Олег Бондарев - Кремль 2222. Тушино
Так в итоге и вышло.
Дружинники пошли к дому, а тварь, не веря своему счастью, поползла к свежему схорону. Лохматой мордой отодвинув в сторону кирпич, она споро вырыла амулет из земли, схватила его в зубы и бросилась наутек. Люди ее все‑таки увидели, но стрелять не стали – наверное, пожалели снарядов, а, может, они у них и вовсе закончились. Как бы то ни было, даже теперь крысособака не могла расслабиться. В голове, помимо зова хозяйки, пульсировали и другие мысли – в частности, тварь боялась, что уже на подходе к дому ее подкараулит какой‑нибудь рукокрыл и, схватив добычу в лапы, унесет в свое треклятое гнездо, чтобы там сожрать.
В московской Зоне никогда нельзя расслабляться. Кем бы ты ни являлся, огромным био или крохотной крысособакой, против того же Поля Смерти все были равны.
«Иди же ко мне, моя хорошая», – пропела хозяйка в голове у твари, и та невольно перешла на бег.
Надо как можно скорей принести ей амулет! Крысособака знала, что ничего важней этого нет. И пусть в ее теле было бы с десяток пулевых дыр, а из всех ног шевелилась бы только одна задняя, она все равно продолжила бы на последнем издыхании ползти к достопамятному зданию, где с недавних пор находился ее дом.
Дом…
Как много было в этом слове!.. Раньше крысособака и ее сестрицы слонялись по Москве, будто неприкаянные, жрали, что нашли и смогли после разгрызть да проглотить. Их били, их убивали, ненавидели, пожирали самих, сырыми или жареными, в зависимости от вкусовых предпочтений. Но с появлением хозяйки все изменилось. Она направила их, показала, что стаей они могут бросить вызов любому, даже самому серьезному противнику… исключая, разве что, био.
Крысособака вздрогнула. Тварь слышала взволнованный голос хозяйки, когда она отправляла свое разношерстное воинство в атаку на громадного стального ящера. Слышала, с каким отчаянием кричала их покровительница, призывая продолжить бой… и с каким разочарованием и неохотой командовала отступление. Многие полегли в том сражении, многих сожрал вечно голодный био, но ни у кого из мутантов не возникло желание ополчиться против их мудрой предводительницы. Твари ценили ее, даже любили, ведь она первая додумалась приласкать их и сказать, что вместе они способны на многое. Что они не просто отбросы природы, а сама природа, ее финальное воплощение, новый виток эволюции…
«Где ты, милая?» – снова раздался в голове заботливый голос.
Крысособака достигла здания и, воровато озираясь по сторонам, вдоль стеночки устремилась к зияющему дверному проему, ведущему внутрь. Путешествие ее практически подошло к концу, дело осталось за малым – отдать шестеренку хозяйке и получить вожделенный кусок мяса. Крысособака весьма проголодалась за время блуждания по Тушино, шутка ли – она шла обратно практически всю ночь, с полуночи до рассвета, и едва ли не валилась с ног.
Хозяйка сидела на подоконнике. Она забралась на него с ногами и вытянула их перед собой, а руки уложила на колени. На вновь прибывшую хозяйка не смотрела. Все ее внимание было сосредоточено на небе и круглой луне, бледным светом освещающей грешную московскую землю.
Впрочем, тварь давно привыкла, что хозяйке не надо глазеть на своих подопечных. Ее чудесный дар позволял ей контролировать их, даже находясь на почтительном расстоянии.
Перейдя на шаг, тварь подошла к окну и, опершись передними лапами на стену, положила амулет‑шестеренку хозяйке на колени. Изуродованная рука тут же скользнула вниз и сжала трофей в ладони.
– Ты справилась, – сказала покровительница. – Умница. Я верила в тебя.
При этом она не шевелила губами – в этом так же не было нужды, ведь все слова звучали прямо у твари в черепушке.
Крысособака уложила голову хозяйке на колени, выклянчивая ласку, и женщина не поскупилась: правая рука заскользила вдоль хребта, проступающего через тонкую шкуру, покрытую струпьями и пятнами. У крысособаки от счастья задрожали задние лапы, и она едва не шлепнулась на пол. Хозяйка, почувствовав, как тварь пошатнулась, наконец‑то повернула голову и посмотрела на нее сверху вниз. Луна на миг осветила профиль Природы. Складывалось впечатление, что некогда женщина была прекрасна, но сама она помнила себя только такой: с лицом, покрытым многочисленными шрамами от порезов и ожогами, с редкими темными волосами, торчащими клочками то тут, то там. Без проседи тоже не обошлось, а на левом глазу обосновалось бельмо, но на фоне остальных приобретенных изъянов эти казались сущими мелочами.
