Хозяин Заброшенных земель - Дмитрий Лифановский
— И вот тут мы вплотную подходим к понятию концентрации. Маг — это не просто труба, это труба с изменяемым диаметром. Когда маг сосредоточен, он пропускает через себя больший поток маны, легко управляя им. Если же рассеян, не сконцентрирован, появляются те самые «ржавчина и изгибы». Магическая энергия сталкивается с препятствиями, ее поток слабеет, и тогда маг может потерять контроль над заклинанием. Вот почему концентрация так важна. Чем она выше, тем меньше внутреннее сопротивление, тем свободнее течет магия. Поняла?
— Вроде, поняла, — Сольвейг на мгновение задумалась, словно примеряя новые знания к уже имеющимся, — То есть, получается — маг сам себе способен создать помехи?
— Именно! — довольно улыбнулся я. — Мы, маги, очень хрупкие инструменты. Стоит хоть на мгновение потерять концентрацию, позволить эмоциям взять верх, как тут же поток магии становится неконтролируемым. В лучшем случае заклинание просто не сработает. В худшем… — я многозначительно замолчал, позволяя ей самой додумать. Сольвейг побледнела, представив себе последствия потери контроля над магией.
— Так значит ты поэтому такой, — она замялась, кусая губы, и все-таки выдавила, — Бесчувственный?
Вот тебе и раз! Даже не знаю, что на это ответить.
— Наверное, поэтому, — я пожимаю плечами. А ведь, вопрос девочки зацепил что-то у меня в душе. Неужели я действительно настолько бесчувственный? Сольвейг, почувствовав повисшее в воздухе напряжение, подняла на меня серьезные глаза:
— Простите, учитель.
— Ничего, — я потрепал девочку по плечу, — Пожалуй, ты права, я редко показываю свои эмоции. Давай продолжим наши уроки, — я ободряюще улыбнулся, — Ведь что может быть важнее знаний? Только новые знания.
И тут солнце закрыла черная тень. Мы с ученицей синхронно задрали головы вверх.
— Сокол! Какой же он все-таки огромный! — восхищенно прошептала она.
— Так, похоже, наш поход отменяется. Возвращаемся!
* * *
Уйти мы успели достаточно далеко, потому возвращение затянулось. Сокол уже висел притянутый канатами к земле, а внизу суетились трюмные матросы, выгружая на специально приготовленную для этого площадку привезенные грузы.
Шум и крики мы услышали издалека:
— Нет, нет и нет, я сказал! — громко возмущался профессор, — У меня еще с батюшкой твоего батюшки, княжич, был договор, что должность научного консультанта при дворе я исполняю, пока она не будет мешать моим изысканиям!
— Но отец, — мощный голос Олега не смог заглушить закаленного многолетней преподавательской деятельностью ученого.
— Ничего не хочу слышать. Княжество без меня не разрушится. А наука, если я сейчас отсюда уеду, может потерять величайшее открытие!
— Что за шум, а драки нет?
— А вот и подельник, — сверкнул недобрым взглядом на меня наследник, — Ты знаешь, что отец рвет и мечет из-за пропажи двух величайших ученых⁈ Парламент Эребского союза и Эллинский Император прислали ноты протеста! А князь Лобанов сбился с ног, пока не выяснил, куда на самом деле делись Юнги!
— А я тут причем? — мне было действительно интересно, в чем меня обвиняют.
Олег как рыба хватал ртом воздух.
— Причем⁈ Причем тут ты⁈ — лицо княжича пошло пятнами, — Я думал мы друзья, Раевский! Я из-за вас неделю просидел под домашним арестом! Скажи, просто объясни мне, зачем они тебе здесь нужны⁈ — Олег ревел, как раненый лось.
— По документам эти двое — я кивнул на возмущенно вздернувшего подбородок профессора и мнущегося у него за спиной Карла, — Подарок от Великого Князя. Показать накладные? — новая волна ора в исполнении Лодброка разбилась о мой ироничный взгляд.
— Какие накладные⁈ — недоуменно выдохнул княжич и опять взревел белугой, — Не морочь мне голову!
— Ваше Высочество, — резко отрезал я, — Держите себя в руках! Иначе, я потребую, чтобы вы покинули земли рода Раевских!
— Чтооо⁈ Да ты! Да я! — Олег пыхтел, глаза его наливались дурной кровью, хищная энергия, расходящаяся от него, пробивалась даже сквозь хаос аномалии.
— Хватит! — медвежонок взрослеет, но пока еще не матерый медведь, как его отец, достаточно было слегка придавить ментально и княжич, обессилев от всплеска дурной силы, поник, — Профессор, я думаю Вам надо объяснить Олегу Ингваровичу, зачем, а главное, каким образом вы сюда попали. Потом поговорим! Шулун, забери! — я кинул на снег рюкзак, — Сольвейг, сегодня занимаешься самостоятельно. Завтра будь готова, займемся «Соколом», пора тебя к серьезным вещам подключать, — и, развернувшись на пятках, ушел к увеличивающейся на глазах горе ящиков. Меня интересовал прибывший груз, а не истерика наследника и нелепые объяснения безответственного профессора.
Тем более, я уже слышал эту душераздирающую историю о том, как двое ученых с мировыми именами провернули целую операцию с подделкой документов и подписей Великого Князя и огромной когорты чиновников. Как два аристократа собственными ручками оборудовали для проживания во время длительного перелета грузовой контейнер, а потом и прятались в нем от бдительных трюмных матросов. Как величайшие умы Мидгарда едва не задохнулись в пути, потому что не рассчитали необходимый объем бака под отходы жизнедеятельности.
Пусть теперь это услышит наследник. Ему будет полезно узнать, что при определенной сноровке и целеустремленности, даже не обладая спецподготовкой, можно проникнуть на охраняемую военную базу, и, никем не замеченными, совершить путешествие на флагмане флота. Причем не абы куда, а в секретную экспедицию. И тут на князя Лобанова с «Оком» ошибки не спишешь. За охрану базы отвечает контрразведка флота. Профессор и сам не понимает, какой слой пены он поднял своим дурацким побегом, и сколько голов полетело и еще полетит, если Ингвар не постеснялся посадить под арест собственного сына и наследника.
Не знаю, о чем полдня беседовали господа Юнги с Лодброком, но ближе к вечеру ко мне с извинениями пришел Олег. Затащив меня к себе в каюту на «Соколе», он молча выставил на стол бутылку и, с горкой наплюхав в винные фужеры, судя по наполнившему воздух аромату, чего-то типа бренди, кивнул мне на кресло напротив. Не дожидаясь, когда я возьму бокал, он
