Лейтенант империи. Часть вторая (СИ) - Четвертнов Александр
Уже перед самым отбытием он прислал на Гальванику военный фургон, доверху набитый вооружением. Посмотрели с ребятами накладные — там всё, что мы вынесли из арсенала. Только в разы больше.
На человека по комплекту, если говорить точнее. Короче, каждому по роботу, и по куче стволов с гранатами. Царский подарок. Как в буквальном, так и в переносном смысле.
Мы о нём только в нырке узнали, когда стали разбираться, почему Лизу выгрузили. Как оказалось, для фургона место и освободили….
Блин, Лиза! Нехорошо получилось. Воображение тут же нарисовало жуткую картину.
Вот, Лиза проснулась. Умылась. Выбрала из чемодана платье и, напевая песенку, открыла дверь кофортмодуля. А там! Уходят вдаль бесконечные ряды контейнеров…
И крик такой разносится: «Турооов»!
Брр. Не представляю, как она вести себя будет, когда приедет. А она приедет, это точно.
Уже в нырке я нашёл в своём коммутаторе голосовое сообщение от Клима Разумовского. Не знаю, почему сразу его не увидел, да это и не важно. Главное, что в тот момент Лиза уже выбралась из ангара и вышла с ним на связь.
— Дружище, она злая, как Сцилла и Харибда вместе взятые. У неё взгляд промораживает и парализует, как у медузы Горгоны, — Клим говорил шёпотом. Старался, чтобы его не услышали. — Забрал её со склада и привезу на своём корабле. Постараюсь сгладить углы по пути, как-то задобрить её и выгородить тебя, но ничего не обещаю.
Сообщение обнадёживало. Зная Клима, думаю, что он приукрасил. Причём сильно. Но от этого не легче. Интуиция подсказывала, что о дружбе с Лизой пока не стоит и думать. Эх, как же мне теперь с ней о любви говорить? О том, что я не могу стать её избранником. Как подступиться?
Хотя, может, это и к лучшему? Может, разочаруется она во мне… и станет ненавидеть. Блин….
— Иллирика Данактовна, Вы сегодня особенно прекрасны, — раздался мужской голос прямо за ветками кустарника. — Видеть Вас для меня радость.
Не понял! Я аж замер от неожиданности, а по спине пробежал неприятный холодок. Да ну… на… Залесский? То хамло?
— Благодарю, на добром слове, Филипп Игоревич, — послышался голосок Лиры, — Вы, как всегда, галантны.
— Да, это так, — Залесский явно смутился, судя по голосу, а я ускорился, чтобы обойти кусты, — только для Вас, Иллирика Данактовна.
— Филипп Игоревич, с чем Вы сегодня посетили моё скромное жилище? — пропела Лира.
— Хм, ха, Иллирика Данактовна, хм, — замялся Залесский, — я узнать насчёт моего предложения, мой род выкупает Ваши земли и предприятия, а Вы выходите за меня замуж.
Да кто здесь насадил эту ограду из кустов? Где вход⁈ Где мой тесак⁈ Поррву…!
— Но я уже ответила, Филипп Игоревич, не далее, чем неделю назад, — в голосе Лиры послышалось удивление, — мне, конечно, приятно Ваше внимание, «но я другому отдана; я буду век ему верна»*.
— Бросьте, Иллирика Данактовна, — в голосе Залесского послышалось давление, — что может дать Вам этот босяк Туров, кроме позора? вы новости видели? А я и дочку вашу удочерю официально. Если же Вы выбираете среди аристократов, то и здесь мой род один из сильнейших в округе Владивостока. Сильнейших, и богатейших, каким был Ваш род.
Так! Кажется, нашёл вход! Ну, всё, понеслась!
— Вы слишком самоуверенны, граф, — хмуро произнесла Лира и тут же увидела меня. Её губки озарились улыбкой, а в глазах поселились радостные искорки. На мгновение она прикрыла веки и, посмотрев на меня лучистым взглядом, произнесла: — Любимый, помоги мне, пожалуйста, ты военный и можешь объяснить графу, как он ошибается.
— С радостью, душа моя, — улыбнулся я ей в ответ, ощущая, как от её взгляда стихает злость, как меня заполняют счастье и нежность.
— Вернулся-таки? — прошипел Залесский, не оборачиваясь ко мне, — это ты зря.
— Почему же? — я обошёл его по дуге и встал рядом с Лирой, опустив ладонь ей на плечо. Любимая тут же прижалась к ней щекой и накрыла своей ладошкой.
— Потому что теперь не только позора оберёшься, но и сдохнешь тут, — выплюнул Залесский.
