Адмирал Империи – 51 - Дмитрий Николаевич Коровников
Дессе медленно опустил собственную винтовку и кивком головы приказал то же самое сделать полковнику Шварценбергу, который сразу же перевел дуло в сторону офицеров «Юты», стоящих в нескольких метрах от своего командира. Павел Петрович понимал, что Джонс не блефует — американец славился своей решимостью и технически мог действительно убить заложницу быстрее, чем сам будет нейтрализован.
— Свяжите меня с контр-адмиралом Котовым, — произнес он, не отводя взгляда от Джонса.
Время словно замедлило ход. Связист группы захвата быстро активировал защищенный канал связи, встроенный в тактический шлем. Через несколько секунд, показавшихся вечностью, в динамике раздался чёткий голос Котова:
— Слушаю вас, господин адмирал.
— Какова обстановка за пределами линкора? — спросил Дессе. Его тон был абсолютно спокойным, словно они обсуждали рутинный отчет, а не находились посреди смертельно опасной ситуации с заложником.
— 34-я «резервная» дивизия практически разгромлена, — доложил Котов без промедления. — Из шестидесяти вымпелов боеспособны не более двадцати. Они сосредоточены в секторе орбиты и продолжают оказывать сопротивление. Эскадра Саладзе завершила прорыв и соединилась с основными силами. Крепость Кронштадт и казна полностью под нашим контролем…
При упоминании о контейнерах с империалами Джонс едва заметно поморщился. Основной целью операции американцев был именно захват казны Империи, хранившегося в крепости Кронштадт. Теперь эта цель была безвозвратно потеряна.
— Благодарю, контр-адмирал, — ответил Дессе, не выдавая своего удовлетворения от услышанного. — Приказываю временно прекратить огонь по оставшимся кораблям 34-й «резервной» дивизии. Ожидайте дальнейших инструкций.
Закончив разговор, Дессе снова повернулся к Илайе. Тот слышал весь разговор и теперь понимал, что его положение стало еще более безнадежным. Однако лицо американца оставалось бесстрастным — он был профессионалом и умел скрывать эмоции не хуже «Лиса».
— Предлагаю сделку, — произнес Дессе после короткой паузы. — Жизнь вице-адмирала Кантор и других пленных в обмен на вашу жизнь и возможность отступления для оставшихся кораблей вашей дивизии.
Это предложение вызвало еле заметное движение среди офицеров штаба Дессе. Они не ожидали такого решения от своего командующего, известного своей безжалостностью к собственным врагам.
— Щедрое предложение, — усмехнулся вице-адмирал Джонс, и теперь в его усмешке было больше искренности, чем раньше. — Но не слишком ли высокую цену вы платите, Павел Петрович? Отказываетесь от полной победы, от уничтожения всех моих сил — ради одного человека? Это не похоже на легендарного «Северного Лиса».
В глазах Джонса появился огонек понимания. Он начал догадываться о природе видимо еще незавершенных отношений между Дессе и Доминикой.
— Это моё решение, — холодно ответил Дессе, игнорируя завуалированный намек. — Я оцениваю жизнь вице-адмирала Кантор и наших офицеров выше возможности добить остатки вашей дивизии сегодня. Мы всегда сможем закончить это позже, вице-адмирал.
В последних словах прозвучала неприкрытая угроза. Павел Петрович давал понять, что отсрочка не означает прощения, и их противостояние еще не окончено.
Илайя Джонс задумчиво наклонил голову, просчитывая варианты. Блеск тактического гения, прославившего его имя в Американской Сенатской Республике, затуманивался осознанием реальности. Он понимал, что собственное положение безнадежно, а возможность спасти хотя бы часть дивизии — последний шанс не потерять всё. К тому же, уйдя сегодня живым, он сохранял возможность однажды отомстить за это поражение.
— На каких условиях будет проходить обмен? — спросил он после паузы, наполненной напряженным молчанием.
Дессе еле заметно выдохнул. Похоже, Джонс принял его предложение, пусть и не произнес это вслух.
