Разрушитель судеб - Виктория Авеярд
Дому казалось, что он стоит на краю пропасти. Он сделал еще один шаг к возвышению, надеясь воззвать к разуму тети.
– Отложите ветвь, – с мольбой в голосе повторил он. – Отложите ветвь и отправьте послания во все поселения. Попросите видэров о помощи. Подарите нам шанс на спасение, миледи.
От ее молчания кровь Дома закипала все сильнее. Он скрипнул зубами, едва сдерживая себя от того, чтобы не осыпать ее резкими словами, крутившимися на кончике языка. Он хотел бросить к ногам Изибель все ужасы, которые ему довелось увидеть. Рассказать ей о смерти Рии, Кортаэля и несметного множества невинных людей по всему Варду.
– Теперь у вас снова есть наследник, Изибель, – сказала Корэйн, стоя позади него. Ее высокий голос прозвучал ясно и уверенно, и в нем слышалось королевское величие. – У вас и вашего народа все еще есть будущее.
Изибель из Айоны изменилась в лице. Казалось, в ней что-то надломилось. В жемчужно-серых глазах вспыхнуло пламя, и она опустила взгляд на колени – на лежавшую на них ясеневую ветвь.
Сердце Дома бешено билось о грудную клетку. Он не сводил взгляда с ветви и белых пальцев Изибель, наполовину скрытых за листьями ясеня. Они были по-зимнему серебристыми, но в их глубине скрывалась первая зелень весны.
В следующее мгновение по залу прокатился хруст, который, казалось, потряс весь замок до основания. Изибель переломила ветвь пополам. Дом почувствовал, как от трона исходит древняя магия и разбегается волнами по всему залу. Она пронзала его кожу, словно молния. Не колеблясь ни секунды, он опустился на колено и почтительно склонил голову.
Изибель поднялась на ноги, возвышаясь над всеми собравшимися в зале, и отбросила обломки ясеневой ветви. Листья разлетелись по ступеням, которые вели к ее трону.
– Я откладываю ветвь, – произнесла она древние слова, наполненные скрытым смыслом.
Дом вздрогнул. Эту фразу ему доводилось слышать лишь раз в жизни – множество столетий назад, когда в Варде бесчинствовал последний дракон.
Из двери в углу зала вышел айонский страж. Он был облачен в церемониальные позолоченные доспехи, а его шлем украшали оленьи рога из серебра и золота. На его направленных вверх ладонях лежал меч без ножен. Его лезвие было толщиной с кисть Дома.
Этот клинок не отличался красотой: ни драгоценных камней на рукояти, ни гравировок на стали. Казалось, он больше подходил для мясника, чем для правительницы Древних. Однако при виде его Дом почувствовал в груди холодок. Это был меч Глориана – свидетель тех битв, которые произошли, когда Варда еще не существовало.
Изибель взяла клинок одной рукой и без труда его подняла. Она сделала пробный выпад, и в воздухе раздалось пение стали.
– Я беру в руки меч, – прошептала она. – Я беру в руки меч.
В ее серых глазах заплясали лучики белого света. Дом тяжело сглотнул, желая, чтобы ее голос звучал громче. Он хотел, чтобы ее магия достигла каждого уголка Варда.
Дом попытался представить, как ее голос призывает правителей других поселений вступить в войну.
Кариас из Тиракриона отложил трепещущий цветок гиацинта и взял в руки копье.
Рамия из Салахэ опустила на пол пальмовый лист, протянув руку к кинжалу.
Шан из Бараса переломил ветвь эбенового дерева и достал боевой молот.
Азаро из Хизира отбросил веточку можжевельника, заменив ее на пику.
Эмпир из Сайрина выронил сучковатую ветвь кипариса, чтобы развернуть свою плеть.
Джида из Тарима раскидала по полу колосья пшеницы и подняла в воздух косу.
Анарим из Гишана сожгла веточку жасмина, которую сменила на булаву.
Хотя битва была только впереди, Дому казалось, что они уже одержали победу. В глазах Древних и смертных, собравшихся в зале, зажглась решительность. Эндри и Корэйн взялись за руки, словно пара чемпионов на каком-то соревновании. Их лица сияли ярче всех остальных.
Дом хотел разделить их заслуженный триумф, но он лишь перевел взгляд на Сорасу, которая держалась поодаль, скрывая лицо в тени. Она смотрела на него своими медными глазами.
Ее сердце билось размеренно и неспешно.
В этот момент Дом понял, почему Сораса так сильно ненавидела надежду. Это чувство оплелось вокруг его горла и сжало, словно петля.
* * *
После стольких дней и недель, проведенных в подземельях и диких землях, с приставленным к горлу мечом или на свободе под усеянным звездами куполом неба, Дому было непривычно находиться в окружении людей. Сидеть за столом, уставленным яствами, и слышать знакомые голоса, переговаривающиеся между собой. Дом осмотрел собравшихся в салоне Соратников. Эндри и Корэйн, склонившись над картой гор, ели пряный торт. Чарли болтал ногой и наслаждался бокалом вина. Даже Вальтик сидела в углу, напевая что-то себе под нос. Они наконец-то собрались все вместе – за исключением Сигиллы, но и она, по крайней мере, была в безопасности.
По оконным стеклам барабанили капли дождя, хотя на небе светило яркое солнце, заливающее пол блестящими лужицами света. Оно неторопливо двигалось по небосклону, зависнув над замком. Дому тоже хотелось задержаться в этом мгновении – настолько приятно было сидеть, откинувшись на спинку мягкого кресла, переплетя пальцы на груди, и слушать чужие разговоры. Он вырос в Тиарме, провел в замке не одно столетие, но никогда не слышал, чтобы в этих залах звучал такой звонкий смех – даже когда здесь жили Рия и Кортаэль.
Он чувствовал светлую грусть, вспоминая о них. А потом позволил себе забыть обо всем – хотя бы на мгновение.
Эндри, Корэйн и Чарли поочередно рассказывали о том, какой путь преодолели, сплетая из фрагментов единую историю. Кто-то из них побывал в Каслвуде, кто-то – на замерзших берегах Джида, но они все равно оказались здесь, в Айоне. Дом и Сораса, в свою очередь, поведали им обо всем, что выпало на их долю после Джидаштерна. По крайней мере, за исключением некоторых деталей. Дом не стал упоминать, как сильно запаниковал на вилле Морского Принца – настолько, что одно лишь прикосновение надежных рук Сорасы удержало его в сознании. А Сораса не рассказала, как рыдала и кричала на побережье Калидона, искренне поверив в то, что осталась совсем одна.
Она снова стояла в углу, каким-то образом обнаружив тень даже в ярко освещенном зале. Рядом с ней находился Гарион и что-то тихо ей говорил. Это был еще один убийца – тот, о котором Чарли так много рассказывал. Дом быстро понял, что Гарион тоже перестал быть амхара. И теперь они перешептывались о лорде Меркьюри,
