Андрей Ерпылев - Выход силой

Они снова были в туннеле метро — нешироком, одноко­лейном, удивительно пустынным. Привычных Игорю труб, кабелей и прочих коммуникаций, тянущихся по стенам всех знакомых ему перегонов, тут почти не было. Так, несколько проводов, утопленных в штукатурку стен. Зато по бетонно­му потолку тянулся ряд матовых плафонов — видимо, ког­да-то эта странная ветка была хорошо освещена.

— Почти дошли. — Охотник, ухватившись обеими руками за шиворот, помог Игорю выбраться из узкого люка в ложбин­ку между двумя рядами шпал. — Осталось тут — раз плюнуть.

— Где это мы? — спросил Князев, изумляясь, что у него еще остались силы удивляться чему-то. — Неужели тоже метро?

— Трамвай, — тренькнул проводник, нацепляя свой весь­ма похудевший сидор. — Спецметро. Знаешь, что это?

Игорь неопределенно пожал плечами. Слово было знако­мым, проскальзывало иногда в разговорах, которые Антош­ка вел со своими друзьями-исследователями, иногда забре­давшими в их холостяцкую каморку, но Князева-младшего всегда волновали более насущные вопросы.

Строевая подготовка, например, или отпустит ли папаша погулять Лариску.

— А еще человек, — вздохнул Охотник. — Был такой во­жак: Сталин. Сталин здесь ездил. Специально для него эту ветку метро проложили. А как умер, законсервировали до лучших времен.

Сталин. Конечно, Игорь знал эту фамилию и сам! Знал, конечно, но...

Но чем отличился данный исторический деятель, он ска­зать не мог: историю у них в школе преподавал все тот же Федор Дмитриевич, а его мало интересовало все, что не бы­ло связано с баллистическими ракетами и ядерными взрывами. Вот про атомную бомбардировку Хиросимы и Нага­саки он повествовал очень подробно, как и про покорение космоса, ядерные полигоны и договор о стратегических на­ступательных вооружениях.

— С Наполеоном воевал? На Ледовом побоище? — попы­тал удачу Князев.

— Не вполне. — Голос Охотника вновь звякнул лопнув­шей пружинкой. — Не советую повторять эту глупость при других людях.

— Тебе-то откуда знать? — обиделся Игорь.

— Я учусь, — ответил проводник. — Слушаю. Говорят, можно и кошку говорить научить, если постараться. — Он снова тренькнул насмешливо. — Мы должны идти. Если не поспешить, можем столкнуться с патрулем.

— Не волнуйся, — улыбнулся Князев. — Я нашим скажу, тебя не тронут.

— Какие еще ваши? — Голос Охотника ушел в холодное шипение. — Не думаю, что ты меня сможешь защитить. Скорее уж наоборот.

— Ты ведь говорил, что к людям меня выведешь, — недо­уменно сказал Игорь.

— К людям, — подтвердил проводник. — Почти что к лю­дям. На Черкизон.

Что за название, думал Князев. Была ли такая станция в метро? Антон бы ему сказал, будь он рядом. Антон все стан­ции знал наизусть, карту мог по памяти нарисовать...

— Тебе понравится, - заверил его спутник. — Люди. Ес­ли они тебя не убьют и не съедят, будешь с ними жить. При­выкнешь. А не понравится — пойдешь дальше. Можешь до самой Ганзы дойти. Поселишься на любой станции. Стан­ций много, людей много... Выберешь.

Князев смотрел на розовую маску молча, с непониманием.

— Ганза?..

— Кольцевая линия.

— Кольцевая? Там разве есть живые? Люди?

— О да. Очень даже живые, — ответил его проводник. — Чересчур даже, на мой вкус.

Все-таки есть! У Игоря все внутри пело.

— Но нам рассказывали, — осторожно, боясь верить чу­жому созданию, случайному спутнику, произнес Князев. — Нам рассказывали, что там ничего. Что там все мертво. Пу­стошь. Может, дескать, на одной станции что-то есть... На Измайловской.

— Врали, — коротко сказал Охотник. — Все врали. А как объясняли?

— Взрывы... Ядерные... Воздух через вентиляционные шахты высосало. Все погибли.

Проводник с минуту молча глядел на Игоря, а потом хлопнул себя по бокам.

— Люди так делают. Чтобы другими людьми управлять. Заставляют верить, что никакого другого мира, кроме того, где они правят, нет. Метро строили как бомбоубежище.

Противоатомное. Все рассчитали. Вас обманывают. Думаю, ваши же начальники. Начальники врут больше врагов. Им привычнее и проще врать.

Князев молчал, только хватал воздух ртом.

— Вот патроны у тебя откуда? — Из-под резиновой розо­вой маски Игоря сверлили два желтых сатанинских глаза.

Искушает.