— Вы немедленно отпускаете вице-адмирала Кантор и всех пленных, захваченных вашей дивизией, — ответил Дессе четко, словно зачитывая пункты официального договора. — Отдаете приказ оставшимся кораблям прекратить сопротивление. В свою очередь, мои корабли прекращают атаки и позволяют вашим силам сформировать походную колонну и покинуть сектор.
Доминика, все еще находившаяся в хватке Джонса, наблюдала за переговорами с затаенным дыханием. Её глаза, несмотря на истощение, внимательно следили за каждым движением Дессе. Она знала его лучше, чем кто-либо другой в этом помещении, и могла читать тончайшие нюансы его поведения. Сейчас она видела, что за внешней невозмутимостью Павла Петровича скрывается напряжение стальной пружины, готовой развернуться в смертоносную атаку при малейшем неверном движении Джонса.
— Трофейные корабли уходят вместе с нами, — твердо заявил Илайя, понимая, что его положение на переговорах крайне слабое, но пытаясь сохранить лицо и выторговать хоть что-то значимое.
— Нет, — холодно ответил Дессе, не оставляя пространства для маневра. — Все они возвращаются в состав Северного космического флота.
Глаза Джонса сузились. Но Дессе не просил — он просто озвучивал неизбежное.
Напряжение в командном центре достигло пика. Офицеры с обеих сторон застыли, затаив дыхание, ожидая, чем закончится эта дуэль воль. Даже воздух, казалось, загустел от невысказанных угроз и холодного расчета.
Внезапно плечи Джонса едва заметно опустились, и что-то изменилось в его взгляде. Он сделал шаг назад, отпуская Доминику:
— Я принимаю ваши условия, адмирал Дессе. Забирайте свою… очаровательную вице-адмиральшу, — последнее слово он произнес с едва заметной интонацией, подчеркивающей его догадку о настоящих отношениях между Дессе и Доминикой.
Доминика, освобожденная от хватки Джонса, пошатнулась. Многодневный плен, допросы и лишения сказались на её физическом состоянии сильнее, чем можно было предположить по её стойкому поведению. Дессе, отметив это, быстро преодолел разделявшее их расстояние и уверенным движением поддержал её за плечи.
Их глаза встретились. Её взгляд, затуманенный болью и истощением, на мгновение прояснился при виде знакомого лица так близко. Что-то невысказанное, понятное только им двоим, промелькнуло между ними в этот короткий момент.
— Павел… — тихо произнесла она, и её голос, обычно сильный и уверенный, сейчас был слабее шепота. Силы оставили её, и она потеряла сознание прямо на руках Дессе.
Адмирал флота бережно подхватил её невесомое тело. Всё его суровое величие командующего на мгновение отступило, уступив место чему-то глубоко личному и почти незаметному для окружающих — лишь взгляд, в котором промелькнула тень беспокойства, прежде чем снова стать непроницаемым.
— Полковник, — обратился он к Шварценбергу, возвращаясь к своей роли командующего, — организуйте немедленную транспортировку вице-адмирала Кантор на «Петр Великий». Медицинский отсек должен быть полностью подготовлен. Мы покидаем линкор…
Шварценберг смерил взглядом Джонса, словно запоминая лицо врага для будущей встречи, затем четко отсалютовал:
— Слушаюсь, господин адмирал. Штурмовая группа будет сопровождать вас до абордажного модуля.
Дессе кивнул и направился к выходу с Доминикой на руках. Её голова покоилась на его плече, дыхание было слабым, но ровным. Он старался двигаться плавно, чтобы не причинить ей дополнительной боли, хотя в глубине души знал, что настоящее лечение начнется только на борту его флагмана.
Шварценберг тем временем активировал тактический канал связи со своими штурмовыми группами:
— Всем подразделениям — прекратить огонь. Повторяю, всем подразделениям — прекратить огонь. Абордажным группам — вернуться на шаттлы…
Приказ
