Гнев Севера - Александр Владимирович Мазин
А разочарованный Ивар… Я такое даже врагу не пожелаю. В общем, если войско Эллы возвращается в столицу, я пойду с ними. И было бы неплохо сделать это легально, а не тайком.
Время для легализации у меня имелось. Даже скомандуй король-победитель выступить утром, войско выполнить его распоряжение не пожелало бы. Да и не смогло бы.
Сначала битва, потом дележка трофеев, потом — пир, на котором эль потреблялся бочками.
Тут не каждый-то и проснуться бы смог раньше полудня.
Король Элла дураком не был и поднимать своих чудо-богатырей в поход в приказном порядке не стал.
Хотя, как мне стало известно позднее, оставлять надолго свою столицу Элле категорически не хотелось. Потому что далеко не все было гладко в самом королевстве Нортумбрия, и значительная часть его населения полагала Эллу правителем… не вполне легитимным, мягко выражаясь.
Потому Элла никаких суровых приказов отдавать не стал. Он поступил проще. Велел припрятать еду и выпивку.
Однако военная элита на то и элита, чтобы находить хавчик и бухло везде и всюду.
Конечно, не развернуться по-настоящему победоносному воинство было нельзя. Чай не вражеская территория, а своя, так что грабить и тем более красть категорически запрещено. Потому пришлось королевским чудо-богатырям, танским дружинникам и примкнувшим к королевскому войску ополченцам, тем, которые тоже не спешили домой, пойти по сложному пути. То есть покупать еду и выпивку за свои кровные, то есть кровью своей и чужой заработанные.
И ушлые торговцы вкупе с местными свободными жителями тут же поспешили удовлетворить возникший спрос. Причем цены задрали под облака.
Еще позавчера я был уверен, что викинги разграбили окрестности подчистую, но глядя на этот стихийно разросшийся рынок, понял, что ошибался.
Даны не экспроприировали и половины припасов. Нет, все-таки богатая страна эта Англия. Вернее, Нортумбрия.
Но были среди тех, кто прибыл подзаработать на голодных желудках королевской гвардии, и персонажи, которые могли оказаться весьма полезными в деле легализации.
То были мои знакомцы из монастыря, который я недавно проспонсировал.
Скромные монахи прикатили аж на пяти телегах. И настоятель Годвин с ними. В возке поприличнее. Преподобный сразу двинул к королю. Засвидетельствовать почтение, заверить, что раненым будет оказана вся необходимая помощь, а кому она уже не нужна — духовная поддержка в загробном мире. Лучше прогнуться, а то Элла такой… Решит, что монастырь должен внести свой вклад в войну с викингами, — и одним почтением уже не отделаешься.
Меня визит преподобного Годвина застал врасплох. Ночевал я на свежем воздухе под стеной снаружи и увидел подъезжавший к городку монашеский поезд еще издали. Первая мысль: укрыться где-нибудь в темном уголке или вообще свалить куда подальше. Моя легенда монастырского наемника-ирландца могла запросто «подвести меня под монастырь», если правда вскроется.
А с другой стороны… Что знает обо мне настоятель? Что меня зовут Николас. И я лопух, который отдал ему золото викингов.
О золоте преподобный точно не станет распространяться в присутствии короля Эллы, который имеет полное право претендовать на «трофей». Ведь это он только что разбил войско страшных норманнов.
Так что не болтать лишнего явно в интересах настоятеля. А если подумать: кто слышал мои слова о том, что я служу преподобному? Два покойника-мортуса да двое королевских вояк. Как-то сомнительно, что они, даже недоверчивый Гровер, станут выяснять, как именно я служу настоятелю Годвину.
В общем, я рискнул и пошел завтракать. На местный рынок, разросшийся сегодня вчетверо.
В обмен на три медные монетки мне выдали глиняную кружку с элем и завернутый в свежеиспеченную лепешку кусок только что поджаренной баранины с гарниром из овощей, приправленной травами, щедро политый кисло-сладким медовым соусом.
Судя по высказываниям других покупателей «староанглийской шавермы», цена была существенно завышена. Ну так вольному воля. Кому мясо не по деньгам, может угоститься кашей и вареной рыбой. Ну или водичкой из реки.
Победители, впрочем, не жадничали. Платили.
Я устроился по соседству с четырьмя вояками из королевской (судя по расцветке и качеству облачения) гвардии, послушать, о чем они болтают (добыча, слава, девки), и проникнуться их диалектом. Глядишь, и перестанут опознавать во мне чужеземца после первой же произнесенной фразы.
Была мысль взять еще эля, угостить бойцов и набиться к ним в друзья, но решил: рано.
Отправился в крепость. Там оказалось еще более людно, чем снаружи. Но часть пространства все же освободили. Там тренировались бойцы. Надо полагать: новобранцы. Гоняли их суровые бородачи из королевской гвардии. Полезное мероприятие. В том числе и для меня. Во время боя у меня не было возможности понаблюдать, как управляются с оружием элитные воины Нортумбрии. Не до того было. Сейчас — подходящий момент.
Новобранцы не впечатляли. И это хорошо для моего плана.
Не особо впечатляли и «сержанты». Любого из них я уделал бы секунд за десять. Девять — подойти. Одна — убить. Собственно, в проигранной нами битве так и происходило. Один удар — один покойник. Но убивать «сержантов» не входило в мои намерения. Перенять манеру биться и двигаться — вот задача. Нетрудная, впрочем. Как для мастера-танцора освоить новый, не слишком хитрый танец. Даже практика не потребуется. Просто понять рисунок и двигаться.
О! Знакомые лица. Король вышел подышать свежим воздухом. А с ним — преподобный Годвин. Кислый, как скверное пиво.
Король окинул покровительственным взором двор и зашагал к навесам, отведенным под «госпиталь». Свита — за ним. За свитой — я.
Большая часть медицинского персонала — монахи. Лечили они не только молитвами, но и традиционно. И надо отдать им должное: лечили неплохо. По средневековым меркам. Однако выглядел, звучал и пах «госпиталь» так, что сразу отпадало желание в нем оказаться. Хотя я знал, что большая часть раненых — выживет. Безнадежных добивали сразу. Самые тяжелые умирали в первую ночь.
Король пообщался с ранеными, потом собрал приближенных и занялся, насколько я мог судить, организационными делами.
Настоятель остался при госпитале. В окружении младших по званию священнослужителей.
Подходящий момент, чтобы поговорить.
Преподобный Годвин меня узнал. Кивнул благосклонно, но желания общаться не выразил, поскольку пожертвований от меня больше не ждал.
Но поговорить ему придется.
Я деликатно раздвинул скопление монахов, поклонился, очень смиренно попросил благословения, получил оное, но не удовлетворился, а со всем почтением потребовал у преподобного
