Фантастика 2025-22 - Виталий Хонихоев
Сакурада молча кивнул. Хизаши тоже помалкивал.
Существовал ли для них иной исход? Или все изначально могло привести их именно в эту точку, в этот самый момент? Хизаши не знал, но вдруг подумал, что размышлять не имеет смысла. Он повернулся к Кенте и сказал:
– Давай отдохнем? Только не здесь, здесь…
– Холодно, – закончил за него Кента и поклонился учителям. – Спасибо за помощь и за науку, что вы нам преподали за годы обучения. Мы не подведем ваших ожиданий, но прежде всего своих. Если хотите отблагодарить богов, то помолитесь Адзи-сики-така-хико-нэ и тому, кто называет себя Лунным медведем.
Их не задерживали. Хизаши вслед за Кентой покинул подземелье и вышел под ласковый свет солнца. Глядела ли Аматэрасу на мир прямо сейчас, или старым богам давно не было до него дела, но Хизаши казалось, что сегодня солнце светило как-то по-особому. Они отошли подальше и расположились на пологом склоне прямо на шелковистой траве. Тень от растущих выше молодых деревьев мягко укрыла их.
И в это прекрасное время Хизаши и Кента думали о том, как побороть коварного противника и не угодить в руки тех, кого еще недавно считали своими товарищами.
– Чему ты улыбаешься? – спросил Кента, заметив его кривую ухмылку. – Я все еще никак не могу понять, о чем ты думаешь. Наверное, это никогда не изменится.
– Людские мысли куда более непостижимы, поверь мне, – ответил Хизаши.
– Думаю, тебе так только кажется, потому что ты никогда всерьез не пытался их понять.
– Кто знает, может, ты и прав.
– Так что вызвало у тебя улыбку?
– Я вдруг подумал, что в это время мы бы сидели в идзакае и строили планы на жизнь после окончания учебы.
– Мадока бы напился и воображал, как будет совершать подвиг за подвигом, – подхватил Кента.
– А Сасаки бы нашел скромное местечко в департаменте оммёдо и вскоре женился бы на милой и покорной девушке из хорошей семьи.
– Она бы, наверное, тоже была талантлива в живописи и стихосложении, и они были бы счастливы вдвоем.
– А Учида точно бы остался в Фусин и бесил бы новеньких.
– Ты снова к нему несправедлив, – хохотнул Кента и вдруг с надеждой посмотрел на Хизаши. – С ними же все в порядке?
– Никто не может этого знать.
И никто не подскажет Хизаши и Кенте, что делать дальше. Будущее никогда еще не виделось Хизаши таким туманным, разве что сразу после возвращения из Такамагахары. Тогда он понятия не имел, как влачить жалкое смертное существование, упав с вершины своих стремлений. Сейчас же он не был одинок, но от этого груз ответственности только возрастал. Никогда за все свои двести лет он никем так не дорожил, как Куматани Кентой, и память милостиво скрывала жизнь до и тех, кто в ней занимал сердце человека по имени Ясухиро.
– Мы пойдем в долину Хоси? – спросил он наконец то, что его волновало.
– Мы можем сколько угодно бегать и прятаться в надежде на новое чудо, но лично я к такому не готов. А ты?
Хизаши тоже не хотел и дальше скрываться, тем более что от собственного прошлого можно бегать только до определенного момента.
– Мы пойдем к Хироюки, но прежде я хочу напомнить тебе о нашем обещании, – сказал Кента. – Жить вместе…
– Или умереть вместе, – закончил Хизаши, и слова осели мерзкой горечью на языке. Хизаши постоянно ощущал ее, когда чувствовал, что не сдержит обещанного.
Кента вернулся в пещеру попрощаться с учителями. Хизаши остался ждать, накручивая на палец локон волос, и в их серебристой белизне темнел твердый, как у зверя, удлиненный ноготь. Хизаши долго отгонял от себя эти мысли, но раз теперь они с Кентой собирались поставить точку, правду стоило принять.
Хизаши умрет так или иначе, от руки брата или от проклятия богов, ведь защищая ритуал и Кенту в центре круга, он сломал барьер, прячущий слишком великие для слабого тела силы. И теперь любое достаточно затратное заклинание, любая схватка могут разрушить его. Эти волосы, эти ногти – знак приближающегося конца. Только Кенте об этом знать не обязательно.
Если Хизаши суждено погибнуть сражаясь, он уйдет один. Он не потащит друга за собой.
– Хизаши-кун! – раздался звонкий голос Кенты. – Иди сюда!
И Хизаши поднялся и пошел, потому что Кента звал его, потому что Хизаши хотел идти к нему, идти за ним. И эту истину, в отличие от прочих, он успел принять.
* * *
Мадоку повстречали на второй день пути. Хизаши узнал его издали, но уж больно сложно было поверить в такое совпадение, однако вот же он, здоровый, как обычно, с фырканьем умывается в ручье, рядом лежат ножны с Каёку, узел с вещами и соломенная шляпа. Духовное оружие не подделаешь, так что они без опасений вышли на открытое пространство. Мадока сразу перестал плескаться и метнулся к мечу.
– Будь на нашем месте демон или акума, не сносить бы тебе твоей дурной башки, – громко съязвил Хизаши, чтобы Джун точно не догадался, как он рад его видеть.
– Здравствуй, Джун! – поприветствовал Кента. – Какое облегчение, что ты жив!
Они перешли ручей по скользким камням и оказались в могучих объятиях соученика, у Хизаши, кажется, даже ребра хрустнули. Мадока так стиснул их двоих сразу, что локоть Кенты больно впился Хизаши в бок.
– А я-то как счастлив! – рев над ухом едва не оглушил. – Думал, вы без меня пошли тому демону навалять.
Хизаши удалось выбраться из дружеского захвата, он отошел на безопасное расстояние и расправил плечи.
– Весь ум в мышцы ушел, – буркнул он.
– Какими судьбами ты здесь? – спросил Кента.
– Вообще-то вас догонял. Дело такое, – Мадока посерьезнел, – Сасаки отправился обратно в Кёкан, а мне выдал проводника, это он меня поближе к вам привел.
– Проводника? – не понял Кента.
– Думаю, вы знакомы.
Хизаши стоял поодаль, но даже это не оправдывало его невнимательности. То, что он принял за ауру духовного меча Мадоки, оказалось маленьким ёкаем-усаги, прячущимся под шляпой на траве. И Кента впрямь сразу его узнал.
– Это ты! Живой!
Он кинулся к ёкаю, и тот навострил ушки по обеим сторонам от аккуратных ветвистых рожек. Кента подхватил малыша на руки – он всего немного не помещался в его сложенных лодочкой ладонях – и поднял на уровень глаз.
– Хизаши, это же тот самый! Из Имы!
