Фантастика 2025-22 - Виталий Хонихоев
Морикава прикоснулся к его локтю.
– Это было ожидаемо, не трать силы на гнев.
– Не все такие добряки, как ты, Дайки, – огрызнулся Сакурада. – Они трусы, предпочли прикрыть свои… свои хвосты.
Хизаши раньше не замечал, но вне горы Тэнсэй и статусов сэнсэев эти двое мало чем отличались от собственных учеников. Еще достаточно молодые, чтобы так же злиться и радоваться, ошибаться, дружить и ненавидеть.
– Морикава-сэнсэй, как ваша рана? Вы хорошо себя чувствуете? – поинтересовался Куматани.
– Ах, не надо больше называть меня сэнсэем, теперь я просто Морикава, – отмахнулся тот и смущенно потер щеку. – Когда я пришел в себя, рана почти затянулась, а я даже не знаю, кому возносить за это молитвы.
– Они просто сделали то, что должны были, не за что их молитвами благодарить, – сказал Хизаши ворчливо.
– Иного от тебя и не ждешь услышать, Мацумото-кун.
– Все тот же языкастый гад, – добавил Сакурада.
– А вы еще больше одичали, Сакурада-сэн… Ой, теперь уже просто Сакурада, – не остался в долгу Хизаши. Гора одеял зашевелилась, но снова затихла неподвижно. Кто же под ними прячется? Хизаши не узнавал его ауру, да и она была какой-то странной, будто рваной.
– Прошу вас, хватит, – попросил Кента. – Хизаши, помни, пожалуйста, о том, что учи… Сакурада-сан и Морикава-сан вывели нас из подземелья под горой Тэнсэй. Если бы не их помощь, богам стало бы просто некого спасать.
– Так, значит, Куматани продолжает делать из тебя человека? – едко хмыкнул Сакурада и получил тычок от Морикавы. – Да что опять не так? Разве теперь мы обязаны делать вид, что не знаем?
– А вас это крепко задело, Сакурада-сан, – издевательски вежливо протянул Хизаши. – Или вы еще не простили меня за скуку на ваших уроках?
– Да чтоб тебя…
– Ну-ну, хватит, – Морикава похлопал его по плечу. – Мы все не в себе, и тем более надо проявлять терпение хотя бы друг к другу. – И продекламировал: – С другом и в горе, и в радости жить не страшно. Все мне по силам.
– У вас на каждый случай есть стихотворение? – спросил Хизаши.
– А у тебя на каждый добрый поступок припасена дубина? – снова взвился Сакурада.
– Все! Хватит! – Кента первым вскочил и взмахнул руками. – Мало того, что Дзисин объявили нас преступниками, так мы и сами друг другу готовы глотки перегрызть? Хизаши, – он повернулся к нему, – немедленно прекрати, а лучше извинись перед учителями.
Хизаши аж рот открыл от удивления. За что бы ему извиняться? Разве извиняются не когда в чем-то виноваты? Он за собой вины не чувствовал.
– Хизаши, – надавил Кента. В его тоне угадывалось напряжение, и Хизаши неуверенно моргнул.
– Извиниться?
– Ты меня понял.
Морикава хотел что-то сказать, но Сакурада положил ладонь ему на плечо, призывая к молчанию. Хизаши хмурился и никак не мог заставить себя решиться. Все ждали, но больше всех Кента, и Хизаши глубоко вдохнул и сказал:
– Прошу прощения за… некоторую грубость моих речей.
– Некоторую? – хмыкнул Сакурада, но тоже через силу произнес: – Возможно, и я погорячился.
– Вот и славно! – Морикава хлопнул его по колену и кивнул Хизаши. – Это прекрасно, что у вас двоих столько нерастраченных сил на склоки, но мы могли напугать нашего хозяина.
Одеяла снова зашевелились, и из-под них, наконец, показалась рука, тонкая, сухая и бледная, похожая на жухлую веточку. Эта рука откинула край одеял, и наружу высунулась голова, покрытая седыми клоками, давно немытыми и нечесаными. Не мылся и сам человек, о чем несложно было догадаться по исходящему от него запаху.
– Не бойся, Шого-кун, здесь все друзья, – мягко успокоил Морикава, и странный человек полностью покинул свое ненадежное укрытие. Это был старик, такой худой, что изношенное кимоно на нем трепыхалось, как войсковое знамя. На вид ему дашь лет шестьдесят, но, может, на самом деле ему куда меньше. По рваной ауре Хизаши догадался, что человек болен не только телом.
– Он безумен, – подтвердил Сакурада. – Едва ли понимает, кто мы и о чем говорим.
– Кто он? – спросил Кента, так и оставшись стоять. Шого смотрел на него настороженно, часто моргая и клонясь на один бок.
– Он много лет живет в заброшенном руднике, приглядитесь к стенам. Эти рисунки вам ничего не напоминают?
Когда Хизаши поднялся, старый безумец отшатнулся и с неожиданным проворством спрятался под одеялами. Кента взял фонарь и поднес к одной из неровных каменных стен. То, что издалека казалось сетью трещин, было выцарапанными чем-то кривыми изображениями. Хизаши обладал более острым взглядом и первым сложил линии в цельные картинки.
– Демоны Ёми! – воскликнул он.
– Не стоит их поминать, – упрекнул Морикава, появляясь за спиной.
– Но это же…
– Именно то, о чем ты подумал. Шого видел своими глазами, как в синем демоническом пламени сгорал его младший брат, перед этим уничтожив всю деревню на вершине Акиямы вот уже больше тридцати лет назад. И он был не единственным ребенком, пострадавшим от рук последователей Конран-но ками… Точнее Хироюки. Так будет правильнее.
А потом Морикава рассказал, что долгие годы Ниихара-сэнсэй занимался поиском доказательств того, что Хироюки собирается восстать из Ёми, и однажды, еще в молодости, обнаружил нечто ужасное: в разных частях страны, в разное время – но точно друг за другом – рождались больные дети, которым помогали выжить «добрые» предсказатели. Такие дети никому не приносили бед до определенного срока. А после неизбежно случалась трагедия, сопровождающая грудами сгоревших тел и синим огнем.
– То, что мы сейчас называем одичанием ёкаев, происходило и раньше, но с этими детьми. Их ничего не связывало, кроме истории рождения и младенчества. Как только погибал один, в течение пяти лет появлялся новый. Похоже, Шого пытался разобраться в случившемся, но то ли узнал что-то страшное, лишившее его рассудка, то ли безумие поразило его еще тогда, в ту ночь на Акияме, просто со временем становилось только хуже. Но его существование и эта пещера связывают воедино все теории Ниихары-сэнсэя.
Кента смотрел на рисунок, и в его молчании Хизаши явственно читал смятение. Захотелось встать рядом, плечо к плечу, прикоснуться ненароком, чтобы забрать себе часть непосильного обычному человеку груза. Но Хизаши остался стоять на месте.
– Я один из них, да? – спросил Кента, так и не повернув головы.
– Мы думаем, что да.
Кента оттянул нитку с агатовыми бусинами, и все взгляды сошлись на ней.
– Должно быть, Куматани Сугуру и та неизвестная шаманка…
– Ее звали Чинацу.
– Вот как? Значит, твой отец и итако Чинацу нашли
