Магия крови - Ник Перумов
Вот наконец падает последний уродец между Кларой и девушками, Клара отсекает ему голову, всю в каких-то шишках и трещинах, – все, все!.. Перед Робом толпится еще десяток конструктов, но это уже остатки…
– Отходим! Роб, отходим!..
Аннабель хватает Винцента за руку, тянет за собой, Марика бежит за ними – кажется, молодые чародеи всерьез перепугались, нет у них еще привычки отступать медленно, с оглядкой. А вот Клара, Мелвилл и Роб пятятся не спеша, отмахиваясь от напирающих конструктов.
– Ракоскорпион вам в глотку, а не магия крови! – шипит Клара.
Но все равно они слишком поздно замечают заклятие, буквально подползшее к тропе. Оно почти незаметно, оно маскируется под тонкий поток силы, и бегущие юные маги успевают через него буквально перескочить, а вот остальные – нет.
Тропа под ногами разверзается, обращается в трясину, в массу призрачных веревок, хватающих за лодыжки. Клара машинально взлетает – чары сложные, чреватые мигренью, однако в рубинах зачарованной шпаги всегда хранится заготовка для них; затылок тут же пронзает острой болью, в глазах плывут круги. Мелвилл обрушивает под ноги поток огня, ругается на чем свет стоит, однако успевает выжечь достаточно и прыгнуть вперед, на безопасную тропу, оставив сапоги в «трясине».
А вот Роб теряет равновесие и падает.
Полупрозрачные веревки мгновенно опутывают его, вскоре остается видна только воздетая рука с мечом, которой он ухитряется рубить наугад; однако веревки тащат его обратно, тащат с пугающей быстротой, и Роб в последний момент делает то, что еще может, – перерубает попавшуюся на пути некромагическую «змею», качающую сквозь себя силу.
Вспыхивает искра простых стихийных чар – огненных, таким заклятием маги обычно костер разжигают; только вот силы в него Роб вложил раз в десять больше – так можно и лес поджечь, не только костер.
– Бежим! – не своим голосом кричит Клара.
«Роб, Роб! Зачем?.. Мы бы вытащили бы тебя, попытались бы!»
В следующий миг из «змеи» вырывается фонтан чистой силы – и вспыхивает.
Кажется, будто над Араллором на несколько минут взошло второе солнце. Клара видит, как белый свет залил окрестности, видит ненормально темные резкие тени от себя и товарищей – в Междумирье таких не бывает никогда, – а потом Мелвилл сбивает ее с ног. И рявкает в спину молодым:
– Ложись!..
Купол отпорного щита накрывает всех пятерых разом, Клара хватает Мела за запястье, помогая: он один не справится, щит сметет волной выплеснувшейся силы. Юные маги тоже поддерживают заклятие, как могут.
И им удается его удержать.
А когда сила перестает пылать и рассеивается, на месте стычки остается лишь пустое пространство: ни троп, ни конструктов, ни двух безумных магов. Ни Роба. Лишь ленты золотого сияния, обратившиеся в сплошной покров.
– Нам нужен большой совет, – мрачно сказал Мелвилл. – Гильдия лишилась главы…
«Гильдия проигрывает», – добавила про себя Клара то, что Мел не высказал вслух на этот раз.
Боевые маги шагали по одной из бесчисленных троп внутри Сферы Измененного Времени. Они, не сговариваясь, не стали останавливаться для отдыха – двинулись сразу по следу ушедшей дружины. Дорогой все больше молчали – слова не шли на язык, а мысли одолевали их одна печальней другой.
За один поход лишиться двух боевых товарищей, да каких! Вначале Ангелика, потом – сам Роб Кламон. И еще непонятно, что будет с Энцо… Продолжать ли выполнять заказ Архимага, не стоит ли отступить, пока потери не сделались критическими? А самое насущное – кто теперь станет главой Гильдии? Роб, при всей его внешней мягкости, умел ладить с другими Гильдиями и с самим мессиром, не допускал распрей среди своих (а боевые маги – головы горячие), да и чародеем был не последним – умелым, опытным… Где взять такого же? Кого бы слушали и уважали, за кем бы шли?..
– Нам нужен совет, – согласилась Клара Хюммель. – Надо избрать хотя бы временного главу. И решить, как действовать дальше. Сейчас пошлем вести всем нашим, пусть собираются в лагерь возле Угля.
Углем боевые чародеи прозвали мир, где укрылись адепты Хаоса – его аэр полностью затянули серо-черные тучи, а внизу, вероятно, не осталось никого живого, кроме этих самых адептов; осаду его вели сразу несколько дружин, но пока без большого успеха.
«Но прежде я поговорю с мессиром Игнациусом, – подумала Клара. – Время пришло. Мне нужен его совет, очень-очень нужен его совет. Потому что наши решат отступать, а я знаю, что отступать нельзя. Не сейчас, нет. Пусть мессир посоветует, как быть…
Отступать нельзя, потому что никто, кроме Гильдии боевых магов, не в силах одолеть Безумных Богов – пусть даже ценой страшных потерь; никто не сможет выпустить на волю Дракона Времени, никто не освободит мир Араллор из ловушки избыточной силы, в которой он очутился… Никто не совершит невозможное.
Кроме нас, боевых магов Долины».
– Вон наша дружина! – воскликнула Марика, указывая вперед.
И правда, боевые маги нагоняли свой отряд, шедший куда медленнее. Клара прищурилась: будто бы дружинников стало больше?.. Она точно не помнила этих эльфов, светлого и темного, и двоих орков-колдунов с посохами, увитыми гирляндами мелких черепов. Уж эти посохи она бы не забыла!..
– Вы кто такие? – резко спросила она, нагнав последние ряды дружины. Ладонь на всякий случай легла на эфес шпаги, рубины засветились.
– Прощения просим, госпожа, – пробасил один из орков, кланяясь. – Мы только прибыли, мы с братом, двое достойных эльфов, с нами еще гномы, гарпия, половинчики… Мы родом из Хаарша, он лежит вдалеке от Долины, и вести об ополчении достигли нас с запозданием. Мы некогда служили в дружине многодостойного Ричарда д’Ассини и потому откликнулись…
– Ричард давно погиб! – удивилась Клара.
– Нас позвали прежние соратники, госпожа, не гневайся. И вот мы здесь…
Клара медленно кивнула. Можно, конечно, проверить, кто их там позвал, когда и куда, но все это, пожалуй, подождет до совета.
До совета мессира Архимага.
– Оставайтесь, – вздохнула она. – Только не получилось бы, что вы зря проделали такой большой путь, весь наш поход сейчас висит на волоске.
– Не печалься, госпожа, – ухмыльнулся второй орк и пристукнул посохом. Черепа согласно зазвенели. – Теперь все пойдет на лад, уж это я обещаю!..
Глава XXIII
Тьма. Тьма и тишина.
Ночь в великой пирамиде.
Публий Каэссениус Маррон, который больше не был Публием Каэссениусом Марроном, пытался понять, кто он теперь и что ему с этим делать.
Снаружи пирамиды, несмотря на глухой час, гомонил лагерь, рыдали в клетках невольники, не ведающие, что судьба подарила им лишний день жизни – а может, даже и много дней; беспокойно спали
