Андрей Ерпылев - Выход силой

Он улыбнулся и пошел вперед, иногда оглядываясь на насупленного Игоря, которому ничего не оставалось, как ступать следом — сориентироваться здесь, в подлинном Ва­вилоне подземного мира, без привычки, похоже, было не­возможно. Да и неуютно чувствовал себя он безоружным в чужом для себя месте. Почти безоружным. Вроде бы и не твари вокруг — обычные люди, но все равно спокойнее бу­дет лишь с пальцем на спусковом крючке.

Вот уж недаром говорят: помяни черта, а он — тут, как тут.

Проходя мимо редкой толпы, рассматривающей что-то возле стены одного из магазинчиков, он бросил туда слу­чайный взгляд и вздрогнул. В сваренной из толстой арматуры клетке бесновалось существо из кошмарного сна — голая белесая и морщинистая кожа, огромная голова, состоящая, кажется, из одной пасти, полной острейших клыков, длин­ные жилистые лапы, заканчивающиеся почти человечески­ми кистями... Автомат сам собой прыгнул в руки, но стари­чок был тут как тут.

—  Вы что, с ума сошли? — повис он всем телом на руках Игоря. — Законного зрелища хотите обывателя лишить? Это здесь не приветствуется.

—  Это же мутант!

—  Ну и что, что мутант? Умертвят его, умертвят, не вол­нуйтесь. Только в свое время и не так просто, как вы хотите. Если не торопитесь — можно поглядеть.

Вряд ли куда-то мог торопиться человек, который не знал, куда шел...

А толпа заволновалась и начала быстро увеличиваться — видимо, приближалась кульминация действа.

—  Чего, чего! — мордатый здоровяк, донельзя похожий на Байкальцева, прошелся перед толпой, оттесняя людей от клетки: тварь за его спиной вытянула когтистую лапу, чтобы сцапать хоть одного из своих врагов, но не достала и злобно зашипела. — Задаром хотите удовольствие полу­чить? Вот вам! — Увесистый кукиш был продемонстриро­ван собравшимся. — И так бесплатно зенки пялили столь­ко времени!

—  Невелико удовольствие, — раздалось из задних ря­дов, — урода твоего смотреть.

—  Ага! — парировал здоровяк. — Только пойди наверх, поймай его, а потом — любуйся на здоровье.

— Не тяни резину, — дернул мордатого за рукав кто-то из первых рядов. — Сколь платить-то?

— Еще скажи не знаешь! По полтине с носа. Деньги сю­да, — продемонстрировал мужик мятую жестяную банку, в которую тут же полетели мятые бумажки, патроны и другие вещицы, видимо обращающиеся здесь наравне с деньгами.

— А членам профсоюза? — хохотнул кто-то. — И детям?

— Членам вашего тунеядского профсоюза — двойная це­на, — парировал хозяин заведения. — А детям тут делать не­чего. Не детских глаз дело, это смотреть.

— Не скажи... — протянул кто-то. — Детки сейчас пошли еще те...

Заинтригованный Игорь тоже хотел вылущить патрон из магазина, но старичок опять не дал ему это сделать и сказал верзиле с банкой, ласково улыбаясь:

— Это со мной.

Тот только пожал плечами и пошел дальше.

— Вас здесь уважают, — заметил Князев.

—  Здесь вообще люди уважительные, — улыбнулся тот еще ласковее. — Цивилизованное общество должно уважать седины, как вы считаете?

—  Ну да, — буркнул в ответ Игорь, отлично видевший, что хозяин твари исправно собирал плату и с людей постар­ше его провожатого.

Убедившись, что все, кто мог видеть происходящее хоть одним глазком, заплатили, здоровяк пересыпал содержимое банки в сумку, висевшую у него на поясе, и крикнул вглубь халупы:

— Несите!

Двое подручных вытащили из глубины помещения та­кую же клетку и поставили бок о бок с первой. Парень ожи­дал увидеть в ней еще одну тварь, но ошибся: в клетке сиде­ла крупная рыжевато-бурая собака с уродливой мордой. Животное равнодушно глядело на беснующегося совсем рядом с ней врага и не трогалось с места. Лишь один раз, когда когтистая конечность оказалась совсем рядом с ней, мотнула головой, клацнула зубами, и тварь с визгом от­прыгнула обратно, нянча залитую кровью лапу.

— Видали, каков? — с такой гордостью, будто в клетке си­дел его собственный внук, спросил хозяин зверинца. — Уни­кальный пес, поверьте мне на слово. Нашли его наверху еще щеночком и выходили. Нежить эту не боится совершенно, но ненавидит люто. Его и зовут соответственно — Лютым. Да сейчас сами все увидите.

Игорь скептически промолчал: цапнула псина мутанта здорово, конечно, но вот размерами не вышла. Уродливое создание превышало собаку по размерам раза в два, а по массе — и того больше. Зато, какой живучестью обладали твари, выросшие в условиях взбесившегося естественного отбора, перекроившего их до неузнаваемости, он знал от­лично. Вполне возможно, что прародителем того белесого чудовища, что сидело в клетке, как раз и была собака. Толь­ко признать ее было ох как трудно...

