Андрей Посняков - Кремль 2222. Ладога
Сигнальщика вдруг что-то насторожило. Он еще сам не понимал, что именно, и лихорадочно соображал – что произошло, что случилось? Вроде б шел, как и шел, пробирался, осторожно переступая через буреломы и расталкивая штыком тяжелые еловые лапы. Лес оказался густым. Кругом росли не только ели, еще и можжевельник, и папоротники. Даже попадались иногда клены и липы, а неподалеку, в распадке, белели стволами молодые березки.
И никого! Тишина вокруг – даже птицы не пели.
Вот это-то и насторожило Юра. Как так – лес и без птиц? Не-ет, тут что-то не так, ежу понятно. Кто-то птичек спугнул, да. И еще – как-то вдруг резко похолодало. Даже руки замерзли, покраснели. И в самом деле – холодно! И…
Оп!
Юный боец не успел среагировать на послышавшийся позади шум. Что-то угодило ему в спину, ударило… Не сильно и пока не летально, но…
Вскинув винтовку, подросток резко повернулся… и едва успел убрать палец со спускового крючка.
Позади, смеясь, стояли дети. Маленькие, лет по восьми. Трое, две девочки и мальчик. В разноцветных курточках, в смешных вязаных шапках, дети, смеясь, бегали по большому сугробу да играли в снежки. Один такой снежок как раз и угодил Юрику в спину.
Мальчик – видать, он и бросил – смутился:
– Ой! А давай с нами играть! Будешь?
Дети тут же подбежали к Юру, окружили, улыбаясь и сверкая чудными блестящими глазами:
– Лучше будем снежную бабу лепить, правда? Ты умеешь? Покажешь нам?
– Покажу. Что тут уметь-то?
Сигнальщик расслабленно хмыкнул и снова насторожился: откуда здесь все эти ребятишки взялись?
– А мы здесь живем, – одна из девочек как будто подслушала мысли. – Во-он в том доме.
Девчонка махнула рукой, и юный боец обернулся, к большому своему удивлению увидев невдалеке, за деревьями… обычный пятиэтажный дом, из тех, что во множестве строили до Последней войны. В Кронштадте такие, конечно же, не уцелели, рассыпались. А вот здесь, в глуши…
– А родители ваши кто? И вообще, вы тут чужих не видели?
– Мы – нет! – радостно рассмеялась девочка. – А родителей спросить можно. В гости к нам заходи!
– Зайду! – перекинув винтовку через плечо, Юр решительно повернулся. – Прямо сейчас и зайду. Ладно?
– Ладно! Идем!
Они все кричали. Все эти дети. Шумели так, как будто их тут было не трое, а, по меньшей мере, пара десятков. Бегали, кричали и смеялись. Постоянно смеялись, улыбки просто не сходили с их лиц.
Странно… Обо всех странностях нужно было немедленно доложить старшему, а в случае явной опасности подать сигнал выстрелом. Явной опасности пока что не было, а вот странности… странности имелись. Хотя, а что во всем этом странного? Ну, уцелел в лесу дом, ну, дети играли в снежки… В снежки! Откуда здесь снег-то? Нет, в иной ноябрь уже и сугробы имелись… Но только не в этот год! Теплый выдался нынче ноябрь, очень теплый. Днем – плюс десять, а то и больше. Вот, как и здесь… было. И вдруг – сугробы, снег…
Так просто не успел еще растаять! Лес ведь кругом… Ладно! И впрямь – чего тут думать-то? Зайти в дом да со взрослыми поговорить. Но сперва – сообщить старшему.
Юр обернулся, поискал взглядом приметную сухую сосну. Ну да – вот она, никуда не делась. Не особо-то далеко.
– Вы ту пока поиграйте, а я…
– Нет, нет! Ты снежную бабу нам слепить обещал! Не уходи, ну, пожалуйста!
Детей вдруг стало больше – уже человек семь. Еще несколько мальчиков и девочек прибежало, как видно, из дома. В таких же цветных курточках, в шапках с забавными помпонами.
– Хоровод! Хоровод!
Взявшись за руки, детишки обступили сигнальщика, словно сказочного Деда Мороза. Принялись водить хоровод, смеяться, даже затянули песню:
– В лесу родилась елочка, в лесу она росла…
– Эй, эй! – не выдержав, подросток расхохотался. – До Нового-то года еще далековато.
– В лесу она росла…
Что-то вылетело из-за деревьев. Что-то неистовое, разящее, злое! Сверкнул в ноябрьском солнце клинок… Покатилась в сугроб отрубленная одним махом голова девочки. Той самой, что только что звала в гости.
