Василий Головачев - Заповедник смерти
Через несколько минут под ногами глухо цокнула ровная как стол плита. С ней стыковались еще две, разорванные трещинами, но еще способные служить той цели, для которой были уложены: это была дорога, как две капли воды похожая на ту, что открыл Улисс в свою первую вылазку.
Анхелика присела на корточки, придерживая фотоаппарат и бинокль, постучала ладошкой по серому монолиту.
– Кажется, за открытиями здесь далеко ходить не надо. Как сказал бы Гийомчик: чтоб у меня глаз вытек, если это не дорога.
Джонатан кивнул. Он вдруг заметил, что вопреки браваде в голосе и спокойным жестам девушка украдкой вглядывается в обступающие их заросли, словно чего-то боится. Пришло ощущение скрытого наблюдения, хотя ни глаз, ни слух не отмечали ничего подозрительного.
– Попробуем проверить, куда она ведет? – предложила Анхелика. – Мне кажется, я догадываюсь, что мы увидим.
Плиты древней индейской дороги изредка утопали во мху или под грудами мелких камней, но были почти не тронуты временем, вырезанные с удивительным мастерством из цельных каменных глыб. Путешественники не прошли по ней и пятисот ярдов, как вышли на край поляны, утопающей в зарослях тунгового кустарника. Посреди поляны возвышался правильной формы холм, увитый плющом, заросший мхом и травой. Из вершины холма вырастала одинокая тонкая скала, белая, столбообразная, высокая, напоминающая минарет. Улисс не сразу понял, что перед ним древнеиндейский пирамидальный храм.
Анхелика оглянулась, восхищенная и обрадованная.
– Я не ошиблась, именно эту скалу я и видела в бинокль. Ты понимаешь, что это такое?
– Скорее всего храм или святилище.
– Нет, монтанеро, это доказательство правоты покойного Хонтехоса, считавшего, что предшественницей индейской культуры Паракаса была культура чавин. Этот храм построен в чавиноидном стиле предками индейцев чавин вокруг одиночной скалы, считавшейся жилищем бога. И этот факт говорит о том, что когда-то долина была связана с большим миром.
– Но ведь в долине живут индейцы-пигмеи, этот храм могли построить их предки...
– Так оно и было, потому что их предками и являются индейцы чавин. Когда связь долины с внешним миром по какой-то причине была отрезана, оставшаяся часть племени постепенно деградировала и вырождалась. Я вообще удивляюсь, как племя выжило в условиях генетического имбридинга столько веков! Теперь понимаешь все значение долины? Этот «затерянный мир» – сокровищница не только для археологов-параканистов, но и для этнологов, историков, экологов, ботаников, биологов и других специалистов. Значение его трудно переоценить.
Дорога из каменных плит привела прямо к полуобвалившемуся зеву входа, полускрытому космами плюща и травы. Теперь ясно было видно, что это действительно храм, стены которого – уступ за уступом – собраны из каменных блоков в одну-две тонны каждый. Над входом виднелся сохранившийся портал с выпуклым изображением какой-то хищной птицы.
Анхелика оглянулась, но не на спутника, а на лес. В глазах ее читалось беспокойство.
– Мне все время кажется, что за нами следят...
Джонатан незаметно потрогал рукоять пистолета и пошутил:
– Или ягуар, или индейцы. Это их дом, а мы гости незваные, пришельцы. Возьмут, да и снимут скальпы.
Девушка покачала головой, прислушиваясь.
– Мне мой скальп еще нужен. Поглядывай по сторонам, я взяла тебя в качестве арьергарда, вот и защищай тылы. Может, они нас не тронут?
Кого она имела в виду под словом «они», Анхелика не сказала.
Путешественники углубились в темноту святилища. Жара сменилась прохладой каменного склепа.
Анхелика достала из сумки фонарь, в луче света стены коридора отбрасывали красные искры – храм был сложен из гранитных глыб. Под ногами лежали груды земли, каменных обломков, осколков посуды и статуй. Что-то белело в щели возле стены. Улисс нагнулся и поднял окурок сигареты.
– Кажется, мы здесь не первые, – сказал он, рассматривая окурок. – «Лаки страйк». Такие сигареты курят в основном гринго, американцы.
В глазах Анхелики отразился свет, казалось, они метнули молнии.
– Может быть, тут были археологи, которые потом разбились?
– Они были американцы?
– А что им мешало купить такие сигареты в столице? Да и в Пикале их можно найти.
Улисс пожал плечами.
– Да я не возражаю.
