Ночная вахта - Юрий Павлович Валин
Ялик не подавал признаков жизни.
— Жив еще?
— Хрры, бнах… — донеслось едва слышно из глубин лодки.
Я нашарил край парусины, отдернул — в лицо ударил тяжелый запах разложения и испражнений.
— Нехорошо у тебя здесь, друг.
— Хрр…
— Зато у нас дела налаживаются, — порадовал я умирающего. — Винт освободили, не сегодня-завтра двинемся к реке. Собраться, конечно, нужно.
— Хр? — в голосе из лодочной могилы мелькнула слабая заинтересованность.
— Точно-точно. Сейчас мудрые начальники расход топлива рассчитают и поплывем. Кстати, я тебе воды принес и галету.
Волшебное слово «галета» пробудило в Сане дополнительную жизненную силу — меня слабо ухватили за рукав и выковыряли продукт из моих пальцев.
— Подкрепись и наведи в ялике порядок, — посоветовал я. — А то натуральное отхожее место. Между прочим, наш новый командир — чистюля каких поискать.
В лодке уныло хмыкнули — даже издыхая, волонтер оценил иронию. Неплохой парень, жаль, если сгниет.
— Соберись с силами, чуть-чуть осталось. С обедом попробую что-нибудь сообразить, — пообещал я, и не удержался: — У меня глаза ночью на миг прозрели!
— Хр, — выразил умирающий свое бурное восхищение и поддержку.
— Кстати, пора нам вспомнить о веслах для ялика…
Весла чудесным образом нашел Док. Стоило нам порассуждать где их мог припрятать покойный лейтенант, доктор напряг интуицию и весла нашлись. Вот что значит научное образование!
Экономно поддерживая огонь под чайником я размышлял о своих глазах. Что с ними такое? Видимо, проклятые грибы меня не ослепили, а лишь временно обожгли глаза. Зрение ослабло, но потихоньку восстанавливается и я хоть что-то могу видеть. Пусть временами. Возможно, у меня светобоязнь, я слыхал про такую штуковину. При слабом свете глазам легче, вот я и смог различить физиономию спятившего гребца. Нет, тут что-то не сходилось. Рожу волонтира я не просто различил, я видел каждый волос на его облезлых бровях, каждую каплю гноя на нарывах. Откровенно говоря, это была на редкость ясная и чертовски четкая картина. Кажется, и зрячий я не обладал столь острым взглядом. Несомненно, это с отвычки. Глаза истосковались, вот и… Тьфу, что мне стоило взглянуть на цветок или лягушку? Теперь гниющая морда душителя так и впечаталась в память. Хотя если бы не он, у меня попросту не хватило бы дерзости и безумия самому сдернуть бинты. Выходит, осчастливил меня душитель? И бинты содрал, и в руках не особо силы сохранил. Хороший человек, хотя по виду и не скажешь. Помог и помер. Все бы людишки такой тактичностью отличались…
— Куда такую толстую ветку суешь⁈ А котел мы чем топить будем? — возмутился проходящий мимо костра Сэлби.
— Виноват, сэр. Подсушить хотел, — оправдался я, убирая из огня хворостину с палец толщиной.
— Нужны настоящие дрова, а лучше уголь, — напомнил с борта катера Док — он упихивал в угольный бункер жалкие связки нарубленных веток. — Остров уже как коленка, а нам топлива на пару дней хватит.
— Да какой в этих травинках толк? — откликнулся шкипер. — Жара не дадут, хоть как их высушивай. Мусор, а не топливо.
— Срубим деревья на соседних островах, — провозгласил крайне внезапную и оригинальную идею Сэлби. — Там главное на грибы не наткнуться. Но если вы будете осторожны…
— Строго говоря, деревьев там тоже нет, — кротко напомнил Док нашему сэру-дураку.
— Там есть лужи со смолой. Или чем-то вроде нефти, — внезапно для себя сказал я и вздрогнул. Честное слово, мгновение назад у меня и мысли не было вспоминать о тех густых пахучих лужах.
— Нефть? Откуда здесь нефть? — удивился шкипер. — Да она нам катер сожжет, весь котел загадит, а толку…
Они заспорили о нефти, а я никак не мог прийти в себя. Кто дергал меня за язык⁈ Нет, в моих словах не содержалось ничего дурного или лишнего. Но, черт возьми, я привык следить за своим языком! Сейчас сболтнул о тех лужах, а в следующий раз… Игра-жизнь не терпит щенячьей суеты, удар должен быть подготовлен, осмыслен…
Меня спросили, где я видел те лужи. «Видел» — слово, которому до поры до времени не придаешь значения. Я объяснил местоположение смоляных источников и наш мудрый предводитель приказал Магнусу собираться в рискованную экспедицию. С того несчастного дня, когда я лишился зрения, никто не рисковал высаживаться на Грибной остров — незачем было. Сейчас у меня то и дело уточняли детали очертания берега и подходов к зловещей грибной поляны. Сэр-Сэлби подошел к делу со всей серьезностью — у него имелся унаследованный от лейтенанта офицерский шлем, и герой собирался непременно напялить сие защитное снаряжение, дабы уберечь глаза, уши и залысины. За сохранность своего мозга наш адмирал справедливо не опасался.
— Пойду, подниму гребца, — решил командир. — Пусть рубит кусты, пока мы будем исследовать нефтяную смолу.
— Он едва жив, — напомнил доктор.
— Ну и что с того⁈ Он должен выполнять приказы, для того его и наняли. Нам необходимо топливо!
— Сэр, осмелюсь заметить, что если дать волонтеру денек отлежаться, с него будет куда больше проку, — вставил я, бессмысленно ощупывая тростью груду веток у костра. — Заготавливать топливо необходимо при любой возможности, а людей осталось немного. Увы, я мало на что годен. Каждые руки на счету. Если гребец околеет сегодня, в будущем экспедиция порядком потеряет в рабочей силе…
— Что за сопливые разговоры⁈ Я словно среди приютских девчонок оказался! — возмутился славный солдат. — Нерешительность вас погубит! Ладно, пусть полудохлый гиббон валяется в лодке, сейчас мне некогда его воспитывать…
Наконец, они отчалили. Доку было наказано готовить микроскоп и прочие штуковины для изучения нефтяного масла, мне — сушить хворост и не зевать с огнем, гребцу — побыстрее сдохнуть и не вонять. Захлюпали весла…
Я услышал, как Док подсаживается ко мне.
— Энди, могу я спросить, что происходит?
— Сушу ветки. Док, — пробормотал я. — Вот эта кривулина весьма сырая.
— Мы одни, Энди. Гребцу, если он еще дышит, нас не услышать. Можешь сказать, что с тобой творится?
— Не могу. Честное слово. Сам ничего не понимаю, — я помолчал. — Слушайте, Док, у вас ведь есть догадки
