Василий Головачев - Заповедник смерти
«Чульп» Сильюстани», – повторил Улисс про себя и вспомнил странные башни из отлично пригнанных друг к другу каменных глыб. Вот оно как... Вот, значит, каким образом проникли в долину американцы. Но если этот вход теперь закрыт для них, то как же они будут эвакуировать базу в долине? По воздуху? С помощью мотодельтапланов?
Джонатан порылся в вещах и достал магнитофон «Сейко», имеющий гнездо для прослушивания диктофонных записей: японцы – практичный народ и давно унифицировали свою аппаратуру звукозаписи для привлечения покупателей удобством и многофункциональностью. Закрепив наушники, альпинист включил воспроизведение, и глуховатый голос Хуана Карлоса Хонтехоса начал рассказ о лаборатории «Демиург»...
Утро следующего дня казалось обыкновенным.
Улисс умылся, сделал зарядку, позавтракал и в числе двадцати других членов экспедиции погрузился в вертолет, доставивший его в девять часов к подножию Тумху.
Лагерь все еще охранялся полицией, а по его территории слонялся угрюмый майор Барахунда, переодетый в партикулярное платье. На его лице ясно читалось: «А пропади оно все пропадом!»
К удивлению альпиниста, Анхелики в лагере не оказалось. Как объяснил ее коллега, не то врач, не то санитар, она добилась разрешения войти в состав передового отряда и еще на рассвете вместе с альпинистом Нераном и шестью молодцами Косински ушла наверх.
– Теперь они уже, наверное, в долине, – закончил черноволосый врач с неприятным бегающим взглядом.
Джонатан пожал плечами и пошел искать начальника экспедиции.
Косински в белом костюме и широкополой шляпе распоряжался у больших холмов снаряжением, которое надо было в первую очередь перетранспортировать в долину. Ему помогали норвежец Ингстад и француз Гийом Карсак, весело ответивший на приветствие.
– Господин Косински, – отозвал в сторону начальника экспедиции Улисс. – Здесь я вам не помощник, сейчас прибудет Торвилл и проконтролирует подъем основного груза, а мне бы хотелось поработать в долине. С перевала я заметил несколько скал, на которых видны развалины...
– Не возражаю, – кивнул Косински, поняв недосказанное. – Там уже находится ваш коллега Неран, обговорите и прикиньте с ним маршруты, потом обсудим, чему отдать предпочтение.
– Джо! – позвал Улисса Гийом. – Говорят, ты уже побывал в раю? Я имею в виду долину.
Джонатан подошел к французу.
– Скорее в аду. Жарко и душно, как в настоящей сельве, разве что не хватает сырости, а так – дикая амазонская сельва. Честно говоря, больше люблю работать в климате альтиплано, но, если хорошо платят, могу и в аду.
– Я тоже. – Гийом засмеялся. По натуре он относился к холерикам: был нетерпелив, иногда резок, склонен к риску, обладал быстрой речью и выразительной мимикой. Недаром говорится, что холерик симпатичен только при наличии высокого интеллекта, а Гийом Карсак был именно таким человеком.
– А ну расскажи, с кем ты был вчера, – сказал Улисс, равнодушно окидывая взглядом заросли кустарника толы, за которыми скрылся эксперт ООН ван Хов. – И как тебе удалось ее уговорить?
– Кого? – удивился Гийом. – Я весь вечер провел в Пикале в кафе «Жемчужина Отуско». Познакомился с девочками из шочипильского кабаре «Зефир». – Он прищелкнул языком. – Испанки – суперкласс! Жаль, что тебя с нами не было, оценил бы сразу.
– А мне сообщили, что ты гуляешь с Анхеликой.
Француз сделал скорбное лицо.
– Этот тет-де-пон не моего масштаба. К тому же я не в ее вкусе. Она вчера искала тебя.
– Окстись, – улыбнулся Джонатан. – Я-то ей зачем?
– Не прибедняйся, мон шер, все знают, что ты ей понравился. Она даже твоего друга Торвилла расспрашивала о тебе: кто, да откуда, да что заканчивал, где работал, женат или нет...
– Ты серьезно?
– Зачем мне врать? – обиделся Гийом. – Слышал собственными ушами... случайно... Вон и мсье Ингстад может подтвердить, он тоже слышал. Эгей, Сигурд, подойди!
– Некогда, – отмахнулся норвежец, взвалил на плечо тюк палатки и удалился к подъемнику.
– Рожа – что передок у «Мерседеса», – кивнул на него Гийом, – и манеры солдафонские, но пусть катится, мне с ним не спать. Слушай, ты идешь в долину? Возьми меня с собой, замолви словечко шефу, а?
– Не спеши, еще успеешь вкусить экзотики, пусть сначала оборудуют лагерь в долине, подготовят площадку для вертолета. Вечером встретимся.
