Максим Хорсун - Кремль 2222. Арбат
В тусклом свете луны, кое-как проникающем сквозь тучи, угадывался блеск освобожденной от бетонного плена Неглинки. А за Неглинкой был Кремль, во дворе которого до сих пор горели погребальные костры.
Шли-шли, но до сих пор толком не удалились от крепости. С одной стороны, на душе сразу становилось спокойнее, поскольку вот он – родной оплот, куда можно отступить, если станет жарко, с другой – приходило понимание, что отряд до сих пор топчется в начале пути.
На площади закричала выпь. Ее низкий, похожий на рев тура клич прозвучал на километры окрест. Тотчас же отозвались другие выпи – со стороны Большого театра и Неглинной. Лан уловил в этой перекличке неестественность, и, судя по тому, как переглянулись дружинники, он был не одинок в подозрениях.
– Горазд, дуй наверх! – распорядился Ворон.
Воин снял с пояса шнур, сплетенный из женских волос, раскрыл на его конце четырехпозиционную кошку. Крючья с первого раза зацепились за старинные гипсовые завитушки на вершине арки. Затем Горазд ловко, словно паук, взмыл по стене. Оказавшись на верхотуре, дружинник подал знак Ворону.
– Двое на площади, – «перевел» разведчик. – И… сколопендры… мигрируют с востока. Расстояние – полтора полета стрелы.
Лан представил отливающий металлом шевелящийся ковер, которым вдруг покрывается улица. Любая органика – хоть плотоядный куст-мутант, хоть защищенный доспехами с головы до пят дружинник – отличное лакомство для тысяч вечно голодных жвал. Стальные сколопендры уничтожают на пути все, оставляя за собой лишь обгаженные камни.
Горазд бесшумно спустился.
– Люди с фузеями, – доложил он. – Мы с братом можем сбегать на площадь. Кто бы там ни прятался, они и испугаться не успеют.
– Отставить, – бросил Ворон. – Наверняка их больше, чем двое. Ждан Ростиславович, что скажете?
– Двинем по Неглинной, – предложил Мастер Торговли. – Проскочим между львом и крокодилом: предоставим сколопендрам возможность заняться нашими друзьями с площади.
– Понял, – отозвался Ворон. – Изменения в маршруте. Я перехожу к Малому театру, вы – прикрываете. Если у Малого чисто, я дам знак.
– Давай, – согласился Мастер Торговли.
Ворон рванул с места в карьер. Вроде бы только что стоял под аркой, и в следующую секунду его уже нет. Ни силуэта, ни звука шагов. Горазд и Чеслав натянули луки, каждый контролировал свою сторону улицы. Лан покрепче сжал поводья Тишки. Мастер Торговли плотнее запахнул плащ и натянул на голову кольчужный капюшон.
– Ворон прошел! – сказал громким шепотом Чеслав. – Теперь – моя очередь. Гражданские, приготовьтесь: вы пойдете за мной!
– Ладно. – Лан выглянул из-за арки. Улица, которую приходилось форсировать перебежками, не предвещала беды. Дорога широкая, и не так уж много обломков. Прямо перед выходом из-под арки находилась заваленная ржавым хламом полоса, в прошлом – автопарковка. По другую сторону дороги возвышалось величественное здание театра, почему-то названного Малым, и по соседству – еще один громадный домина с прущей из окон верхних этажей и разрушенной крыши буйной растительностью. Между театром и доминой с джунглями на крыше и предстояло втиснуться. Улица Неглинная в скупом лунном свете напоминала темную нору.
Чеслав проскользнул не так изящно, как Ворон: зашуршал под берцами гравий, да громыхнул некстати подвернувшийся под каблук лист металла, который был скрыт тонким слоем земли.
Мастер Торговли тронул Лана за плечо.
– Погнали!
– Я – сразу за вами, – сказал, устраивая удобнее на спине гранатомет, дядька Ярополк.
Лан вышел из-под арки. Тишку он вел так, чтобы тот закрывал своим крупом и его, и идущего след в след Ждана Ростиславовича. Фенакодус, не подозревая о такой подставе, продолжал нюхать дорожную пыль и добродушно пускать слюни.
Если на площади кто-то и таился, грея в руках фузею, то нетренированный глаз Лана не видел ни намека на засаду. Вкрадчиво перешептывались кусты и деревья, обжившие руины, стрекотали сверчки, издавали булькающие трели лягушки-мутанты, мечущие икру на теплом мелководье Неглинки. Громыхало, как барабан, сердце, и шумела в ушах кровь.
Они пересекли парковку, выбежали на дорогу. У Ждана Ростиславовича началась одышка: в Кремле ему доводилось совершать пробежку разве что между диванчиком и стаканчиком, но Лан не сомневался, что пузатый Мастер Торговли осилит рывок, – ведь не кисейная барышня. На середине проезжей части Лан бросил взгляд вправо, в сторону Лубянки, и сразу же разглядел ртутный блеск, который выдавал приближение ищущего поживы живого потока сколопендр.
