Андрей Ерпылев - Выход силой

—Мне, если честно, девочки как раз не очень интерес­ны, — попытался объяснить он. — Нельзя бы мне...

—Вы что, уважаемый, из этих? — перебил прилизан­ный. — Тогда, простите, не по адресу. У нас только мальчи­ки плюс девочки, другими форматами мы не занимаемся. Тогда вынужден...

«Черт с ним, — подумал Игорь. — Лишь бы в постель».

— Вот эту, — не глядя, ткнул он в фото, оказавшееся свер­ху, — худенькая девушка со светлыми, почти белыми волосами и огромными прозрачными глазами на полупрозрач­ном личике больного ребенка, напряженно вглядывающая­ся в объектив камеры.

— Неплохой выбор, — одобрил прилизанный. — И имя редкое, — хмыкнул он. — Инга.

— Мне без разницы. Сколько будет стоить?

— Чем изволите платить? Мы принимаем любую валюту. По своему курсу, извините.

— Вот этим. — На стойку со стуком встал оливково-зеленый патрон с медной головкой. — Устроит?

— Конечно! — Хозяин пошуршал чем-то невидимым за стойкой и сообщил: — Десять за час, тридцать — за ночь.

— А за сутки?

— Изголодался, солдатик? — ласково спросил прилизан­ный, перейдя на «ты». — Отчего же? Для таких клиентов у нас скидка... Пятьдесят за сутки — резвись.

— А пожевать чего-нибудь перед сном? — осведомился Игорь.

— Всегда пожалуйста! За дополнительную плату. Два па­трончика. За сервис.

— Только без мяса, — вспомнил кафе старшина.

— Вегетарианец, что ли? — насупился хозяин. — Тогда еще двадцать патронов.

— За что? — Игорь вытаращил слипающиеся глаза. — За что двадцать-то?

— За страховку. Вегетарианцы все сплошь больные на го­лову, с причудами, мягко говоря. Это я из практики говорю. Поломаешь мне девочку — что я с ней потом буду делать?

Так что двадцатку за страховку — иначе нельзя. Надо в нашем бизнесе учитывать риски. Все в порядке будет — утром назад получишь. У нас без обмана.

Изрядно полегчавший — половину его боекомплекта как свинья сожрала, — Игорь поднялся на второй этаж.

— Какой номер? — буркнул дремавший в кресле в конце длинного коридора толстяк: на коленях у него лежал обрез помпового ружья.

— Семнадцатый.

— По правой стороне. Давай, солдат, порезвись там за нас за всех. А то знаю я эту службу... И вечный бой, а герл нам только снится... — Тот снова смежил веки.

«Надо лычки снять, что ли, — думал Князев, шагая мимо одинаковых дверей с номерами. — А то каждый встречный-поперечный военного во мне угадывает. Нарвусь еще...»

Искомый номер не был заперт.

— Можно? — вежливо постучал он костяшками пальцев по косяку и, не дождавшись ответа, вошел.

Внутри царил полумрак, пахло чем-то незнакомым, но приятным и кружащим голову. Девушку в уголке огром­ной — он и не видел такой никогда — постели Игорь за­метил не сразу. А она молча шевельнулась, словно осво­бождая место рядом, хотя места хватило бы еще на двоих таких, как Князев. Она была укутана покрывалом до под­бородка. Легкая ткань мягко обрисовывала очертания ее тела.

Поднимаясь по лестнице, Игорь твердо знал, что рухнет, уснет сразу и проспит все сутки кряду. Но тут... Тут он вдруг пробудился. Сердце бухало тяжело, в висках молотило, а сладкого воздуха вдруг перестало хватать. Под покрывалом, льнущим к телу, она была совсем нагой. И Игорь больше не мог думать ни о чем другом. И уснуть он тоже теперь не сможет.

Он ведь... Он ведь купил ее. Купил эту ночь. Купил целые сутки. Отдал пятьдесят патронов. Теперь на долгие двад­цать с лишним часов эта девчонка — его законная собствен­ность. Так ведь?

Лариска все откладывала их близость. Стань офице­ром, потом женишься, потом... Потом дослужишься и до ласк. А тут вроде как внеочередное звание, тупо сказал се­бе Игорь. Вроде как в нарушение иерархии... Сколько раз ему снилось такое — горячечное, невнятное, — но всегда именно с Лариской.

И вот он всего в шаге от этого. От такого. Может прямо сейчас. Имеет право. А Лариска... Не узнает она никогда.

Но только здесь, рядом с кроватью, глядя на чистые про­стыни и девушку, ждущую его с непонятным выражением огромных, кажущихся черными в неверном свете ночника глаз, он вдруг подумал о другом: как неимоверно грязен, как воняет заношенное обмундирование... Стало стыдно и не­ловко. Вот так все случится?

— Вымыться тут можно где-нибудь? — буркнул он, отво­рачиваясь: лечь в чистую постель в таком виде показалось ему кощунством.