Улисс медленно прошелся возле «Чульп» Сильюстани, сложенных из глыб весом не менее трех-пяти тонн каждая. Одна из башен венчала вход в пещеру, выходящую в долину. Которая же из них? У всех трех нижние окна – «поддувала» – одинаково забиты более мелкими камнями, попробуй определи... Альпинист заметил возле крайней башни вездесущего ван Хова и вынужден был повернуть назад.
Через двадцать минут он поднялся на стену Тумху, а еще через полчаса Неран, командующий спуском грузов с той стороны, встретил его в долине.
– Привет, Джо. Долго же ты спишь. Сеньора Форталеза ждала тебя, ждала, потом махнула рукой, и пришлось мне, старику, страховать ее на подъеме. Тебе было бы сподручней, а?
– Да уж, – согласился Улисс, чувствуя, как рубашка начинает липнуть к телу. – А где она сама?
– Тут недалеко, рассовывает по палаткам аптечки первой помощи. Мы нашли неплохое место для лагеря всего в трехстах ярдах отсюда. Но вода чистая и холодная, я пробовал, должно быть, где-то бьют ключи. А место весьма неплохое, расчистим немного, и можно будет принимать вертолеты.
Из зарослей альгарробо и реликтовых кенуалей, в стене которых была прорублена просека, вынырнул молодой индеец с перевязанными лентой волосами.
– Иди за Миагой, он проводит. – Неран кивнул на индейца, безмолвно взвалившего на плечи очередную порцию груза. – Я дежурю здесь, на приеме.
Улисс подхватил длинный и тяжелый сверток с лопатами и зашагал следом за проворным проводником. Через пять минут ходьбы по зеленому сумраку сельвы вышли на небольшую каменную плешь, обрывающуюся в продолговатое миниатюрное озерцо, почти накрытое сверху кронами роскошных саговников и мангров. Под сенью оливкового дерева стояли три палатки, четвертую ставили трое мужчин, еще двое разбирались в груде снаряжения. Анхелика, одетая в тропический полотняный комбинезон песочного цвета, непроницаемый для укусов насекомых и шипов растений, возилась с фотоаппаратом.
– Наконец-то, – ничуть не удивилась она, увидев Джонатана. – Сеньор любит понежиться в постели? Буэнос диас, монтанеро. Не хотите составить компанию для небольшой прогулки по долине Пируа? Ни я, ни вы не относимся к клану ученых мужей и можем пока заняться разведкой в свое удовольствие. Не возражаете?
Улисс не возражал.
– А куда мы направимся?
– Посмотрите на север. Видите скалу над деревьями? Со стены перевала я высмотрела в бинокль кое-что любопытное, думаю, не заблудимся.
– Когда вас ждать, сеньорита? – спросил один из мужчин, в котором Джонатан узнал полицейского по имени Альфонсо.
– К вечеру, – беззаботно ответила Анхелика.
Фотоаппарат она повесила на шею, протянула Улиссу спортивную сумку.
– Возьмите, здесь кое-что может нам пригодиться.
– Но здесь живут какие-то индейцы... опасно. Это их территория. Убили же они сторожа...
– Ничего, как-нибудь договоримся. Не отставайте, монтанеро, курс на север.
Улисс перекинул ремень сумки через плечо, и ему вдруг стало неуютно, словно тень упала сверху, тяжелая и холодная, спину лизнул чей-то неприятный взгляд. Он поднял голову и увидел парящего кондора. Показалось, птица с угрозой смотрит прямо на него...
– Ты вооружен? – перешла на «ты» Анхелика, когда они удалились от развертывающейся базы настолько, что перестали быть слышны голоса квартирьеров.
Улисс ответил не сразу:
– Как обычно. Я вообще не выхожу из дома без оружия, привычка. А что?
– Говорят, в долине водятся ягуары.
Шаг девушки был легок и быстр, и Джонатан невольно вспомнил Гийома: «Видел, как она ходит? Лань и тигрица одновременно!» Теперь было видно, что француз почти не преувеличивал. Мимолетно подумалось, что природа редко реализует максимальные потенции совершенства в человеке, а если и реализует, то почему-то всегда в женщине...
Они углубились в сумрак сельвы, живущей своей особенной, торжественно-естественной жизнью, полной скрытого движения и потенциальной угрозы. Мощные корни древесных гигантов затрудняли движение, жара и духота усилились, люди вскоре взмокли от пота, но Анхелика неутомимо и гибко скользила между стволами деревьев куда-то в сторону западных скал, изредка останавливаясь и прислушиваясь к звукам, долетавшим из глубины леса. Сейчас она совсем не походила на юную богиню, пресыщенную роскошью и мужским вниманием, какой показалась Улиссу в день знакомства.
Через несколько минут под ногами глухо цокнула ровная как стол плита. С ней стыковались еще две, разорванные трещинами, но еще способные служить той цели, для которой были уложены: это была дорога, как две капли воды похожая на ту, что открыл Улисс в свою первую вылазку.