– Эй!!! – узнав выскочившего из лесу дампа, в ужасе закричал Юр. – Ты что…
Сигнальщик не успел договорить фразу до конца. Кто-то из ребятишек схватил его за руку, потащил куда-то с неожиданной силой, так, что Юр не устоял на ногах…
– Эй, ты куда меня…
Мальчик – или девочка – неожиданно остановился. Обернулся. Дернулся на вязаной шапке помпон. Сверкнули глаза… Желтые, немигающие, звериные! И лицо… это не было лицо ребенка, эта была страшная морда неведомой хищной твари! Злобная, с плотоядно оскаленной пастью, полной острейших зубов. Недолго думая, тварь впилась сигнальщику в руку…
Разящий клинок Джареда Хорга снес кровопийце башку! А там и сам Юр пришел в себя, дернул с плеча винтовку, с ходу насадив на штык ринувшегося на него монстрика. Ой, как их стало много! Уже не семь, уже человек двадцать… Нет, не человек – тварей. Коварных, жаждущих человеческой крови тварей!
Жутко завывая и уже больше не рядясь под детей, они набросились разом. Юр выстрелил… но, похоже, пули монстров не брали.
– В голову! – шепелявя, закричал дамп. – Тшель штыком в башку!
Сигнальщик так и сделал – ударил штыком в глаз неосторожно сунувшейся вперед твари! Голова гада тут ж лопнула, окатив сугроб буровато-красной кровью… остальные монстры все так же скакали вокруг, плотоядно клацая зубами… Но нападать в открытую уже опасались, предпочитая ухватить зубищами сзади. Приходилось вертеться юлой! Насадить очередную тварь на штык… отбросить… добить прикладом… и снова – штыком… Двуручный меч наемника Джареда Хорга порхал, словно стальная разящая птица! Удар… удар… Еще удар! И лопнувшие головы… и кошмарный вой монстров… Удар!
Вдруг все кончилось. Неожиданно и, главное, быстро. Монстрики куда-то исчезли. Все разом, словно бы растворились в воздухе. Или убежали в дом. Вот откуда еще можно было ждать неприятностей!
Юр быстро обернулся… и не поверил своим глазам. Добротный пятиэтажный дом исчезал прямо на глазах! Растекался, расплывался, оседал… Таял, словно сугроб под жарким июньским солнцем.
Что-то желтоватое мелькнуло за деревьями. Такое почти нереальное, зыбкое, похожее на старый студень или прокисший кисель… Приглушенно прогремел взрыв. Остатки студня повисли на голых ветках осин.
– Я бросил в Поле пару гранат! – возникнув из кустов, браво доложил Ники.
– Хорош-шо, – убирая меч, дамп качнул безобразной башкой и скосил глаза но сигнальщика. – Как тшвоя ржука, паржень?
– Рука? Сейчас перевяжу… – превзмогая боль, Юр широко улыбнулся. – Если бы не вы, господин сержант…
Наемник махнул рукой:
– Пуштое. Жду ваш у штарой шошны. Мы джолджны выполшнить задачшу.
– Что это было, Ники? – проводив взглядом скрывшегося за деревьями дампа, наконец поинтересовался сигнальщик.
Николенька достал из подсумка бинт.
– Всего лишь Желтое поле, не очень и большое, кстати. Но – хитрое и голодное.
– Но…
– Поля смерти могут генерировать мороки… Руку давай!
Никаких следов пребывания похитителей в устье реки не нашлось. Вообще никакие живые существа здесь не водились, что было и понятно: Поле смерти – опасный сосед. Кстати, оно напало не только на Юра, но и на бродившего, как всегда, в одиночестве шама. Правда, тот вовремя распознал, что к чему, однако не сумел увернуться от брошенного мороком камня. Не очень большой, но увесистый, булыжник угодил Нагу в голову, и это было очень плохо. Черт с ним, с шамом, но без его ментальных способностей отряду Кира обойтись было бы трудно. Увы, пришлось обходиться – после удара шам напрочь потерял все свои мысленные умения и лишь, качая забинтованной головой, уверял, что скоро все восстановится. Дня два, максимум – три.
– Ничего себе – два дня! – недовольно прищурился сотник. – Да за два дня похитители окажутся там, где мы их в жизни никогда не найдем. И сейчас-то вот потеряли…
Шам скупо улыбнулся и посоветовал тщательно следить за озером:
– Солнышко нынче. Светло. Дым из трубы хорошо видно.
Сказал так, будто бы без него не знали, что делать! Кирилл давно уже распорядился – следить, даже особый пост на мысу выставили. И, как оказалось, – не зря. Едва ветер разнес остатки облаков, как тут же обнаружился и дым, о чем со всей поспешностью доложил караульный.
– Ну, вот и хорошо! – обрадованно потерев руки, сотник приказал быстро собираться в погоню.
Разведка
На этот раз шли осторожно, ориентируясь по видневшемуся впереди дыму и не мозоля врагам глаза. То, что это были именно похитители, никто из кронштадтцев не сомневался. Паровой катер – не столь уж часто встречающаяся вещь в это время, тем более здесь, в жуткой и гнусной глуши.
«Жуткая и гнусная глушь» – так именовал здешние места раненный в голову шам, ментальные способности коего понемногу восстанавливались. Впрочем, сам Наг предпочитал об этом помалкивать, исходя из своих личных соображений. На редкость неприятное существо, он всегда ставил свою личную задницу куда выше общественного блага. А вот обитатели Кронштадтской крепости думали и поступали совсем не так! Может, именно поэтому им и удавалось выжить?
