Вся Урсула Ле Гуин в одном томе - Урсула К. Ле Гуин
Их с Дейвом поженил мировой судья.
— Ты действительно не хочешь попросить свою мать, чтобы она приехала? — искренне удивился Дейв. Она только рассмеялась и сказала:
— Ты же знаешь, у нас в семье не очень-то увлекаются свадьбами.
Свой медовый месяц они провели в Нью-Хэмпшире и Майне, в летних домиках его родственников. Совет колледжа выплачивал Дейву небольшую стипендию, поскольку он, окончив колледж, поступил там же в аспирантуру и занимался исследовательской работой, а жили они в основном на то, что она зарабатывала, печатая на машинке и редактируя чужие диссертации и курсовые работы. В то лето Дейв впервые поехал на Запад; он как раз заканчивал свою диссертацию.
Бабушка переехала на Хэмлок-стрит к матери, чтобы молодая пара могла чувствовать себя в доме на Бретон-Хэд совершенно свободно и, по словам бабушки, не натыкалась постоянно «на всяких там старух». И чтобы Дейв мог спокойно работать и никто его не отвлекал бы. Мужчины не способны как следую работать, забившись в нору или в угол; мужчине нужно пространство, чтобы было, где развернуться, сказала Вирджинии бабушка. Через день или два Дейв передвинул бабушкин дубовый рабочий стол от западного окошка к внутренней стене. Он сказал, что его, во-первых, отвлекает вид моря, стоит ему поднять глаза от рукописи, а во-вторых, ему неприятно, что море совсем не там, где ему положено быть. «Лицом к стене я по крайней мере не вижу, как солнце садится прямо в море, и возвращаюсь наконец к реальной действительности», — сказал он ей. «Потрясающий там все-таки пейзаж, — говорил он потом, когда уже вернулся в свой привычный мир. — Такой простор, знаете ли, ну просто насколько глаз хватает! Моя жена родом из Орэ-гэна». Дейв произносил слово «Орегон» так, словно оно было иностранное. Вирджинии было смешно, что он не может правильно произнести название целого огромного штата, но тогда это казалось ей очень милым. «А я считала, что пальмовая водка называется «Шенек-тодди», пока не приехала на Восток», — пыталась шутить она. Но он оставался невозмутим. Все знают, что водка называется «Шенектади»! И ее шутка совсем не казалось ему смешной.
Лето… Когда летним утром просыпаешься на широкой постели под широким окном в западной спальне, то первое, что видишь, открыв глаза, это небо над морем. И все время слышишь — и во сне, и бодрствуя — рокот океана, успокаивающий, убаюкивающий, доносящийся откуда-то снизу, из скал у подножия Бретон-Хэд — непрерывный и удивительно мирный. Дейв работал допоздна, иногда просиживал за письменным столом до двух-трех часов ночи, потому что настоящая работа у него получалась только тогда, когда ему удавалось превратить ночь в день, переделать здешний мир под себя. Он пробирался в спальню в полной темноте, еще не отключившись от своей рукописи, полный сухого электрического напряжения, и будил ее. И разбуженная, полусонная Вирджиния, не зажигая света, втягивала его в мерное биение моря, в приливное качание волн, убаюкивала, успокаивала, пока он не засыпал с нею вместе, вместе, вместе… На рассвете ее обычно будили птицы своим настойчивым хоровым пением, и она вставала и выходила на улицу. Дважды за лето она видела лосей, направлявшихся мимо их дома к лесу.
Солнце довольно поздно появлялось из-за синеватой Прибрежной гряды — из-за дальних пустынь, из-за прерий, из-за древних городов… И гораздо позже, уже часов в десять-одиннадцать сверху наконец спускался Дейв, а потом долго сидел за столом и молчал, точно язык проглотил, держа в руках чашку кофе и медленно просыпаясь. Потом он вновь садился за письменный стол, повернутый лицом к стене, — писал и переписывал заново свою диссертацию «Образ Цивилизации в произведениях Паунда и Элиота». Телефонные звонки научному руководителю; долгие многочасовые разговоры; паника из-за случайно потерянного примечания.
Вирджиния вела довольно ленивый образ жизни, полностью отдаваясь солнцу и ветру; она много гуляла по пляжу, варила желе из диких слив и изображала хозяйку в доме своей бабушки. Иногда она пыталась что-то писать, но так и откладывала в сторону недописанным.
Было как-то нечестно сейчас здесь работать. Работа высосет из нее всю ту энергию, которая должна принадлежать только ему, чтобы он наконец завершил свой, такой важный труд.
Следующий раз она провела лето дома только три года спустя. Дейв уже работал в Университете Брауна, быстро становясь одним из наиболее высокооплачиваемых преподавателей в Индиане. «Я не хочу сворачивать на боковую дорожку», — говорил он, и Вирджиния соглашалась, хотя, когда они приезжали в Блумингтон брать интервью, она искренне восхищалась этими местами, высокими деревьями в роще университетского кампуса, где в вечерних сумерках мелькали огненные мухи и вечера были такими теплыми, тихими, исполненными очарования и летних ароматов, как всегда в центральных штатах. Но это был как бы сон. А реальностью была их жизнь на Востоке. И Дейв знал, что она страшно тоскует по дому.
— Как ты насчет путешествия вокруг Тилламук-Хэд этим летом?
— По Тилламук-Хэд. Вокруг нельзя — в море упадешь!
Это путешествие они собирались совершить еще в то лето, когда он писал диссертацию.
— Ладно, — сказал он, — тогда поехали в Орэ-гэн! — И они поехали на Запад — от этих старых городов, через бесконечные прерии и пустыни, через горы, на Запад вместе с солнцем, на взятом напрокат добром старом «Мустанге». На этот раз бабушка осталась дома, на Бретон-Хэд; ей нравилось, чтобы они приходили к ней в гости, и она готовила специально для них всякие изысканные блюда — лососину на пару, политую укропным майонезом, «говядину по-бургундски», форель, час назад пойманную в ручье Клэтсэнд-крик и сразу же поджаренную.
— Когда мой муж был управляющим большого отеля в Сан-Франциско, — говорила она, — я училась готовить у нашего шеф-повара, француза.
— Господи, она — просто чудо! — шептал Дейв. Они жили в маленьком домике на Хэмлок-стрит и спали в той маленькой комнате, которая когда-то была комнатой Вирджинии; индейская корзиночка и зеркало в раме из слоновой кости с зеленоватым стеклом, покрытым сеточкой трещин, по-прежнему стояли на туалетном столике с мраморной столешницей. Они гуляли по пляжу, ездили автостопом на Прибрежную гряду. Дейв