— Да, там слева от двери... И кувшин с водой есть...

Голос девушки напоминал звук серебряного колокольчика...

Сбросив грязную одежду прямо на пол, пристроив авто­мат и шпагу в уголке крошечного помещения, до потолка выложенного кафелем, Игорь с наслаждением плескался, не обращая внимания на то, что вода ледяная. Главное — ее было много: кувшин больше походил на ведро, а на полочке под небольшим зеркальцем нашелся кусок мыла...

—Я сейчас, — буркнул он, со скрипом сбривая неопрят­ную бородку, но оставив неуставные усы найденной там же туповатой бритвой, когда дверь приоткрылась и в щели по­явился любопытный девичий глаз: слава всевышнему, он уже успел обмотать бедра полотенцем.

—Там ужин принесли, — сообщил глаз и скрылся.

Игорь придирчиво осмотрел в зеркальце свою свежевы­бритую физиономию и решил, что выглядит вполне при­лично. И пахнет — неведомые доброхоты оставили рядом с бритвой флакон с ядовито-зеленой жидкостью. Полустер­тая этикетка обещала одеколон «Шипр».

Постояв немного перед дверью, молодой человек набрал­ся смелости и шагнул в пряный полумрак спальни.

—Я у тебя первая была? — Девушка лежала рядом с па­рившим где-то в небесах парнем и осторожно водила тон­ким пальчиком по его голой груди.

—Ты что! — вяло запротестовал он, чувствуя, что вот-вот провалится в сон: никогда еще он не был так опустошен и обессилен.

—Первая-первая, — тихо засмеялась своим волшебным серебряным смехом девушка. — Я же в таких делах опыт­ная — вижу. Вернее, чувствую.

—Давно?

—Что давно? — удивилась она.

—Давно ты здесь?

—Уже давно, — вздохнула она и села на постели, уже не стесняясь своей наготы. — Порой кажется, что целую веч­ность...

—Откуда ты родом?

—Какая разница? Это далеко отсюда. Очень далеко. Не вернуться.

—А как попала сюда?

—Продали, — просто ответила она.

Его ошеломленный взгляд она выдержала легко — только глаза ее, огромные и прекрасные, заблестели еще больше.

— Продали, как вещь. Мы, женщины, и есть вещи. Иг­рушки для мужчин.

— Кто тебе это? Откуда?

Игорь искал слова; спать снова расхотелось. Да, пусть он и сам только что купил эту девушку, купил ее тело, но... От­чего-то показалось ему вдруг страшно несправедливым все, что с ней происходит. Так ему оказалось с ней хорошо, та­кую благодарность к этому хрупкому созданию он почувст­вовал, что теперь думать, как ею пользуются другие, было тяжело, неприятно.

— Ты не игрушка! Не для меня... Сволочи те, кто такое го­ворят! — запротестовал он.

— Мои родители так говорили. Меня и сестер так воспи­тывали. — Она слабо улыбнулась, но в уголке глаза собра­лись росинки; прорвавшись, сбежала слеза.

— Расскажи, — потребовал юноша.

И она рассказала.

Как жила на отдаленной небогатой станции в большой «семье», как ее с детства готовили стать жрицей любви, как исчезали навсегда старшие девочки, когда им исполнялось пятнадцать, и неведомо откуда появлялись крохи-несмыш­леныши, еще даже не умевшие говорить... Игорь слушал эту горькую исповедь и только сжимал и разжимал в бессиль­ной злобе кулаки.

—Я тебя уведу отсюда, — пообещал он, когда Инга завер­шила историю своей недолгой жизни.

—Ты так богат? — улыбнулась она сквозь слезы, дрожа­щие на длинных ресницах.

—Разве это важно? — нахмурился Игорь.

—За меня заплачены немалые деньги, и хозяин не отпу­стит меня так просто, — вздохнула она.

—Этот прилизанный слизняк внизу? Да я его...

—Хвастунишка... — Узкая девичья ладошка погладила Игорев бицепс. — Пьеро не хозяин, он такой же работник, как и я. И он тоже отрабатывает долг. И все остальные дев­чонки, и Степан-коридорный. Мы все заложники. И вы­рваться просто так отсюда нельзя. Не дразни меня, в моем положении вредно мечтать. Давай больше не будем об этом. У нас так мало времени...

—Все равно ты здесь не останешься, — упрямо сказал Игорь, уступая ласке и опускаясь на смятые простыни. — Обещаю.

—Ты спасешь меня от дракона? — Инга засмеялась сере­бряным колокольчиком, и Игорь закрыл глаза.

По коридору словно пронесся ураган, — они не стали от­влекаться, — но еще через несколько минут в дверь загрохо­тали чьи-то кулаки.

— Открывай! Открывай сейчас же!

Игорь метнулся к автомату, вспомнил, что тот не заря­жен, попытался вспомнить, куда дел шпагу, но комната уже заполнялась людьми. Его грубо схватили за руки, ударили по лицу...