Фантастика 2025-22 - Виталий Хонихоев
– Что-то много у нас стало путников, – пробормотала она и вдруг, смутившись, шагнула в комнату и протянула тканевый мешочек, набитый душистыми травами. – Держите, это прогонит насекомых.
На мешочке неумелой рукой был вышит кленовый лист.
В деревне засыпали, едва стемнеет, чтобы утром встать до зари и заняться работой. Хизаши выбрался наружу и пошел к пересыхающему колодцу. У деревни не нашлось своего ками-хранителя, и они выживали, как могли. Хизаши привык следить за ними из чащи подступавшего близко леса, он знал, что если поможет, дети будут пить, пока не напьются, женщины повеселеют, и их песни зазвучат громче, а с лиц мужчин уйдет угрюмость. Деревня нуждалась в воде, и Хизаши казалось, он может ее дать. Это ли не подвиг, достойный будущего ками? Судьба привела его сюда, к этим несчастным, но почему-то кажущимся такими счастливыми людям.
– Что ты делаешь?
Девочка, подарившая ему недавно травяной мешочек, подошла сзади и с любопытством уставилась большими глазами, похожими на спелые вишенки. Хизаши знал, что хоть она и пока еще детеныш, скоро ей начнут искать жениха, чтобы она ушла в другую семью, желательно, более обеспеченную, не здесь, где-нибудь далеко. Но даже Хизаши понимал, что это едва ли возможно.
– Я ищу для вас новый источник воды, – сказал Хизаши.
– А ты такое умеешь?
– Я многое умею. Не веришь?
– Верю, – кивнула девочка, но в глубине ее темных глаз залегла совсем не детская обреченность. – Ты похож на небожителя. Так мама сказала.
Хизаши опустился перед ней на корточки и посмотрел в худое личико.
– Я буду небожителем, вот увидишь. Я стану богом, которому не стыдно молиться.
– А можно начать уже сейчас? – спросила она и тут же зажмурилась и сложила ладошки у груди. – Хизаши-но-ками-доно, пожалуйста, будь добрым и принеси нам много воды, чтобы всем хватило. Чтобы мама не плакала, а брат не болел. Чтобы бабушка с дедушкой не говорили, что не хотят пить и не отдавали нам с братиком свои порции.
Это была первая, неумелая, детская, немного глупая, но такая искренняя молитва в жизни хэби по имени Хизаши, пока еще не ками – но внутри все странно сжалось и будто бы стало легким и невесомым, как лисьи огни. Было приятно, и Хизаши вдруг уловил силу этих наивных слов, она потекла к нему, коснулась груди и проникла внутрь, как проникает солнечный свет сквозь растопыренные пальцы. Восторг, благоговение, неверие, гордость – все успел испытать Хизаши, прежде чем обернуться серебристой змейкой и скрыться за старым колодцем с глаз своей первой и пока единственной молящейся.
Весь день и всю ночь Хизаши потратил на разработку плана. Теперь у него была не эфемерная цель, ставшая чуть более достижимой после короткого путешествия с Кендзи, а ясная задача. Выполни ее – и тот свет, то сладкое чувство собственной божественности вернется и останется с ним навсегда. Если все боги и ками ощущают его, то он завидовал им еще больше прежнего.
Хизаши знал, что Мичи всем рассказала о его обещании, и молитвы потянулись к нему сияющей лентой чистого света и удовольствия. Хизаши любил греться на камне, впитывая солнечное тепло, но оно ни в какое сравнение не шло с тем, что дарило поклонение. Хизаши не понимал, достаточно ли этого, чтобы считаться уже ками, поэтому решил не рисковать и поскорее исполнить задуманное. Земля и впрямь умирала, и проще, наверное, просто увести людей отсюда на новое место, но они ждали чуда, и надо было его подарить. Хизаши умел находить клады, так почему бы не найти воду?
Он вернулся в деревню спустя еще несколько дней. Мичи ждала, как и вся ее семья, ведь именно перед ними он явился, больше не скрывая своего истинного облика – получеловека, полузмея с серебристой чешуей и белоснежными волосами, окутывающими стройный стан юноши. И пусть он, покачиваясь на хвосте, был выше самых высоких из мужчин, его не испугались.
– Это он! – радостно взвизгнула Мичи. – Это Хизаши-но-ками-доно!
Он же степенно кивнул, соглашаясь, и широким рукавом махнул в сторону, и из земли вырвался тонкий пока фонтанчик.
– Вода! – крикнул кто-то. – Тут вода!
Все загомонили, женщины заплакали от счастья, а глазки-вишенки маленькой Мичи, обнимающей брата, смотрели Хизаши в самую душу. И что-то внутри поменялось, сдвинулось. Хизаши будто еще на сун оторвался от земли и поднялся ближе к тому, к чему стремился. Мужчины схватились за мотыги, пока женщины на коленях возносили молитву за молитвой, и они поднимали Хизаши в его голове едва ли не на самые небеса.
Вскоре в деревне появился новый колодец, а почти одновременно с ним – маленькое святилище. Его святилище. Оно было неполноценным, скорее просто символ, симэнава, обвязанная вокруг дерева, но Хизаши мог полночи сидеть рядом и смотреть на него, невидимый для всех. Он еще не понимал, стал ли он настоящим ками, но не сомневался, что ждать осталось недолго. Вот бы всем рассказать. Противной рэйко и ее сестрам-кицунэ, старому тануки, который вечно задирал морду, утереть нос заодно и Нурэ-онне – нечего было над ним тогда смеяться на последнем Параде ста духов. А еще было бы здорово, чтобы узнал Кендзи, он мог бы передавать эту историю от одной деревни до другой, превратив в песню. Тогда точно все убедятся, что хэби по имени Хизаши стал-таки чем-то большим.
Так пролетело три дня, и Хизаши уже всерьез подумывал отправиться на поиски ближайшего ками и вызнать у него, как понять, что стал духом-хранителем. В тот вечер он собирался ненадолго покинуть деревню, но не успел даже выбраться из леса, как дурное предчувствие остановило его. Он так привык ощущать тепло поклонения, что внезапный холодок в животе напугал. Не до конца понимая, что тянет его обратно, он уже мчался в деревню, где погас огонек крохотного святилища. Хизаши понял это раньше, чем оказался на площади между домами и увидел первые тела. Раньше, чем понял, что они мертвы.
И раньше, чем заметил скорбную женскую фигуру, стоящую к нему спиной и изучающую новый колодец.
– Кто ты такая? – потребовал ответа Хизаши. – Кто дал тебе право…
Он осекся, стоило незнакомке повернуться и взглянуть на него черными птичьими глазами, наполненные слезами. Миг – и она раскинула руки, ставшие крыльями огромной птицы, и с криком ринулась на Хизаши. Ее растрепанные черные волосы были повсюду, хлопанье перьев оглушало, Хизаши разозлился и принял свою самую сильную – истинную – форму, чтобы ударом хвоста сбить нахалку, но едва только приготовился, как
