Фантастика 2025-22 - Виталий Хонихоев
Потом он взял из грязи катану и протянул Кенте.
– Возьми и не теряй больше. Я не видел человека сильнее тебя, с другим бы я не остался. Другого я бы не назвал своим другом.
Кента вскинул голову.
– Мне стыдно за себя. Прости, я посмел поднять на тебя меч.
– Обычная железяка, – фыркнул Хизаши. – Мы оба сбиты с толку, что говорить. Ничего не осталось прежним, и кто знает, что ждет дальше.
– Тогда ты будешь моей неизменной опорой. – Кента поднялся и убрал ножны с катаной за пояс хакама. – Если я снова пошатнусь, ты подставишь плечо.
– А если я потеряю путь, ты покажешь мне его.
Кента кивнул. Больше слов не требовалось, и здесь их удерживала только одна скорбная обязанность.
Хизаши помогал собирать тела. Изменённые колдовством, они сгорали в огне от талисманов не хуже акум, а вот Хамаду похоронили в земле на окраине деревни. Дождь больше не начинался, и когда со всем было покончено, уже занималась ранняя летняя заря. Грязные, мокрые и безумно уставшие, они с Кентой покинули опустевшую деревню. Тяжесть случившегося давила на обоих, но обсудить это не находилось сил.
Хизаши хотелось бы представить, что ему всё равно, но для этого уже было слишком поздно.
* * *
До заброшенного серебряного рудника добрались на следующий день. Погода выдалась на диво жаркой, солнце поднимало от влажной, напитавшейся дождями земли испарения, дышалось тяжело, и даже хладнокровный Хизаши под конец пути вспотел и мечтал только о тени и источнике, в который можно будет сунуть ноги. Кента раскраснелся, но не жаловался, а добрые люди в селении у подножия горы Гиндзу подарили им по соломенной шляпе, чтобы защититься от палящих лучей.
И там же им, наконец, удалось отдохнуть, поесть и выспаться. На последнем настаивал Хизаши, тогда как Кенте не терпелось найти вход в старый рудник, где их ждало то, что хотел им показать Ниихара-сэнсэй. Шел фумидзуки, месяц лотосов, а значит, Хироюки не покидал долину Хоси с самой весны. В стране творились темные дела, простые люди боялись за свою жизнь и уже не так доверяли помощи оммёдзи, но Кенте удалось убедить местных пустить их на постой. После плошки риса и супа-мисо Хизаши повесил на дверь офуда от случайных слушателей и повернулся к Кенте.
– Ты не думаешь, что Хироюки чего-то ждёт? Его прихвостни поставили три великих школы на уши за такое короткое время, а он до сих пор толком ничего не предпринял. Сидит себе в долине и…
– Ждёт нас?
Сказано это было с таким спокойствием, будто речь шла о Мадоке, с которым они договорились вместе сходить в баню. Хизаши замер, оценивая эту мысль, и нехотя кивнул.
– Получается, мы ему всё ещё нужны?
– Ты его брат, – напомнил Кента, скрещивая ноги на тонком матрасе. – Если, в отличие от тебя, он об этом помнит, значит, ты всё ещё важен ему.
– Пусть катится в Ёми! – выругался Хизаши с чувством.
– Было бы чудесно, но вряд ли он уйдет сам.
– Рад, что ты можешь шутить о таком, – вяло огрызнулся Хизаши и сел напротив. Комната им досталась маленькая, но для ночлега сойдет. Им не впервой тесниться.
– Я лишь хотел, чтобы ты хоть немного улыбнулся. Но я забыл, с кем имею дело. Мацумото Хизаши не разбрасывается улыбками.
Хизаши и впрямь не спешил изображать благодушие.
– Ты прав. Скорее всего, Хироюки от нас по-прежнему что-то надо, но что? Разве он не получил желаемое? Он сам сказал, что мое икигимо ему теперь без надобности. Необходимое, чем бы оно ни было, он забрал через нашу с тобой бывшую связь. Мы прогнали его из твоего тела, однако это выглядело так, будто он того и добивался. Что вообще происходит в его голове?!
– Тише, тише, – Кента замахал ладонью. – Скажи, ты больше ничего не помнишь? О том времени, когда вы были братьями?
– Только то, что мы всегда были вместе, только мы двое.
– А ваши родители?
– Я их не помню.
Хизаши обхватил голову руками, и взгляд его погрузился в обрывки бессвязных воспоминаний.
Сказки, которые рассказывал ему родной голос, книги, которые он приносил, странные, порой жестокие вещи, которым он его учил. Все это не имело бы значения, если бы не ощущение нежности, заботы – и именно оно пугало Хизаши и сбивало с толку. Он не хотел признаваться Кенте, что, похоже, очень любил старшего брата, а тот, похоже, любил его. Тогда что пошло не так? Почему они все в итоге оказались здесь?
– Ты должен вспомнить больше, тебе самому станет легче. – Кента не прикасался к нему, даже не пошевелился, но Хизаши почудились теплые ладони на плечах, как в одном из его снов.
– Мне всё ещё страшно, – признался он.
– Бояться не стыдно.
– Ты ведь не спросил даже, чего именно я боюсь.
– Я и так знаю. Но чтобы все действительно закончилось, мы должны через это пройти, до самого конца. Мне тоже страшно, Хизаши, и я очень устал. И в этом совсем не хочется признаваться.
Хизаши поднял голову и посмотрел на Кенту. Тот мягко улыбался, а во взгляде скрывалась разбавленная временем горечь.
«Устал», – повторил про себя Хизаши. Он, наверное, тоже устал, и это так по-человечески.
– Когда закончим, давай найдем хороший рёкан с горячим источником, – сказал Кента, – и как следует отдохнем. Я, ты, Джун, Арата и Юдай.
Хизаши кивнул. Звучало прекрасно, только ни Джуна, ни Араты, ни Юдая не было, и кто знает, живы ли они вообще. Но озвучивать это Хизаши не стал, ведь если что-то не произнесено, оно еще как будто не имеет силы. Слова – это тоже своего рода заклинание.
Ранним утром, когда даже солнце не начало свой путь от горизонта, они проснулись и покинули гостеприимный дом. Предрассветная прохлада приятно ласкала кожу, на улице было безлюдно, и поселок казался погруженным в чудесный сон. За его же пределами природа начинала оживать – чирикали невидимые глазу птицы в ветвях деревьев, покрывающих пологое предгорье, в густой траве стрекотали насекомые. Тропа успела зарасти с тех пор, как добыча серебра остановилась, но постепенно по ее краям стали появляться мшистые валуны, в них, приглядевшись, можно было угадать вырезанных в камне богов удачи. Наверное, когда-то их поставили охранять путь к руднику, чтобы рабочие могли не бояться обвалов. Похоже, про себя усмехнулся Хизаши, с таким
