Эвис: Неоднозначный выбор - Василий Горъ

— Так и будет… — подтвердил я. — Удачливых любят везде. А глава этого рода уже продемонстрировал своим соотечественникам и удачу, и расчетливость, и незаурядный ум.

— Значит, эти шарты уйти не должны! — заявил принц, уставившись мне в глаза. Нет, не с вызовом, а со спокойной уверенностью в своей правоте. Правда, через пару мгновений на всякий случай добавил: — Если что, сыновей у моего отца предостаточно…

…Все время, оставшееся до вечера, мы провели в седле. Вернее, в седлах, так как постоянно пересаживались на заводных. Особо не торопились — берегли силы и свои, и лошадей — но все равно постепенно скрадывали расстояние, разделявшее нас и преследуемых. Тем более что последние, прирезав еще двух пленниц, вдруг сообразили, что такими темпами очень быстро останутся без полона, и перешли на шаг.

Мы последовали их примеру перед самым закатом, так как к этому моменту нас и шартов разделяло всего три с половиной километра. Когда окончательно стемнело — остановились, стреножили лошадей и начали готовиться к боевому выходу. Все, включая принца. Для этого выгребли с самого дна переметных сумок маскхалаты серо-желтой расцветки, разобрали арбалеты, мешочки с «чесноком» и все то, что могло хоть немного упростить ночной бой. Кстати, когда я отдал свой маскхалат Террейлу, наследник престола решил, что я, тем самым, пытаюсь дать ему лишний шанс выжить, и преисполнился благодарности. Хотя на самом деле шансов пострадать у него было очень и очень немного.

К месту ночевки степняков выдвинулись сразу после полуночи, так как я хотел застать незваных гостей Маллора спящими после «любовных утех». Информации о местонахождении стражников и времени начала их дежурства у меня было предостаточно, поэтому мы с Найтой сразу же ушли вперед и, по очереди приморозив «стужей» всех четверых бодрствующих шартов, отправили их к предкам. Пока остальные боевые двойки занимали заранее оговоренные места, добросовестно усыпали «чесноком» полосу шириной метров сорок, по которой особо шустрые степняки могли бы рвануть к своим лошадям, затем подобрались поближе к спящим, и моя Тень дважды «застонала во сне».

Сотню ударов сердца, после которой следовало начинать резать шартов, парни отсчитали более-менее одинаково — поторопились лишь братья, да и те скользнули вперед на какие-то четыре секунды быстрее второй пары. Поэтому первые минуты полторы я гордился своими вассалами. Самым краешком сознания, ибо тоже не бездельничал. Но на сорок шестой секунде второй минуты Найта подсветила Даром проснувшегося степняка, и в это же самое мгновение над лагерем раздался истошный вопль «Маллорцы!!!»

Крикун находился метрах в пяти-шести от двойки Сангора и Террейла, поэтому успел не только разбудить весь лагерь, но и набросить тетиву на лук. А вот со стрельбой у мужчины как-то не задалось — Найта приморозила его «стужей», а я всадил ему в правое подреберье болт из наручного стреломета, разработанного Сарджем специально для нашей семьи.

Несмотря на то, что по сравнению с нами, упившимися зелья кошачьего глаза или пользующимися тепловизорами Ушедших, степняки были, по сути, слепыми, сражались они очень даже неплохо. Для начала, зелье выпили все до одного, хотя прекрасно понимали, что подействует оно далеко не сразу. Далее, при любой возможности собраться хотя бы в пару, собирались; любым доступным способом, включая собственную смерть, старались дать сородичам время набросить тетиву на луки; использовали пленниц, как живые щиты, временные укрытия и так далее. Но мои парни действовали, как на тренировке, то есть, холодно, расчетливо и без суеты. А еще превосходили противников ростом, длиной рук, массой, уровнем подготовки, привычкой сражаться пешими, а не в седле, и, главное, скоростью реакции. Поэтому рубили одного за другим и сразу же добивали, дабы раненые не ударили в спину.

Мы с Найтой, закончившие зачищать свой сектор ответственности раньше всех, особо никому не помогали. Я, убедившись, что предводитель, на которого Стеша на всякий случай поставила метку, уже мертв, отстреливал тех несчастных, которые пытались добежать или доползти до лошадей, но напарывались на жала «чесночин». А Дарующая, подстраховывавшая Террейла, один-единственный раз приморозила его противника, после чего прирезала двух тяжело раненых степняков, как-то уж очень хорошо притворявшихся мертвыми.

Когда двойка Тамора и Тавора зарубила последнего противника, каждая пара еще раз добросовестно обшарила свой сектор и, заодно, отделила головы незваных гостей Маллора от их бренных тел. Потом парни поснимали с себя маскхалаты, доложили о состоянии здоровья и рванули успокаивать и развязывать пленниц. Все, кроме принца — этот, прогулявшись по всему лагерю, подошел к нам с Найтой и ошарашено выдохнул:

— Их было четыре с лишним десятка — а у нас ни царапины! Мало того, вы с арессой Найтой толком и не дрались: вырезали своих шартов еще до того, как те сообразили, что надо бы взяться за оружие, а потом только наблюдали. Как хорошие доезжачие[2] за подросшими щенками!

Я пожал плечами:

— Если я буду убивать всех противников своих вассалов, то они никогда и ничему не научатся…

…К моей безумной радости, у пленниц оказалось выбито только одно плечо[3], правое. Видимо, для того чтобы днем девушки могли держаться за стремя, а ночью толком не сопротивлялись. Поэтому ближе к рассвету, когда небо на восходе только-только начало светлеть, мы покинули лагерь степняков на трофейных лошадях. Не забыв прихватить с собой все более-менее ценное, включая головы всех «самых умных» представителей народа шартов. Минут через сорок добрались до своих лошадей, пересели на них и двинулись дальше.

Первые часа четыре спасенные, чудом избежавшие плена, то плакали от счастья, то смеялись. Но ближе к полудню вспомнили о погибших и о разоренной деревне, задумались о будущем и помрачнели. Обещание Террейла отправить их в свой манор пропустили мимо ушей. Вернее, встретили его слова кривыми усмешками. А когда принц, слегка разозлившись, потребовал объяснений, заговорили:

— Спасибо и за помощь, и за доброе слово, и за желание позаботиться, арр! Только вот кто нас отсюда отпустит? Особенно невинных и потому не подвергшихся насилию?

— Не понял? — нахмурился наследник престола. — А кто вас может не отпустить⁈

— Тимо ар Олунг по прозвищу Клещ, управляющий арра Глонта, кто же еще⁈ — хором ответило ему сразу девиц шесть-восемь. — Он считает всех, кто проживает на земле его сюзерена, своей личной собственностью!

— Я — Тарг ар Эвис, вассал Нейла ар Эвис по прозвищу Повелитель Ненастья! — напомнил принц.

—