Разрушитель судеб - Виктория Авеярд
– Спаси их, Эндри, – прошептала Сораса.
– Следуйте за мной, – произнес холодный и спокойный голос.
Сораса ахнула, и в ее сердце загорелась крошечная искра облегчения.
– Изибель.
Сораса понятия не имела, как правительнице Айоны удалось пробраться мимо убийц, но времени на вопросы уже не оставалось. Тем более они находились в личной крепости Изибель, в ее личном замке. Разумеется, она знала его лучше, чем кто бы то ни было.
Изибель стояла в глубине коридора, и ее броня светилась, словно зеркало. Правительница Айоны была с ног до головы покрыта кровью, но серебристые волосы по-прежнему ниспадали по плечам, отчего ее лицо, освещенное лучами закатного солнца, выглядело еще бледнее. Древний меч, от которого так и веяло безжалостностью и жестокостью, выглядел еще хуже, чем ее доспехи.
– Идемте, – сказала Изибель, подзывая к себе Корэйн и ее Соратников. – Я знаю путь.
У них не было времени ни на споры, ни на сомнения.
Корэйн бросила последний взгляд на Сорасу, прежде чем Эндри потащил ее за собой. Чарли попытался вырваться из хватки оруженосца, но его сил для этого оказалось недостаточно. Вскоре они исчезли вслед за Изибель, убегая прочь от пересечения коридоров и двух грозных армий, атаковавших замок с двух сторон.
Мгновение спустя Сораса выбросила из головы мысли о них и очистила разум. Она чувствовала лишь кинжал в руке и биение собственного сердца.
Гарион лениво взмахнул рапирой, со свистом рассекая воздух. Он принял боевую стойку и расслабил тело – гибкое и изящное, как у танцора. Его обрамленное красновато-каштановыми кудрями лицо было белым, словно кость. Как и Сораса, он прекрасно понимал, в какой опасности они находились.
За их спинами раздался лязг оружия, когда древние Ковалинна приняли бой против армии мертвецов, поднимавшейся из подземных залов замка. Их напряженное дыхание и возгласы эхом отражались от каменных стен и потолка, наполняя замок жутким гулом, похожим на колокольный звон. С каждым взмахом мечей и топоров на пол падали отрубленные конечности и головы, но по лестнице карабкалось все больше и больше мертвецов. Они накатывали на Древних как серая приливная волна, поднимавшаяся из глубин Тиармы.
Сораса сглотнула ком.
Она понимала, что Древние не смогут спасти их от убийц-амхара. Все внимание бессмертных было сосредоточено на мертвецах Пепельных земель.
Сорасе оставалось только молиться за воинов Ковалинна, сражавшихся позади нее, и надеяться, что они смогут удержать позиции. Надеяться, что кто-нибудь подоспеет вовремя, чтобы их спасти.
«Надеюсь, Изибель хватит ума вывести из замка Корэйн, даже если ради этого ей придется спускаться со скалы, неся ее на руках».
Сораса и Гарион оказались в ловушке, застряв между входом в подземелья и приемным залом. Их единственным преимуществом было то, что они стояли на возвышении, пусть и совсем крошечном.
На мраморные плиты падали последние лучи закатного солнца. Битва в долине продолжалась: Сораса слышала вдалеке выстрелы катапульт и пение стрел. Ее сердце сжалось в груди, и она снова вознесла небесам молитву. Но на этот раз она просила их, чтобы в дверном проеме замка показался знакомый силуэт. Широкоплечий золотоволосый мужчина с вечно недовольным лицом. И диким нравом.
В следующее мгновение она отмахнулась от бесполезной надежды и сосредоточила внимание на убийцах-амхара.
Они смотрели на нее в ответ, выжидая, чтобы их изгнанная сестрица ударила первой.
Сораса была готова воспользоваться любой возможностью. Она всматривалась в каждое лицо и вспоминала все, что только знала об этих людях: имена, слабости, сильные стороны. За одну секунду она извлекла из памяти всю необходимую информацию. Любые сведения, которые могли дать ей преимущество.
И позволить продержаться хотя бы одно лишнее мгновение.
Один из амхара отчетливо выделялся. Не ростом или весом, а возрастом. Он был старше остальных убийц на несколько десятилетий. За полвека, проведенных в пустынях Айбала, его кожа стала бронзовой и морщинистой. И сейчас в уголках его бледно-зеленых глаз собрались хитрые лучики – самое близкое подобие улыбки, которое ей доводилось видеть на его лице.
– Я польщена, лорд Меркьюри, – проговорила Сораса, шагнув в приемный зал. За ее спиной раздавались рев и крики живых мертвецов.
Гарион, сжав губы в тонкую линию, последовал за ней.
Лорд Меркьюри переводил взгляд с Сорасы на Гариона и обратно, словно никуда не торопясь. Сораса знала, что он оценивает их точно так же, как она только что оценивала других амхара, считывая по телам произошедшие с ними события. В то время как стоящие по обе стороны от него убийцы сжимали в ладонях мечи, кинжалы, топоры и плети, Меркьюри был безоружен. Облаченный в длинные черные одежды, он просто стоял на месте, скрестив руки на груди.
И все же Сораса прекрасно знала, что его нельзя недооценивать. Она помнила о ножах, которые он носил в складках одежд.
Ей до сих пор с трудом верилось, что он стоит напротив, словно кошмар, воплотившийся наяву.
«По прошествии такого количества лет я убедила себя, что он был всего лишь призраком».
– Какую же кашу ты заварила, Сораса Сарн, – выдохнул он, пожав плечами.
Его голос разрывал ее изнутри. Он пробуждал в ее памяти слишком много воспоминаний, начиная с самого раннего детства. Сораса помнила каждый урок и каждую пытку. Каждое доброе слово, как бы их мало ни было. Когда-то в другой жизни она считала Меркьюри своим отцом. Однако та жизнь давным-давно закончилась.
«Нет, – знала Сораса наверняка. Она отдавала себе отчет в том, что всегда была для него не более чем орудием. – Той жизни не существовало вовсе».
Меркьюри долго смотрел на нее так, словно она по-прежнему была маленькой девочкой, рыдавшей среди пустыни при свете луны.
– Как жаль, что разбираться со всем этим придется именно мне.
Оскалив зубы, Сораса сделала еще один шаг вперед, сокращая расстояние между ними.
– Как жаль, что ты не сделал этого несколько лет назад, – сказала она.
– Да, согласен, – отозвался Меркьюри ровным голосом. – Теперь я это понимаю. Я проявил слабость, когда оставил в живых такую неудачницу, как ты. – Он склонил голову набок и пронзил Гариона взглядом бледных глаз. – Вижу, ты успела отравить и Гариона тоже.
Сораса мрачно рассмеялась.
– Увы, тут я совершенно ни при чем.
– Если ты убьешь