Коридор кончился, они вышли в центральное помещение храма. Стены, украшенные выпуклыми изображениями хищных зверей и птиц, полуобвалившиеся, в пятнах плесени, с глубокими нишами. В нишах, окруженных орнаментами, статуэтки странных существ – людей-кошек и людей-птиц. Узор орнамента, как заметил Джонатан, состоял из повторяющихся веток дерева, которые заканчивались... изображением человеческого глаза!
И здесь «глаз», невольно усмехнулся про себя альпинист. Только не «птичий», а человечий. Похоже, индейские художники были первыми авангардистами в истории цивилизации.
Луч фонаря выхватил из тьмы в центре зала ворох предметов. Во все стороны прянули огненные блики – золото!
Здесь были собраны десятки изделий из золота и драгоценных камней: статуэтки, маски, громадные серьги в виде людей-кошек и ягуаров, ножи-бритвы, калабасы, черепа в золотой фольге, посуда, жезлы и другие предметы, назначения которых Улисс не знал. Он подошел ближе, наклонился и вытащил из груды палицу из позеленевшего металла – тонкая рукоять, на конце утолщение с шипами и блестящими камешками.
– Макана, – сказала Анхелика тихо: у нее перехватило голос. – Оружие индейцев, известное еще с эпохи Окендо.
Улисс бросил палицу обратно.
– Интересно, кто собрал здесь эту коллекцию? Едва ли все это так лежало сотни лет. Ты не находишь? Кстати, для врача ты слишком хорошо разбираешься в археологии.
– Ты не прав. – Анхелика вдруг выключила фонарь. – Я не смогла вовремя выбрать профессию, а увлеклась археологией, вернее, параканистикой, когда уже закончила медицинский. Я очень люблю свою страну, ее обычаи, традиции, ее историю и народ. А увлечение археологией ничуть не мешает мне быть врачом.
– Поразительно! – проговорил Улисс. – В этой куче – миллионы! Кто же смог проникнуть в долину? Грабители могил?
Анхелика ответила через минуту:
– Пошли отсюда, холодно. Сообщим полиции... Кстати, как ты относишься к Леону ван Хову?
– Эксперту ЮНЕП? – Улисс удивился вопросу. – А никак, я его почти не знаю. Мне он показался несколько угрюмым и... назойливым, что ли. Но встречались мы всего дважды.
– Назойливым? – Анхелика первой вышла на свет, внимательно оглядела заросли в полусотне шагов. – Выходи, арьергард, все спокойно. Твои предложения: идем назад или пойдем дальше?
– Конечно, дальше, я не люблю работать вьючным животным, когда другие оборудуют лагерь, а больше ничего не умею.
Девушка рассмеялась, хотя глаза ее остались холодными и настороженными. Она хорошо играла свою роль. Знать бы, какую...
– Не очень-то верится, монтанеро, мои друзья были свидетелями того, как ты показывал класс в тире.
– Умение стрелять еще не доказательство универсальных способностей. Просто я в последнее время работал в одной из частных спортивных школ тренером.
– А где тебя откопал Миллер? Или сам Косински?
– Идея была Фреда Нерана, он помнил меня по работе в альпотряде «Лемур», а нашел Миллер.
– Хороший был человек, жаль его. А тебе? – Анхелика повернулась и в упор взглянула на Улисса.
– И мне! – искренне ответил тот, подумав: «Не понимать ли этот вопрос как намек? Мол, не вы ли убийца, монтанеро?.. Славная у нас пара, любовь между делом, а безобидные вопросики на засыпку оборачиваются остриями кинжалоподобных угроз и полны скрытого смысла. Кто вы, сеньорита? Действительно врач или принадлежите к еще какой-нибудь солидной организации типа контрразведки «Птичьего глаза»?..»
Анхелика, не оглядываясь, обошла храм и сделала несколько снимков. Джонатан пожал плечами, поплелся рядом, не без успеха демонстрируя предполагаемому наблюдателю нежелание шляться по жаркой духоте сельвы. Пусть думают, что это здоровый увалень-тюха, лентяй и лопух, которого можно испугать «натуральным» рычанием ягуара...
Следующий марш-бросок через сельву в направлении к центру долины оказался короче первого. Уже через двести шагов путешественники вышли на край обрыва, замаскированный кустарником и длинными колючками. Анхелика нашла свободный от колючек клочок земли и подозвала Улисса.
Внизу под обрывом он увидел развалины города, почти скрытые зарослями фикуса, кустарника и трав. И все же в зелено-серой массе можно было разглядеть узкие улицы, складывающиеся в замысловатый узор, напоминающий лабиринт, дворы, дома без крыш, толстые стены, сложенные из глиняных кирпичей. Это была даже не долина – ущелье, и город за ним продолжался уже в скалах, переходя в пещерный. Едва ли его можно было разглядеть сверху, из кабины вертолета.
