Гнев Севера - Александр Владимирович Мазин
Новая тяжесть навалилась на меня. Запахло кровью и мочой. И еще один…
Если бы я не ухитрился поставить щит углом, уже задохнулся бы.
Надо мной, вокруг меня, прямо на мне шел бой. Там убивали и умирали. Рев наших, вопли нортумбрийцев, в которых с каждой минутой все больше ярости и торжества… И, наконец, грозно-яростный отчаянный рёв Рагнара-конунга, перекрывший все прочие звуки. Рев, перешедший в хриплый вой и оборвавшийся.
Мы проиграли.
Глава 6 Николас из Мунстера
Лежать под грудой тел несладко, но выбираться я не спешил. Умереть я еще успею.
Что будет дальше, я примерно представлял. Сейчас победители разберутся с живыми: своим помогут, врагов либо повяжут, либо добьют. Потом часть бойцов во главе с вождем отправится готовиться к празднику победы, а часть под контролем доверенных людей начнет обирать трупы. Рано или поздно очередь дойдет и до моей тушки. И — смотри выше. Либо повяжут, либо добьют. Оба варианта мне как-то не симпатичны.
Что в альтернативе? Собственно, тут вариант только один. Выдать себя за англичанина или их союзника. Недавно у меня уже получилось. Правда, тогда у меня был отменный инструмент для отвода глаз. Золото. Сейчас наличие золота будет минусом, а не плюсом. Безусловный же плюс: я жив и цел. Так что будем ждать и терпеть.
Ждать пришлось долго. Время течет медленно, когда лежишь среди мертвецов и под мертвецами, дышишь с трудом, шевелить можешь только правой рукой, а единственное развлечение — напрягать и расслаблять мышцы, чтобы они не превратились в дерево к тому моменту, когда понадобится действовать. Ах да! Еще у меня была прекрасная возможность слушать стоны и вопли раненых, ощущать холод земли, наслаждаться запахами дерьма и крови и радоваться, что эта кровь — не моя.
Впрочем, вскоре я впал в некое подобие транса и перестал испытывать неудобства. Тело мое напрягалось и расслаблялось практически самостоятельно, а разум пребывал в странном спокойствии. А еще где-то неподалеку был мой Волк. И я знал, что он окажется рядом, когда понадобится.
Время пришло.
— За ноги, Уолли! Тяни его! Тяжелый же кабан! Да аккуратней, штаны ему не порви! Это теперь мои штаны! Га-га!
— Не боишься крысить, Гаррик?
— Что несешь, дурень! Глянь, сколько на нем всего. А ты о каких-то засратых штанах.
Пора. Я жалобно застонал, просипел по-английски:
— Спасите… Ради Христа… Спасите…
— Слышишь, Уолли, мертвый нурман по-человечески заговорил! — Мортус по имени Гаррик снова гоготнул.
— Ради Христа… — слабеющим голосом протянул я. — Братья милосердные…
— Наш, кажись? — предположил Уолли. — Ну-ка давай…
И через минуту моя спина и ребра облегченно вздохнули. И я вместе с ними. Но от активности воздержался. Лежал личиком книзу и постанывал.
— Кровищи-то сколько… — заметил Уолли. — Как он жив, не пойму.
— Не помер, так подохнет, — оптимистично заявил Гаррик. — Давай избавим бедолагу от страданий. Нет, ты глянь, какая у него кольчуга…
— Ради Христа… Помогите… Преподобный Годвин вас отблагодарит…
Меня ухватили за плечо и перевернули на спину.
— Ты кто? — спросил мортус по имени Уолли.
— Милорд Годвин, настоятель, мой дядя послал меня… — прохрипел я как можно жалостливее. — Мой… отблагодарит…
Из-за плеча Уолли выглянула рожа второго мортуса, рожа совершенно разбойничья, надо отметить.
— Уже отблагодарил, — сообщил Гаррик, срезая с моего пояса кошель. — Ах-х-с-с…
Вдоводел в очередной раз оправдал свое имя.
— Ты! Змей! — воскликнул Уолли, хватаясь за нож и очень удачно отшатываясь на удобную для укола дистанцию.
Сам виноват, Уолли. Не оставил мне выбора.
Я приподнялся, чтобы оглядеться. Организм слушался плохо. Еще бы. Несколько часов проваляться практически в неподвижности. Спасибо хоть, правая рука работала и сработала, как надо. Поле боя выглядело… Как поле боя. И так же пахло. Гибель моих «спасителей», похоже, прошла незамеченной. Других собирателей трофеев поблизости не было, да и видимость оставляла желать. Пасмурно. О! Фляжка! С элем! Мечты сбываются.
Промочив горло и восстановив подвижность, я первым делом избавил старину Гаррета и старину Уолли от уже ненужных им вещей. Нескольких кошельков, среди которых был и мой собственный. Учитывая мое нынешнее положение, деньги мне не помешают. Позаимствовал я также рубаху Гаррета. Замерзнуть ему больше не грозило, а мне надо прикрыть кольчугу и выглядеть поскромнее. И еще плащ. Простой, но добротный, явно английской работы. Самое то для маскировки. Шлем — в сумку. Похожу пока с непокрытой головой. Потом подберу что-нибудь характерно английское.
Немного поразмыслив, снял кошели и с двух погибших соратников. Думаю, им было бы приятно узнать, что их личные средства помогут выжить своему, а не достанутся врагу.
Теперь — припрятать тела Гаррета и Уолли, и можно выбираться. Ага. И еще вот это копьецо прихватить, чтоб оружие в руке, и щит за спину.
Чуть не забыл. Я же собираюсь выдать себя за христианина, а главного символа у меня и нет.
От крестика Уолли я отказался сразу. Именной: «…спаси и сохрани Уоллеса Лея». А вот Гарретов — самое то. Серебряный, с вырезанной на перекрестии фигуркой Спасителя. Ни намека на индивидуальность.
Теперь я готов.
— Стоять! Не знаю тебя! Кто такой?
Как и следовало ожидать, вход-выход на поле боя был ограничен. Слишком много добра скопилось на этой территории.
Опять-таки недобитые враги могут попробовать сбежать…
— Я тебя тоже не знаю.
Судя по одежке, невелика сошка.
Но резкий. Тут же на меня наконечник копья направил.
Я небрежно отодвинул его собственным копьем. Не спеша, чтобы не было воспринято как угроза.
— Мой господин — милорд Годвин. Преподобный, — я снова прибег к той же легенде. И тут же оперся на древко, изображая слабость. Причем даже особо стараться не пришлось. Бодрости во мне осталось — воробью три раза чирикнуть.
— Ты ранен?
Второй. Этот не бычит. Глядит с сочувствием.
— Помяли немного. Мне б поесть…
— Там, — второй махнул в сторону крепости. — Пить хочешь?
— Нет, — я показал на трофейную флягу. — Уолли дал.
— Знаю Уолли. — вмешался первый. — Уолли добряк!
Оба заржали.
— Ты это, помылся бы, — сказал второй. — Воняет от тебя похуже, чем от пса, сдохшего от поноса.
— Сам
