NeuroSoul Том 2. - Данила Скит
Теперь не узнать, улыбались ли они. Здесь все казалось печальным. У того, кто еще не лишился головы, лицо было сбито до самых ушей.
«Слава комсомолу», — гласила надпись на арке, выполненная простым готическим шрифтом. Буквы «с» и «м» в ней отсутствовали.
— Что мы ищем? – спросил Тадеуш не опуская головы.
— Что-нибудь.
— Это что-нибудь находится здесь или в городе?
— Я не знаю. Ты же видишь, мы идем буквально вслепую.
— Я бы никогда в этом не признался, но… — Тадеуш опустил голову, взглянув на Андрея внимательно, — Для меня это слишком сложно. Большего идиотизма я не встречал. Эти загадки ведут себя так, будто их не существует.
— Другие нейросеть раскусила бы за секунду.
— По крайней мере, у нее бы получилось очень хорошо. А что получается у нас? Души в сосудах?
— В сосудах-телах, — пояснил Андрей. — Так думает Нэнсис. Несовершенные тела — несовершенные души. Уязвимые, неказистые, нуждающиеся в огранке...
— Какой именно?
— Страданиями.
— Так себе перспектива.
— Какая есть. Иначе эти души не наследуют рая. Они пришли в этот мир несовершенными, и должны уйти из него чуточку лучше. Нэнсис видит в своей теории какой-то смысл.
— А я — не особо.
— А это и не важно. В конце концов, мы гоняемся за ней, а не за тобой.
— Если тебе интересно — меня это даже успокаивает. Оказаться на ее месте — последнее, чего бы я сейчас хотел, — усмехнулся Тадеуш.
— Думаю, тебе это не грозит, — съехидничал Андрей, улыбнувшись уголком рта.
— Погоди, — вдруг задумался Тадеуш. — Так у дроидов более совершенные тела, они не ломаются. Почти не ломаются...
— Угу, и смерть для них далеко и неправда. Если брать точку зрения Нэнсис, страданиями их лучше не сделаешь. Потому что они не страдают.
— Так зачем их делать лучше, если они и так идеальны? Так, кажется, талдычит всем "Голем".
— Хороший вопрос. Ты подумай над этим на досуге.
— У этой дамочки окончательно поехала крыша. Предлагаешь мне отправиться за ней?
— Хех... А что мы, собственно, делаем?
Три дня тишины сделали Марс слишком молчаливым. Казалось, загадочность и печаль этого места действительно скорбела по погибшим. Только в отличие от корпорации «Голем», совершенно по-настоящему. Семьдесят два часа отдыха, крепкого сна и калорийной пищи показались Андрею как нельзя кстати, только его беспокоило, что Нэнсис сделала такой большой перерыв. Для чего? Чтобы собрать как можно больше игроков? С таким рвением приближать свой конец… или она просто хотела, чтобы последняя разгадка пришлась на определенное время? Андрей ненавидел загадки на время. Ему все казалось, что на другом конце ждет связанный человек в темном подвале, и только от него зависело, останется тот жив или нет. Это всегда натягивало нервы до протяжного звона. Каждый раз, когда он брал новое дело.
— Ты когда-нибудь хотел быть похожим на отца? — неожиданно спросил Тадеуш.
— К чему это? — спросил Андрей, удивленный такому вопросу. Еще раньше он удивился признанию Тадеуша, что ему сложно разгадывать загадки. Это было не похоже на него. Обычно Тадеуш хвалился все время, и на жалобы у него не оставалось времени.
— Просто, — пожал плечами Тадеуш. — Поговаривают, что ты взял что-то от него… сам же говоришь про интуицию.
— Над которой ты посмеялся.
— И все же.
Тадеуш закатал шелковые рукава брендовой рубашки, удрученно посмотрев на стертые в кровь ладони. Ему хватило пяти километров на веслах, чтобы содрать кожу. На этот раз он выбрал стильный верх и более практичный низ — плотные брюки из жаропрочной ткани аккуратно входили в кожаные ботинки с климат-контролем. Андрей как всегда выбрал черное. Он сетовал про себя, что прошлый опыт с пустыней его ничему не научил, но ничего не мог с собой поделать, натягивая на плечи черный пиджак. Рядом валялся рюкзак, который Тадеуш то и дело подтягивал к себе, будто боясь, что нечто выскочит из воды и утащит его на дно. Очевидно, что конденсаторы, которые он взял в количестве пяти штук им не понадобятся. Это будет короткая загадка. Здесь, скорее всего, будут в ходу только сенсоры движения.
— Только что ты признался, что загадки для тебя слишком сложные, а сейчас спрашиваешь про интуицию отца, — подвел итоги Андрей. — Это на тебя не похоже.
— Что такого, что я интересуюсь твоим отцом? Он был знаменит. У некоторых его вообще нет. Дэвид, например. Там и спрашивать нечего.
— У него есть отец. Не в том плане, как все понимают, конечно… но все же есть, — ответил Андрей. — Я столкнулся с этим вопросом, когда расследовал дело о пропаже северного легиона. Правительство нехотя выдавало информацию, да куда деваться? Материалы генсолдат брали из общего банка-генофонда, сформированного еще в сотом году в начале глобальной миграции. Ученые сохраняли геном каждой расы, опасаясь полного смешения вследствие глобализации, — Андрей огляделся, с удовольствием отметив, что туман почти рассеялся. — Они боялись, что в случае тотального смешения усредненный глобальный геном будет восприимчив к какой-нибудь эпидемии и человечество вымрет. Вот и оставили себе «путь к отступлению», чтобы в случае чего возродить цивилизацию. Так и лежали эти материалы сотню лет, а потом… чего добру пропадать? Стали проводить эксперименты по улучшению генома с так называемыми «чистыми» исходными данными. Насколько это возможно, конечно. Что-то убрать, что-то добавить. Активировать некоторые гены… — Андрей на мгновение замолчал, вспомнив Дэвида. — …а некоторые, наоборот, заблокировать. Все, как всегда. Так что отец Дэвида не искусственный безликий геном, который ученые вырастили в пробирке. Это вполне конкретный мужчина, семя которого законсервировали на сотни лет. Живой человек. Хоть и жил он очень, очень давно. Марсианские генофонды получили генетический транш с Земли полторы сотни лет назад в обмен на пакт о ненападении. Его, видимо, и используют.
— Разве тебе можно разглашать такую информацию?
— Я надеюсь, ты умрешь на этом гоне и не выдашь меня, — то ли серьезно, то