—На Первомайской производят, — сказал Игорь не вполне уверенно: он и сам себя спрашивал частенько, где же именно на Первомайской может располагаться тот самый секретный патронный завод, о котором говорил Балагур.

—Нет, — возразил Охотник. — Это патроны с Кузнецко­го моста. Там и клеймо есть. «КМ».

—Это «Калашников модернизированный», — барахтался Князев.

— Можно по-разному расшифровывать, — согласился Охотник, и голос его издевательски звякнул. — Хоть со сво­ей фамилией попробуй. «Князев... ». — Он сделал вид, что задумался.

— А как они к нам на Первомайскую попадают? — Кня­зев не желал экспериментировать со своей фамилией. — Патроны?

— Торгуете, наверное. У вас что-нибудь производят? Или, может, по поверхности лазаете, сталкерствуете? Соби­раете, что там от настоящего старого человечества в наслед­ство осталось?

— Лазаем, — признал Князев. — Собираем. Но большую часть выбрасываем, потому что непригодно к употребле­нию. Остальное — между гражданами. Согласно заслугам и статусу. — Язык сам чеканил заученные слова Конституции Первомайской республики.

— Не думаю, — ответил проводник. — Опять врут. Долж­ны же они что-то на патроны выменивать. Получается так: вам говорят, что все на выброс, а сами караваны в большое метро отправляют. Так логично. Так человеку свойственно поступать с другими людьми.

— Но консервы, техника... Их уничтожают, чтобы никого не заразить!

— Да, правильно, — довольно согласился проводник. — Так хорошо врать, убедительно. Вопросов не остается, куда что делось. Вы, люди, будете друг друга до самой смерти пользовать. Поэтому все же вымрете. Мне жаль будет. Не у кого будет дальше учиться. — Его пискляво-хриплый ку­кольный голос звучал холодно.

— Что же это... — обалдело спрашивал сам себя Игорь. — Это что же... Всем врали?

— Говорю, ничего особенного. На других станциях тоже врут. И раньше, наверное, тоже врали. Если правду говорить, вами управлять не получится. Не переживай. Мы пришли!

Охотник выскользнул из неприметной щели, загорожен­ной с другой стороны каким-то проржавевшим до дыр лис­том металла, огляделся и поманил Игоря.

— Вылезай скорей!

Он подождал, пока Князев неуклюже, цепляясь амуни­цией и эфесом шпаги, выберется наружу, и рачительно при­крыл ход жестью.

— Чтобы не шастали тут всякие, — пояснил он, набрасы­вая ногой мусор на «дверь». — А то повадятся лазать, заму­чаешься с ними.

Они находились в тесном промежутке между рифлены­ми железными стенами, окрашенными в разные цвета: ле­вая была темно-синей, а правая, будто для контраста, — кроваво-красной. Было очень грязно, воняло прелой мочой и вообще всем подряд. Из слабо освещенного просвета впере­ди доносился нестройный хор голосов и музыка.

— Добро пожаловать, — проговорил Охотник.

— А что здесь такое? — Игорь был смущен непривычной какофонией, резавшей слух: дома, на Первомайской, было не в пример тише. — Праздник какой-то, что ли?

— Здесь каждый день — праздник. Не для всех, конечно. Это Новый Вавилон.

— Ты же говорил — Черкизон.

— Черкизон. Вавилон. Вечный город. Неуничтожимый. Говорят, еще до Катастрофы пытались его стереть с лица земли — впустую. Черкизон как опухоль. Сколько ни режь, только сильнее растет. Под землю закопался, в подвалы, в метро, и жив-здоров. Конец Света пережил. Нас с тобой пе­реживет.

— А что тут? — обалдело оглядываясь вокруг, спросил Князев.

— Этот муравейник. — Проводник кивнул в сторону вы­хода. — Один огромный базар. Купить и продать можно все. И себя самого.

— Как это? — недоуменно покосился на него Игорь.

— Здесь самый большой вербовочный пункт во всем метро. Наняться можно куда угодно. Если что-нибудь умеешь, конечно. Хоть разнорабочим в Ганзу, хоть наем­ным солдатом в какую-нибудь ватагу. Если есть наклон­ности, — Охотник сощурился под кукольной маской, — и проституткой.

— Это же женщины! — отмахнулся Князев.

— Не только, — равнодушно ответил проводник. — Это все, кого заказывают.

Игорь зло махнул на него рукой. Во рту пересохло.

—Я не предлагаю, — спокойно отозвался Охотник. — Сам решишь, что тебе делать, кому себя продать и по ка­кой цене. Так нормально. Люди себя всегда продают и по­купают. Вопрос только в цене. Проси больше. Где твои до­кументы?

—Что? — опешил Князев.

Удостоверений личности в Первомайской республике не было. Да и зачем они нужны на острове посреди необитае­мого океана, когда всех сограждан и без бумажки знаешь в лицо.