– Ничего, милая моя, – не разлепляя губ, мысленно сказала девушка. – Скоро весь мир будет у наших ног. Мы задавим их числом и позволим природе вновь править здесь всем. Все это… – Она махнула левой рукой, на которой не доставало мизинца и безымянного пальца, в сторону мрачного опустевшего города за окном. – Все это случилось потому, что мир слишком уповал на… механизмы. Люди возомнили себя слишком умными и забыли, что их породила природа…
Черты изуродованного лица ужесточились.
– И теперь она же их и убьет.
Крысособака запрокинула голову и, зажмурившись, принялась выть, а незнакомка смотрела в окно – в ту сторону, где находился дом племени ненавистных Детей Механизмов.
«Они все должны умереть – за то, что отреклись от своего естества.
За то, что предали Природу».
Девушка сжала в руках шестеренку, а потом в сердцах швырнула ее в стену.
* * *
– Красное поле впереди, Игорь, – сказал Мрак.
– А за ним и Желтое, похоже, – прищурившись, добавил Богдан. – Видишь, на желтый туман похоже?
Игорь видел и то, и другое, и третье тоже – черное, будто пойманная под прозрачный колпак ночь. Между полями пролегала неширокая тропка, на которой даже двое всадников не разъехались бы при всем желании. Если дружинники хотели добраться до треклятого склада, им надлежало перестроиться в шеренгу по одному и медленно двигаться меж сверкающих и переливающихся разноцветных границ. По крайней мере, так утверждал пленный Третьяк.
Игорь оглянулся на маркитантского прихвостня. Бугай с задумчивым видом разглядывал скопище Полей Смерти. Выглядел он при этом крайне глупо – впрочем, так всегда бывает, когда недалекий пытается изобразить сосредоточенность.
Новоиспеченный десятник тут же вспомнил, с чего началось сегодняшнее утро.
– Эй, – сказал Игорь, ткнув спящего мерзавца носком сапога в бок. – Давай, поднимайся.
Третьяк заворочался, приоткрыл один глаз и сонно уставился на дружинника.
– Далеко до склада еще? – спросил кремлевский.
– Да уже, понятно, не очень, – хриплым и низким спросонья голосом ответил пленник. – Руки не развяжете? Хоть запястья разомну да глаза протру…
Игорь, опустившись на корточки перед скрученным негодяем, молча развязал веревки, стягивающие его руки.
– Благодарю, – сказал Третьяк, потирая запястья.
– Приводи себя в порядок и пошли дальше, – сказал Игорь, поднимаясь. – Сегодня мы кровь из носу должны на склад попасть. И чтоб без хитростей!
– Да какие уже теперь хитрости? Мы ж посреди Зоны! – хмыкнул бугай. – Я тут один остаться не хочу, куда я потом?
И вот, несмотря на утренние обещания, Третьяк завел их в самое скопление Полей Смерти. Далеко впереди виднелся Купол. Интересно, каким он кажется снаружи? Наверняка очень похож на Поле Смерти, только огромное. Может быть, жители внешнего мира так его и называют – Главное Поле Смерти? Игорь не знал, поскольку никогда не общался с теми людьми. Зато он хорошо помнил, как сгинул отряд его отца: тогда кремлевские должны были встретиться с жителями внешнего мира, чтобы обсудить некое сотрудничество, но ничего не вышло. Настолько, что никто из кремлевских домой уже не вернулся. Жители крепости до сих пор теряются в догадках, что же приключилось с дружинниками. Кто‑то утверждает, что «внешние» поубивали их во время встречи, но зачем и почему, остается только гадать. Сам Игорь думал, что причина исчезновения отряда куда более прозаичная: наткнулись на био или шамов, а то и Желтое поле во время привала наползло. Это ж все‑таки московская Зона, тут можно сорок лет бродить, а на сорок первый сгинуть из‑за стечения обстоятельств.
– Что думаешь, Игорь? – спросил Захар, подъехав к побратиму.
В сравнении со вчерашним он выглядел получше, но светловолосый дружинник, знавший товарища с самого детства, чувствовал в его взгляде прежнюю боль.
«Оправится ли он когда‑нибудь от всех этих потрясений? – мелькнуло в голове. – После того, как мы с Громобоем вызволили его из плена, казалось, что в нем ничего не изменилось. Но на самом деле что‑то сломалось, теперь это заметно и мне…»
– Придется идти колонной по одному, – сказал новоиспеченный десятник вслух. – Иначе рискуем зацепить какое‑нибудь из Полей… а то и несколько. А нам уже никого терять нельзя.