Эта секундная потеря внимания едва не стоила ему жизни. Боковым зрением Лан заметил вспышки выстрелов слева – прячущиеся в засаде мародеры, наконец, раскрыли себя. Грохот фузей Лан услышал после того, как распластался на асфальте. Тяжелые пули со свистом вспороли воздух, Тишка пошатнулся от сильного удара в бок.
– Вот сучьи дети! – ругнулся Ждан Ростиславович. Он тоже принял «упор лежа», но в следующий миг сноровисто вскочил и прикрикнул на приказчика: – Лан, давай вперед!
Лан схватил поводья, потянул дрожащего, как осиновый лист, Тишку к повороту на Неглинную. За его спиной сипло дышал Мастер Торговли, да дядька Ярополк, справившийся с искушением пальнуть в сторону мародеров из гранатомета, шаркал подкованными сапожищами по камням.
– Фенакодус ранен? – спросил встретивший их с другой стороны улицы Чеслав.
Лан ощупал тишкин бок: крови не было. Пули продырявили мешок с грузом, пальцы ощутили в прорехе холод металла. «Золотишко!» – понял Лан. Догадаться было нетрудно, нынче не для красного словца говорят, что лекарства, вроде антибиотиков, – на вес золота. Слитки были слишком большими, чтобы вывалиться из дыры, но мешок следовало починить, как только выдастся свободная минута.
– Похоже, цела скотина, – ответил он, переводя Тишку поближе к стене здания.
– Везучий, – высказался Чеслав.
На Неглинной их ждал Ворон. Разведчик держал за волосы отрубленную голову какого-то урода с бугристым от раковых опухолей лицом.
– До поворота на Кузнецкий Мост путь теперь чист, – отчитался Ворон. – Поторапливайтесь!
– Вы же говорили, что мародеры не рискнут напасть на дружинников, – проговорил на бегу Ждан Ростиславович.
– Смекнули, видать, что не просто так идут двое гражданских под охраной воинов, – так же на ходу ответил ему дядька Ярополк. – Вот жадность и возобладала над здравым смыслом.
– Жадность наказуема. – Ворон швырнул голову мародера в сторону опять притаившихся на Театральной площади бандитов. – Впрочем, пока они нас боятся. Но могут и осмелеть…
С шипением в низкое небо ушла осветительная ракета. Красные блики легли на лица дружинников и гражданских. Ракета вонзилась в тучу, осветив клубы изнутри, затем бледной дугой ниспала за площадью – возле поворота на Тверскую.
– Подмогу кличут, – предположил дядька Ярополк.
– Где Горазд? – спросил, озираясь, Ворон.
– Здесь! – Горазд, оправдывая свое имя, пересек Театральный проезд бесшумной тенью и возник, словно призрак, рядом с товарищами.
– Заикой оставишь, – бросил ему Ворон. – Давайте, вперед! Я же задержусь на минуту-другую.
Чеслав и Горазд возглавили отряд. Лан старался не отставать от близнецов, волоча за собой недовольно похрюкивающего Тишку. Ждан Ростиславович жадно хватал ртом воздух и время от времени пытался сплюнуть пересохшим ртом, но пока выдерживал темп. Увешанный оружием дядька Ярополк прикрывал Мастеру Торговли спину.
Послышался трещащий звук, словно на сковородку плеснули не очень качественного масла. Лан обернулся: Ворон стоял на пути сколопендр, в руках у разведчика-диверсанта была граната из его особого комплекта. Когда шевелящийся поток повернул на Неглинную, воин метнул гранату. С гулом взметнулся столб пламени, волна горячего воздуха прошлась по улице, взметая мелкий сор. Сколопендры огонь не любили, особенно такой, от которого плавился и горел асфальт. Членистоногое полчище отхлынуло, словно натолкнулось на стену, потекло вниз по Театральному проезду в сторону невидимых фузилеров. Ворон же припустил бегом за остальными.
В развалинах ЦУМа, что горой возвышались по левую сторону улицы, закричала выпь. Чеслав выпустил стрелу в темноту за ближайшим оконным проемом. Лан решил, что дружинник сделал это больше для острастки, чем собираясь в кого-то попасть. Однако в темноте что-то тяжело упало, затем раздалась отнюдь не птичья ругня. Снова рявкнула фузея, и Лан невольно присел: от его пережившей сражение с нео шапки осталось лишь несколько полос паленой турьей шкуры.
Ворон швырнул в окно ЦУМа очередную гранату. Взрыва не последовало. Послышался щелчок, а потом шипение вырывающегося наружу газа. Развалины стали наполняться удушливыми клубами дыма, среди которых кто-то зашелся надсадным кашлем.