— Да? — спросил я ровно и слегка сжал плечо Лиры, чтобы она не волновалась, — и кто же это сделает, не ты ли?
— Какая разница, — фыркнул Филька, — ты слишком многим мешаешь, слишком лакомый кусок оттяпал, — он указал глазами на Иллирику.
— Да ты что? — я состроил задумчивое лицо и покачал головой, — что ж, Филь, раз так, то вызывай меня на дуэль и убивай, или ты снова горазд только за чужие спины прятаться?
— Ты что несёшь, Туров? — удивился Залесский, — Какой я тебе Филя, обращайся ко мне Ваше благородие, понял, мичм…?
— Рот закрой унтер, и глазки протри, — оборвал я его, и он аж поперхнулся словами. — А теперь повторяй за мной, господин лейтенант, Ваше благородие, Ростислав Драгомирович Туров, разрешите обратиться. Ну? Долго ждать?
Вид Залесского выражал только одно — удивление. Причём сильнейшее. Он только сейчас обратил внимание на мою форму, знаки различия и ордена. Его глаза, казалось, кричали: «КАК»⁈ А рот в пустую хлопал губами.
— Унтер-лейтенант, я жду, — произнёс я ровно, но твёрдо.
Нет ответа. Только дождик закапал.
— Так, Филь, даже погода против тебя, — поморщился я, — видишь, даже небу ты не нравишься. Так что, кончай дурить, и, либо вызывай меня на дуэль, как младший по званию, либо вали отсюда. Последнее — это приказ.
Залесский как стоял молча, также молча развернулся и, деревянной походкой, потопал с территории нашего пансиона.
— Клоун, — покачал я головой, — и что он тут забыл?
— Замуж звал, — промурлыкала Лира, — но я отказалась.
— Слышал.
— Ты подслушивал? — вскинула головку Лира.
— Нет, — я встал рядом с ней на одно колено, взял её ладошку и нежно прижался к ней губами. — Я скучал, душа моя.
— Я тоже, — любимая прижала мою голову к груди. Зарылась в волосы рукой и, поцеловав макушку, прижалась к ней щекой.
Побежали по коже приятные мурашки. В груди разливалось блаженное тепло. Я слушал её дыхание и сердце билось ему в такт.
— Я молилась за тебя, — её шёпот играл в моих волосах.
— Знаю, — мои губы касались её кожи.
— Переживала за тебя, ждала, — на лицо упала слеза.
— Я жив, благодаря тебе, — прижался сильней, услышал её сердечко.
— Люба мой, Ростик мой.
— Душа моя.
…
— Ты плачешь? Не плачь, я здесь.
— Плачу, и небо плачет.
Я слегка отстранился и глянул на небо. Набежали тучи. Дождь набирал силу.
— Вот же Залесский, — просипел я, — погоду испортил.
— И не говори, колдун какой-то, — хихикнула Лира, — пойдём в дом? Там Варюша спит.
— Пойдём, потихоньку, — я поднялся на ноги, взял любимую за руку, но дождь изменил наши планы. Обрушился на нас ливнем.
Лирин вскрик придал мне сил. Подхватил её на руки, и, под шум дождя и её смех, я залетел на крыльцо. Рванул на себя дверь и поставил любимую на лестницу в гостиной.
Вода стекала по спине. Капала на пол. Хлюпала под ногами. Но мне было всё равно.
Мокрое платье обрисовало желанную фигуру. Подчеркнуло грудь. Прекратило скрывать то, что должно прятать от любопытных глаз.
Я не мог отвести взгляд от своей девушки. От своей женщины. Чувствовал, как сердце наращивает темп. Как пульсирует всё моё и её тело. И, главное, я видел, что она думает и хочет того же, чего и я.
— Душа моя, — прохрипел я, проводя рукой по изгибам её талии, — я….
— Туров, ты гнусный тип! — раздался голос Лизы, и я, вздрогнув, оглянулся.
Хлопнула входная дверь и Лиза продолжила:
— Какой же ты мерзавец, Туров! — в гостиную вплыли по воздуху чемоданы, — мало того, что бросил меня одну в столице, так, — в комнату вошла Лиза. Мокрая, в прозрачном платье в облипочку… — Так и здесь не встретил! Сама на такси к тебе приехала.
Лиза вышла в центр гостиной. Эффектно изогнула бедро, чтобы платье натянулось, и замерла.
— Здрасти, — она заметила Лиру.
— Здравствуйте, — кивнула Иллирика.
Любимая спустилась на несколько ступенек, встала рядом со мной. Взяла меня за руку. Сжала её и спросила:
