Разрушитель судеб - Виктория Авеярд
Меркьюри улыбнулся, и морщины на его лице стали еще глубже. В лучах странного солнца его зубы казались красными. Они были такими же острыми, какими Сораса их помнила.
– Гарион, я дам тебе возможность уйти отсюда целым и невредимым, – сказал он, махнув рукой в сторону двери. – Но у тебя, Сарн, такого шанса не будет. Как и было предречено с того дня, как ты появилась на свет.
Сердце в груди Сорасы бешено колотилось. Она мысленно выругалась, проклиная себя за то, что согласилась надеть кольчугу. Конечно, броня спасла бы ее от шальной стрелы на поле боя, но во время поединка с амхара лишь замедляла движения. «Проклятый Домакриан, ты причиняешь мне неприятности даже в начале конца».
Сораса медленно покачала головой, позволив отчаянию отразиться на лице. Она нахмурилась и издала один-единственный судорожный вздох. Чувствовала, что Меркьюри внимательно наблюдает за ней, наслаждаясь ее болью.
И она с радостью отдавала ему свои эмоции, пользуясь представившейся возможностью потянуть время. Каждая следующая секунда была честно ею заработана.
Когда она снова подняла глаза, Меркьюри ухмылялся. Сораса же, напротив, усилием воли стерла со своего лица все чувства. Посмотрев поверх плеча амхара, она заметила, что во дворе бесшумно перемещаются фигуры. Они были быстры, как ветер, а их пурпурные одеяния напоминали тени.
– Сверши же мою судьбу, – сказала Сораса, отпрыгивая в сторону.
Как только ее ноги оттолкнулись от пола, в замок ворвались сирандельские разведчики – бесшумные и смертельно опасные даже для амхара.
Убийцы резко обернулись, оказавшись лицом к лицу с Древними воинами – рыжеволосыми, желтоглазыми, грозными и хитрыми, как и вышитые на их мантиях лисицы. Отряд возглавлял лорд Вальнир, тетива лука которого уже была натянута до предела. Первая стрела пронзила одну из амхара, и она повалилась на колени.
Сораса тяжело приземлилась на ноги и провела кинжалом по горлу одного из убийц. В этот же момент Гарион развернулся и отразил удар меча другого амхара.
Послушники Гильдии сражались друг с другом так же часто, как принимали пищу. Они проводили поединки как на тренировочных площадках, так и в залах и спальнях цитадели. За проведенное вместе время они заводили врагов и образовывали союзы. Истории их жизней тесно переплелись между собой. Сораса знала каждое лицо, которое видела сейчас в зале Тиармы. Кто-то старше, кто-то младше, но все эти люди когда-то были послушниками. Они были близки, как любимые или ненавистные братья и сестры. Сораса использовала все эти знания в свою пользу, и ее оппоненты поступали так же.
Меркьюри довольно ухмылялся. Отступив к стене, он наблюдал, как его питомцы уничтожают друг друга.
Как и на Волчьей тропе, Сораса запретила себе испытывать чувства и думать о том, чью кровь она проливает, пока задача не будет выполнена.
Замок напоминал берег, о который разбилось сразу две приливные волны. Сирандельцы сражались с амхара, в то время как Древние Ковалинна противостояли ожившим мертвецам, которые постепенно отвоевывали все больше и больше приемного зала. Сораса и Гарион оказались в эпицентре бушующей битвы, зажатые между молотом и наковальней. Инстинкты взяли верх над разумом, и Сораса начала двигаться, даже не думая, что делает. Она отступала в сторону, уклонялась, парировала и наносила удары. Снова, и снова, и снова. Ее за лодыжку схватил мертвец, а вокруг руки обвилась плеть амхара. «Нанести удар, разрезать плеть кинжалом». Битва затягивала ее, как бушующий поток, заставляя мир расплываться перед глазами.
Сораса потеряла из виду Гариона, но заметила медведя Дириана, который держал в челюстях голову амхара и тряс его из стороны в сторону, словно тряпичную куклу.
Эйда сидела на полу, рыдая над сломленным телом сына. Юный лорд лежал неподвижно, и на его лице не было ни кровинки. Рядом с ним валялся его маленький меч. По крайней мере, Дириан пал в бою.
У Сорасы сжался живот, когда она осознала, что Дириана постигла не настолько страшная участь, как других детей Древних.
Юные бессмертные поднимались по ступеням, покачиваясь из стороны в сторону и волоча ноги. Их челюсти отвисли, а глаза застыли, уставившись в одну точку. Все они превратились в оживших мертвецов.
Подземные залы не стали для них безопасной гаванью. Напротив, оказались местом, где свершился злой рок.
Сораса вдруг осознала, что это значит. По коридорам Тиармы разгуливали мертвецы, только что восставшие из мертвых.
«Их воскресил…»
– Таристан в замке, – выдохнула она, ни к кому конкретно не обращаясь. Ее сердце отчаянно колотилось.
Потом чей-то сапог ударил ее в челюсть. Она подчинилась инстинкту и заставила тело обмякнуть, зная, что напряжение только усилит боль от удара. Сораса проходила этот урок не одну сотню раз. Она упала на пол и перекатилась на бок, чувствуя, как проклятая кольчуга впивается в тело.
Но Меркьюри настиг ее одним прыжком, двигаясь с такой скоростью, на какую, как казалось Сорасе, не был способен ни один из смертных. Одной рукой он схватил ее за горло, а другой прижал кинжал к ребрам.
– Я говорил серьезно, Сарн. – На лице Меркьюри появилась ухмылка. Сораса чувствовала его дыхание на своей коже. – Ты стала главным разочарованием в моей жизни. Но ты изначально была не без изъяна. Только я виноват в том, что случилось. Надеюсь, тебя это утешит.
С этими словами он пронзил ее кинжалом.
Точнее, попытался.
Кольчуга выдержала удар и спасла легкое Сорасы, хотя она ощутила такую боль, словно по ее телу изо всех сил ударил молотом.
– Броня? – Меркьюри рассмеялся ей в лицо. Он продолжал сжимать ее горло. – А ты изменилась.
Сораса провела ногтями по его лицу, оставив на коже неровные кровавые царапины. Но он не обратил на это никакого внимания и поднес кинжал ближе к ее лицу. Сораса почувствовала холод лезвия на щеке – прямо у кончика глаза.
Внезапно в лорда амхара врезалось чье-то гигантское тело, повалив на землю. Над ним возвышался демон в залитой кровью броне. Его грудь поднималась и опускалась в такт неровному тяжелому дыханию. Если бы Сораса не увидела золотистые волосы и зеленые доспехи, то подумала бы, что на Меркьюри напал медведь Дириана.
Дом и правда сражался как дикий зверь.
Меркьюри вскочил на ноги, но Дом одной рукой перехватил его за шею, а другой за бедро. Он поднял старика высоко над головой, словно охапку сухих веток, а потом изо всех сил бросил на пол. Когда его тело ударилось о мраморные плиты на другом конце зала, раздался
