Разрушитель судеб - Виктория Авеярд
Как и прежде, стражники не обратили на Дома внимания. Они остановились у камеры Сигиллы, только чтобы с помощью длинной палки извлечь из углубления пустую посуду и заменить ее на поднос с завтраком. Оба тщательно следили за тем, чтобы не оказаться в зоне досягаемости охотницы за головами.
При свете факела темные глаза Сигиллы походили на тлеющие угли. Она с ухмылкой, словно запертая в клетку тигрица, смотрела на стражников.
Тем не менее они провели под землей так много дней, что даже бронзовая кожа Сигиллы приобрела болезненный оттенок. Ее кожаные доспехи исчезли, и она была облачена лишь в измазанную кровью сорочку и рваные штаны. Она сидела, склонившись набок, чтобы беречь раненую ногу – Дом до сих пор не знал, перелом это или обычный ушиб. Если в их многодневном заточении и была какая-то польза, так это время, являвшееся хорошим лекарем.
– Я ранена и слаба, джентльмены. А еще у меня на ноге цепь. – Она рассмеялась и с жадностью потянулась за миской склизкого месива. – Вам не кажется, что палка – это немного чересчур?
Стражники никак не отреагировали на ее слова. Они оба были облачены в кольчуги, прикрытые туниками, и имели при себе по мечу, а также по паре кинжалов. Конечно, ничто из этого не помогло бы им выстоять против Домакриана и Сигиллы, если бы представилась такая возможность.
Однако возможности не представлялось.
Сигилла и Дом определяли время по приходу стражников. Еда всегда была одинаковой, зато солдаты менялись: утром по коридору проходила одна смена, вечером – другая. Сначала они двигались в одну сторону, а потом возвращались назад.
Дом был обездвижен настолько, что не мог даже оставлять царапины на стене, чтобы вести счет дням, поэтому с этой задачей пыталась справиться Сигилла по мере своих ограниченных сил.
– Четырнадцать, – прошептала она, когда стражники продолжили путь по коридору. Пока отблески факела полностью не исчезли, Сигилла взяла в руки цепь и прочертила линию на каменной стене.
Они провели четырнадцать дней в темнице Аскала, погребенные в подземельях Нового дворца. Дом с трудом подавил желание зарычать от безысходности.
– Мы сидим здесь уже две недели, – прошипел он. – Две недели напрасно потеряны.
– Три, если считать дорогу от Джидаштерна, – уточнила Сигилла из камеры по другую сторону коридора. – Но ты большую часть времени провел без сознания.
– Не напоминай, – прошептал он, снова почувствовав пульсацию в висках. Те немногочисленные воспоминания, что сохранились в его памяти, были полны боли.
«Рия. Погибла. – От этих мыслей по его коже поползи мурашки. – А потом… ожила».
Его последние воспоминания о внешнем мире были туманны. Горящий город. Вонь, исходящая от армии мертвецов. Река, лодка, привычная морская болезнь. Ронин, который не позволял Домакриану полностью проснуться, магией удерживая его сознание в похожих на смерть сумерках.
Потом они приковали его к треклятой стене в треклятой камере и позволили ему прийти в треклятое сознание.
Он был благодарен Сигилле за компанию, но даже она, казалось, утратила свой обычный оптимизм. Она горевала не меньше Дома.
Горевала по всем ушедшим.
Каждое «утро» Дом обращался к своим богам, пусть они, возможно, и не могли его услышать. Он молил Эктхейда, бога дороги, сопровождать Корэйн на ее пути.
«Пока выжившие Соратники с ней, она в безопасности, – в тысячный раз повторил он самому себе. – В ее руках единственный Веретенный клинок. А если что-то случится, то Сораса спасет ее, какой бы ни была цена».
Ему приходилось верить в убийцу-амхара больше, чем во что бы то ни было на белом свете. Теперь судьба мира зависела от нее – и от пылкого сердца Корэйн.
Задорное причмокивание, доносившееся из камеры Сигиллы, вернуло Дома к реальности. Он был благодарен ей за то, что она вырвала его из размышлений, пусть и столь омерзительным способом.
– Сегодня завтрак съедобнее? – поинтересовался он.
– Теперь в нем есть мясо, – ответила Сигилла, пожав широкими плечами. Даже без доспехов она казалась огромной, как гора. Камера явно не соответствовала ее росту. – Думаю, при жизни это была крыса.
Дом безмолвно порадовался тому, что был видэром. Тюремщики еще ни разу не кормили его, но он с легкостью игнорировал едва ощутимые приступы рези в желудке.
К сожалению, он не мог сказать того же о положении тела. Каждая мышца на спине негодовала от дискомфорта, наказывая его жгучей болью. Таинственная жидкость капнула в опасной близости от его глаза, и Дом зашипел, снова склонив голову набок.
– О чем поговорим сегодня? – спросила Сигилла, подходя к решетке. В отличие от Домакриана, она могла двигаться: сдавливающие ее щиколотку оковы крепились к кольцу на дальней стене камеры с помощью длинной цепи.
Дом подвинул голову назад, старательно уклоняясь от капель.
– Прошло три недели, – прорычал он. – Возможно, они уже вернулись в Водин. Или поскакали в Каслвуд и добрались до Сиранделя – если, конечно, сумели его найти. Или они поплыли по морю вместе с налетчиками. Или…
– Или Корэйн и остальные Соратники сидят в соседних камерах, запертые в этом лабиринте, как мы, – сказала Сигилла резким тоном и, борясь с кромешной темнотой, попыталась бросить на Дома суровый взгляд. – Или…
Дом сжал руку в кулак – единственное, что он мог сделать.
– Не произноси этих слов.
Сигилла уткнулась лицом в проем между прутьями решетки.
– Не буду, если мы сменим, наконец, тему, – выпалила она в ответ. – Мы уже вдоль и поперек обсудили каждое «если» и «возможно». Вы, Древние, можете себе позволить тратить столетия на размышления, но нам, смертным, нужно как-то жить дальше.
Дома бросило в жар, и он метнул в сторону Сигиллы сердитый взгляд. Хотя она, конечно, этого не увидела.
– Даже я понимаю, что ты лжешь, – пробормотал он.
Раздался глухой стук, когда миска ударилась о прутья решетки и разбилась надвое. Сигилле этого не хватило, и она принялась вслепую пинать ногой пол, пытаясь попасть по осколкам.
– Все равно мне здесь больше нечем заняться! – выкрикнула она, всплеснув руками.
Кипя от негодования, Сигилла снова прошлась по камере и приступила к своему привычному занятию: уперлась руками в пол из утрамбованного грунта и тесаного камня и начала выполнять физические упражнения. Каждый раз, отрываясь от пола, она делала глубокий вдох.
– Нас не допрашивают, – бормотала она, приподнимаясь и снова опускаясь. – Не пытают. Не дают умереть. Чего этот бастард из Древнего Кора от нас хочет?
Дом с завистью наблюдал за Сигиллой. Он был готов отдать многое за любую свободную конечность,
