в глушь он нас отправил прятаться, только, похоже, что вместо того, чтобы спокойно службу нести, мы тут будем по ночам запираться, да каждого шороха в темноте бояться. Черт его знает, что это за твари такие – костеглоты, но, похоже, еще одно порождение Последней Войны. Что-нибудь вроде тех же самых волкулаков.
Ворота тем временем уже открыли. Степан широким шагом двинул во двор крепости, я, ведя жеребца в поводу, пошел за ним. Остальное мое воинство тоже двинулось следом.
Двор крепости оказался застроен очень странно: с одной стороны дома очень плотно жались друг к другу, а с другой наоборот было
