Кипрей - Ольга Дмитриевна Павлова
Они обернулись одновременно. Держа за повод ее гнедого коня, на тропе стоял Орвик Анней. Арко Сигвальд. Антара замерла, завороженно глядя, как он делает шаг навстречу Тэйму. Бледный, усталый, с обожженной грудью и опаленными бровями, с застывшим, потускневшим лицом… И Антара вдруг поняла: он знает, все знает! О предательстве отца, о его угрозах… Все, что она никогда не посмела бы рассказать ему. Он слышал весь их разговор.
Небесные горы, как страшно было видеть его таким, как много бы отдала Антара, чтоб забрать эту боль, разделить…
– Бери коня и возвращайся к стражникам, скажи, что Вик сейчас подойдет, – тихо сказал Тэйм.
Она не посмела возразить, только бросила на него последний отчаянный взгляд.
Найди слова, сумей объяснить, поддержать!.. Пожалуйста, ну пожалуйста, вам столько нужно сказать друг другу…
Только Орвик нагнал ее почти сразу же, нескольких минут не прошло. И молча двинулся рядом.
Анирада Аритен (герцогиня Иора Гаро). Эверран, граница с Орбесом
Она стояла, прикрыв глаза – тошно было смотреть на этот проклятый лес, на пепелище, оставшееся от ненавистного святилища, на разбросанные трупы наемников.
Небесные горы, что может быть страшнее, чем выпустить победу, что была уже в твоих в руках! Отступать, когда знаешь, что можешь с легкостью обратить своих врагов горсткой пепла, развеять по ветру!..
Ведь они были в ее власти, все они!.. И даже будь там еще сотня таких же магов, все равно она легко одержала бы победу! Вот только для этого ей пришлось бы обратиться до конца, взмыть в небо огненным фениксом. И кто-то непременно узнал бы и разнес слух… Все в Эверране узнали бы, что последний из Фениксов вернулся и что именно он причастен к гибели Лиара Альвира. А этого допускать нельзя! Как бы ни колотилась в груди безудержная сила, как бы ни хотелось в одно движение уничтожить всех этих ублюдков… Нельзя. Лиар Альвир оказался незаслуженно любим эверранским народом, и не приведи небо остаться в людской памяти его убийцей. После этого найти поддержку среди собственных подданных будет почти невозможно, а без нее на престоле делать нечего. Сэйгран Ивьен – живое тому подтверждение.
Проклятье, Анирада была уверена, что справится и так, что не понадобится ей обращаться полностью… И ведь так все и шло!.. Вот только не ждала она, что изменников вокруг окажется так много! Небо, как вышло, что одаренные сражались на стороне волков?! Лиар Альвир, не задумываясь, отдал бы их всех палачам, почему же они защищали его, рискуя собственными жизнями?!
Двоих она узнала. С мальчишкой-Сигвальдом все было ясно, его Анирада прекрасно разглядела, когда он утратил обличие. Что ж, этот человек не в первый раз уже досаждал ей, пожалуй, с ним пора заканчивать. Вторым был Сольгре, в этом Анирада Аритен практически не сомневалась. Узнать человека в обличии сложно, оно всегда разное, оно меняется… Но этого человека она узнала скорей по взгляду, по манере держаться… Будь он проклят, Сольгре Сигвальд мешал ей еще тогда, в войну… Бывший странствующий король с замашками сельского трактирщика тенью маячил за спиной Сивера Аритена. Без него ее ненавистный брат умер бы гораздо раньше! Что ж, если мальчишку еще можно попытаться перетащить на свою сторону, то с этим разговор может быть только один.
Но больше всего Анираду беспокоило другое… Кто был третьим? И почему именно он рождал в душе неясную, смутную тревогу?.. Он не был так уж силен, он сам до дрожи боялся ее, так почему?!.
Анирада отбросила эти мысли, сейчас они были ни к чему. Может, можно еще догнать принца и разобраться с ним теперь? Она прислушалась к ощущениям и стиснула зубы. Ну конечно, старый лис последовал за ним, держится на расстоянии, но в случае чего успеет вмешаться – в этом Анирада не сомневалась. Это он, наверняка он… Да и встречаться с отрядом вооруженных степняков ей не слишком хотелось. Что ж, значит, сегодня волчонку повезло.
Проклятье, а ведь бой этот вымотал ее сильнее, чем она готова была признать!.. В какой-то момент Анирада даже утратила контроль, не удержалась, начала обращаться… Едва ли кто-то успел это заметить, и все же!.. Что ж, за сегодняшнее поражение каждый вскоре заплатит втридорога. Осталось только понять, кем все-таки был третий одаренный…
Эйверик Аритен, король Эверрана. Орбес
Переправлялись прямо в седлах. Нейд не обольщался относительно Жаворонковых навыков в верховой езде и, одолжив у степняков сменную лошадь, отдал ему Нетопыря. И хоть Рик демонстративно закатывал глаза, давая понять, что в такой заботе не нуждается, в душе он был до беса принцу благодарен: мало ли какой там норов у степных коней!.. По правде говоря, он и так едва не опрокинулся, перебираясь через подвижные, скользкие камни. Вода, несмотря на жару, изрядно бодрила, тугие потоки хлестали по конским бокам, иногда доставая до груди самому Жаворонку. Саднило обожженные пальцы…
Недавний бой вспоминался штрихами, урывками, отдавался в груди запоздалыми восторгом и ужасом. Чужое могущество, собственная иступленная решимость и пламя, пламя… Рик так и не понял, что потом произошло. Кем был тот второй маг, вовремя подоспевший на помощь? Куда делась женщина, едва не превратившая их двоих в жаркое, и могла ли она быть тем самым фениксом из пророчества?.. Вопросы, конечно, хорошие, но сейчас ломать над ними голову не было ни желания, ни сил – успеется еще! А пока Жаворонка куда больше интересовало течение, грозившее вот-вот стащить его с лошади, да риск словить запоздалую стрелу от успевших скрыться наемников.
Однако, запас неприятностей на сегодня, кажется, был исчерпан, и скоро, вместо каменистого дна Рионы под копытами оказалась земля. Отлипнув наконец от лошадиной холки, Жаворонок поднял глаза, и как множество раз до этого, у него дух перехватило от вида цветущей степи. Она была желтой, белой, фиолетовой, она слепила бликами вечернего солнца, бередила душу горечью полыни и одуряющей сладостью таволги… А чуть поодаль, насколько хватало глаз, розовели пятна кипрея. Прошлой осенью здесь прошелся пожар – не такой страшный, как полтора века назад, но все-таки выгорело тогда немало… Теперь о почерневшей, мертвой земле напоминали только бледно-розовые соцветия – из всех растений кипрей всегда вырастает на выжженном самый первый.
Так земля затягивает раны, так жизнь берет свое. Сегодня саднящие ожоги, а завтра о них напомнит лишь бледно-розовый шрам. Вчера страна, разодранная междоусобицей в клочки, в лохмотья, а завтра… пес его знает, что будет завтра, но почему-то Жаворонку, как никогда
