Евгений Горский - Некто Рвинский
– Ничего, Андрей Георгиевич, – Виктор ободряюще похлопал меня по плечу. – Я тоже был таким же, как вы, пока, в один прекрасный момент, ясность окончательно и бесповоротно не настигла меня.
Бесконечная глубина ума постепенно становилась не такой уж бездонной, и первой оформленной мыслью моего разума стала кукуруза. Это желудок посылал сигналы в мозг, требуя продолжения.
– Наверное, при полной ясности останутся одни инстинкты, – пробормотал я, потянувшись за початком.
– Такое бывает, – тоном опытного наставника сказал Виктор, – когда ум сильно поглощён ясностью и воспринимает, только сигналы организма для удовлетворения элементарных потребностей. Через это многие проходят, а потом, происходит ассимиляция, и ум может вернуться к своей прежней деятельности. Но смотреть на всё, ему, теперь придётся сквозь призму адаптированной ясности.
– И что же я увижу?
– Кукурузу, конечно.
– И всё?!
– А что вы хотели? – Виктор снова расплылся в улыбке Джокера. – Ясность позволяет отделить объект от его сравнительных характеристик и описаний, обычно являющихся продуктом ума. В одних случаях, можно использовать их в жизни, а в других просто отбрасывать, как ненужные, – и он швырнул огрызок в птиц, начинающих снова слетаться на огород.
– Выходит, полная ясность может подкрасться незаметно, – утвердительно сказал я, проследив взглядом траекторию падения бывшего початка.
– Она всегда приходит неожиданно, – философски вздохнул Виктор, – когда её совсем не ждёшь. И от неё ни спрятаться, ни скрыться.
Единственное, что остаётся – это достойно встретить и мужественно прожить с ней всю оставшуюся жизнь.
Некоторое время, я задумчиво созерцал кукурузные заросли, пребывая в спокойном и умиротворённом состоянии.
– Помню, в детстве мы кидались подушками и, вдруг, самая большая из них попала мне по голове, – засмеялся я, представив себе эту картину. – Это было довольно странное ощущение способности более остро и словно слегка отстранённо воспринимать окружающую обстановку.
– Сравнение, конечно, не корректное, – усмехнулся Виктор, – но, что-то общее есть. Впрочем, ясность могла приблизиться, и вы это почувствовали.
Нахмурившись, я сосредоточенно пытался вспомнить то время.
– Жизнь непредсказуема, Андрей Георгиевич. Ясность всегда рядом с нами и может прийти в любой момент, среди самых разных ситуаций и обстоятельств.
Воспоминания мелькали в голове обрывками разноцветных картинок детства, но всё было довольно хаотично. Постепенно, я погружался всё глубже, а голос Виктора становился слышен всё тише.
– Вот так! – на плечо с размаху опустилась сильная рука, вырвав меня из забытья.
Виктор проникновенно смотрел мне в глаза, словно пытаясь пронзить их насквозь. Подобно волнорезу, ум мужественно сражался с волнами ясности, не давая им окончательно захлестнуть себя.
В этот момент, я неожиданно вспомнил о кукурузе. Жизнь – это причудливый коктейль из разнообразных желаний биологической и социальной природы, которые, во многом, определяют наши поступки. И когда туда пытаются влить тонкой струйкой неизвестный, на первый взгляд, ингредиент, то результат может быть непредсказуем.
Одним он придётся по вкусу, а другие, только недовольно поморщатся, едва попробовав. Однако, если мы не принимаем, но и не отвергаем одновременно, то, что остаётся в итоге?
– Кукуруза, – равнодушно подумал я, прислушиваясь к доносившимся крикам. – Неплохо бы ещё подкрепиться.
Сорвав початок, я методично принялся за работу.
– Знакомые звуки, – Виктор тоже обратил внимание на пронзительные вопли. – Судя по тембру голоса, это хозяин участка.
– Помогите! Ну, где же вы, бездельники?
– Пойдёмте, Андрей Георгиевич, – Виктор направился в сторону продолжавшихся криков, – а то он и сюда придти может.
Однако, как оказалось, в этом он ошибался. Мужчина просто не мог попасть к нам. Он вообще был не способен сделать хоть один шаг, по причине полного отсутствия такой возможности.
Я не верил своим глазам. Хозяин крепко привязал себя к дереву собственным гамаком.
– Где вы шляетесь? – завопил он, едва увидев нас. – Я уже полчаса глотку надрываю и всё без толку.
– Любое действие, уважаемый, – глубокомысленно заметил Виктор, – может привести к результату, а может, и нет. Так, что ваш скорбный труд не пропал зря.
Замолчав, мужчина подозрительно смотрел на него, пока мы с усилием развязывали хорошо скрученный гамак. Хозяин сначала не смог оторваться от любимого дерева и лишь мрачно вспоминал неизвестных людей, весьма нелицеприятно отзываясь о них. Наконец, основной поток любезностей иссяк.
– Сволочи! – напоследок устало выдохнул он, пытаясь шевелить конечностями. – Сказали, что расслабляться стоя гораздо полезнее для здоровья. Мол, когда лежишь, то кровь приливает к голове, и мозги не отдыхают, как следует. А чтобы я не упал, если, вдруг, случайно засну, меня необходимо привязать к дереву.
Мужчина зло сплюнул и ударом ноги подбросил гамак в воздух.
– Интересное замечание, – улыбнулся Виктор.
– А Фёдор всё равно будет лежать! – мужчина бережно поймал на лету падающий свёрток. – Умней мне уже не стать, сколько не отдыхай.
– Возможно, – серьёзно заметил Виктор. – Вам видней.
– Разумеется! – согласно кивнул тот. – Ну, а вы чего стоите? Идите, работайте.
– Скоро ли обед? – деликатно интересуюсь я.
– Будет, будет вам обед, – пробурчал мужчина, отвернувшись.
Мы переглянулись и неторопливо направились обратно на плантацию.
– Насколько же богата природа на разнообразные формы и типы жизни, – Виктор принялся спокойно запасаться кукурузой. – Похоже, вероятность обеда уменьшается прямо пропорционально выполненной работе.
– Можно сказать, она практически стремится к нулю, – киваю я.
Джокер на лице Виктора снова ярко проявил себя.
– Вот, только желудок с этим не согласится, да и разум, едва ли одобрит.
Виктор с любопытством наблюдал мою жующую физиономию с отсутствующим взглядом. Я стоял и с трудом переваривал информацию вместе с кукурузой. Это был процесс два в одном – разум и желудок, объединённые общей целью. Задача непростая, но выполнимая.
– Странная штука эта ясность, – бормочу я. – И зачем она нужна?
– Вопрос, конечно, интересный. Как далеко, Андрей Георгиевич, можно зайти, если постоянно спрашивать зачем? Вы можете проследить окончание логической цепочки при таком вопрошании?
Я попробовал мысленно это сделать, но мой разум категорически отказался от такой возможности, едва успев начать.
Взяв в руки прутик, Виктор стал рисовать на земле странные фигуры.
– Признаться, Андрей Георгиевич, я сначала подумал, что вы шутите.
– В каждой шутке половина правды, – бормочу я, с удивлением прислушиваясь к собственным словам.
Виктор продолжал лениво создавать сюрреалистические картины.
– Хорошо сказано. Впрочем, верным может быть и обратное утверждение. Но, человек, как правило, видит, что-то одно. Как вы думаете, почему?
– Каждому своё, – пожимаю я плечами.
Виктор усиленно молчит с непроницаемым лицом.
– Анализ может завести нас слишком далеко, – неожиданно делает он смелое заявление. – Там для любого гражданина это теряет своё значение.
– Жаль, только, что эти понятия абстрактны, – вслух произношу я собственные мысли.
Джокер снова радостно ухмыляется на всю ширину лица своего хозяина.
– Нет ничего более конкретного, чем полная абстракция, – заявляет Виктор, помахивая в воздухе прутиком, как дирижёрской палочкой. – Это предельная простота.
– И что же делать?
– Ничего. Например, как вы думаете, что было вначале, яйцо или курица? – озадачил меня Виктор странным вопросом.
– Яйцо, наверное, – неуверенно ответил я в ожидании сюрприза.
– Конечно. А откуда появилось яйцо?
– Ну, видимо, была другая курица.
– И когда же закончится подобная цепочка? Нет, Андрей Георгиевич, курица одна. Она снесла яйцо, из которого сама же и появилась.
С попыткой представить данную картину не справилось даже моё богатое воображение, ум просто завис, как старый ноутбук. Перед глазами назойливо вертелась вереница куриных яиц и их производителей. Сначала они выстроились в длинную цепь, уходящую куда-то в бесконечность, а затем, вдруг, образовали вращающийся гигантский круг.
Колесо крутилось всё быстрее, пока не образовало одну сплошную линию кольца. От этого у меня даже закружилась голова, и я упёрся взглядом на концы своих дырявых ботинок, пытаясь сосредоточиться.
Вращение прекратилось и, неожиданно, я увидел всего одну курицу, сиротливо озиравшуюся по сторонам. Сзади у неё выкатилось яйцо и, словно заправский футболист, она ловко поставила на него сверху лапу.