Кто-то шепотом предложил ему сделать ставку на то, кто победит, но oн лишь отмахнулся. Но желающих поставить на одного или на другого монстра и без него было предостаточ­но. Букмекеры только успевали записывать ставки и прини­мать деньги. Похоже, Игоревы сомнения разделяли многие.

— Ну, начинай, не тяни! — послышалось из толпы. — До ночи тут стоять будем? Или стравливай их, или деньги на­зад гони.

— Успеешь, — осклабился хозяин. — Ну что — все поста­вили на своих фаворитов? Предупреждаю сразу: шансы равны. Лютый, конечно, мастер, но и тварюга — не из последних. Видали бы вы, как она Щербатого уработала.

Один из подручных распахнул куртку, и все увидели пе­ребинтованную грудь с проступающим наискось красно-бу­рым длинным пятном.

— Во! Вместе с химзащитой и ватником! Еще чуть-чуть — и потроха бы наружу.

Толпа загудела. Непонятно было — то ли жалела парня, то ли требовала начала шоу.

— Ладно, — мордоворот махнул рукой, — открывай! По­тешим честную публику!

Перебинтованный подручный, сторонясь остервенело бросающейся на стенку клетки твари, специальным крюком выдернул сперва одну стенку, разделяющую двух живот­ных, а потом — и другую.

И началось...

Игорь не боялся вида крови: тому, кто падает в обморок при виде порезанного пальца, — не место в армии. Но от та­кого зрелища замутило даже его. Преимущество в размерах и массе не помогло порождению радиоактивных дебрей. Обычная бродячая собака расправилась с ней в считаные минуты, к разочарованию и унынию поставивших на чуди­ще. Уж, видно, сильно досадили Лютому обитатели поверх­ности в щенячьи годы. Тварь, хоть та и пыталась отчаянно сопротивляться, пес не просто загрыз — буквально растер­зал. Брызги крови, хлещущей из раздираемого тела, долета­ли даже до стоящих на почтительном расстоянии зрителей, а уж сама собака была покрыта ею с ног до головы.

—Загони, загони его обратно! — всполошился хозяин, увидев, что пес продолжает рвать в клочья уже поверженно­го противника. — Нажрется еще какой-нибудь пакости, ле­чи его потом.

—Мы так не договаривались! — зароптали недовольные скоротечностью поединка зрители — в основном те, кто по­ставил на «белого» и просчитался. — Либо деньги назад го­ни, либо второго выставляй.

—Без проблем! — ощерил редкие зубы мужик. — Ты и по­лезай в клетку. Лютый и тебя под орех разделает.

Ропот улегся.

—Это, граждане дорогие, дамы и господа, — продолжил хозяин пса, — только разминка. Разогрев, так сказать. Кто хочет большего — милости прошу в пятницу на ристалище. Будет вам там и шоу, и кровянка. Насладитесь по самое не­куда. — Здоровенная пятерня хлопнула по горлу, заросшему рыжей щетиной. — Только извиняйте, братцы: полтиннич­ком там не отделаешься. Шоу другое, и цены другие.

—Знаем мы ваши цены...

—А что это за ристалище? — спросил Игорь провожато­го, когда они тронулись в путь.

—Примерно то же самое, — пожал плечами старик. — Но и твари будут — не чета этой, и сражаться с ними будут не только собаки.

—А кто же?

— Люди, — коротко бросил собеседник. — Гладиаторы. Охотнее всего люди смотрят на то, как другие делают то, на что они сами никогда па свете не решились бы... Кстати, мы уже пришли.

Тут начиналось настоящее оружейное царство, и пароду толклось побольше, и все сплошь мужчины. Лавки украша­лись вывесками самого разного вида и степени художест­венности — от простых, намалеванных на жести лозунгов вроде «Без пушки ты — труп!» до целых картин с обнажен­ными блондинками, целящимися в зрителя из огромных ре­вольверов. Были картинки и попроще, вообще без изыс­ков — грубо, но со знанием дела намалеванный автомат Ка­лашникова говорил яснее всяких слов.

Но оружие продавалось не только в магазинчиках: на глазах Игоря обрез чего-то крупнокалиберного перекочевал из-под полы длиннополого одеяния тощего, бритого наголо мужчины с фиолетовым шрамом на щеке в сумку приземи­стого бородача в залатанном химкостюме. А в закутке, похо­жем на тот, из которого Охотник вывел своего провожатого «в свет», двое мрачных субъектов прикидывали по плечу старенький «Калашников» с вытертым до белизны вороне­нием и явно самодельным деревянным прикладом. На Первомайской за такое без разговоров вытурили бы на поверх­ность. А это, как ни крути, — почти смертный приговор. Но здесь нравы явно были мягче.