Роман Глушков - Кровавые берега

Роман Глушков

Кровавые берега

«Будущее укрыто даже от тех, кто его делает».

«Труднее всего поджечь ад».

Простояв незыблемой твердыней несколько веков, крепость Гексатурм пала менее чем за сутки.

Ее знаменитые на всю Атлантику шесть гигантских башен не сдержали натиск армии Владычицы Льдов и, рухнув, открыли врагу путь на перевал Гибралтар. А вскоре прекратил свое существование и орден табуитов, что до сего дня охранял этот единственный проход в Средиземноморскую котловину. Она же – Червоточина: закрытая территория, где, по слухам, до сих пор таятся несметные богатства Брошенного мира. Богатства, к которым воинственные монахи-табуиты подпускали лишь тех обитателей Атлантики, кто пользовался у них исключительным доверием.

Едва первый боевой бронекат Владычицы, прорвав оборону, въехал в крепость, история человечества – или, вернее, его остатков, что еще копошились на дне высохших океанов, – вновь изменила свое течение. И, увы, не в лучшую сторону. Начиная с этого дня от табуитов в мире больше ничего не зависело. Механизированная армада южан при поддержке пехоты и конницы завоевывала Гексатурм, истребляя его бывших хозяев и не оставляя шансов уладить конфликт мирным путем.

Понять агрессора несложно. Загадочный груз, который орден ценой немалых усилий доставил месяцем ранее в крепость, поверг Владычицу Льдов в нешуточное беспокойство. Что задумали табуиты и какие сокровища они раскопали на западной границе мира? Гексатурм был единственным поселением, не покупавшим у Владычицы талый антарктический лед, поскольку у ордена имелся свой секретный источник пресной воды. И если просвещенные монахи, опираясь на технологии эпохи Чистого Пламени, вдруг научат города Атлантики добывать воду самостоятельно, королева Юга утратит над ними власть. Вот почему Гексатурм следовало незамедлительно уничтожить, пускай раньше между Владычицей и табуитами не возникало открытых распрей.

Впрочем, даже знай она о том, что орден не строит против нее козни и не угрожает коммерческой империи Владычицы, вряд ли это что-либо изменило бы. Она давно искала повод разделаться с «неудобными» хозяевами Гибралтара, и они предоставили ей такой повод. Однако главное богатство Червоточины южанам не досталось. Храм Чистого Пламени – святыня, в чьих стенах продолжал гореть огонь и работали древние электрические машины, – был взорван монахами, когда захватчики туда ворвались. Взрыв и порожденная им буря метафламма уничтожили абсолютно все в радиусе пары километров, оставив после себя голую, безжизненную пустыню. При этом погибли не только защитники храма и орденский капитул, но и практически вся конная гвардия Владычицы – Кавалькада, штурмовавшая сокровищницу табуитов.

Генерал капитула, гранд-селадор Тамбурини, тоже пал смертью храбрых при обороне храма. Однако его восемнадцатилетний сын Дарио, а также часть обитателей Гексатурма, удравших в Червоточину прежде, чем крепость была захвачена, уцелели. Где они сегодня скрываются, мы не ведали. Но Тамбурини-младший находился на борту моего «Гольфстрима» целый и невредимый, разве что подавленный и обозленный гибелью отца. Дарио был единственный монах, которого мы – друзья ордена – спасли от разъяренных южан. И в отличие от прочих беглецов он был посвящен во многие тайны табуитов, несмотря на свой юный возраст.

Помимо Дарио, мы везли еще одну спасенную «ценность» – оружие, которое орден готовил для разрушения Столпов Вседержителей. На вид оно являло собой закупоренный кубический контейнер весом двенадцать тонн. Сорвавшись с лебедки при погрузке, в ходе которой мы яростно отбивались от гвардейцев-кабальеро, этот ящик рухнул на палубу и пробил в ней дыру. Где и застрял, словно вдавленная в бумагу кнопка. Просто счастье, что он не лопнул при падении и не выпустил наружу свое адское содержимое – вещество, грамм которого за несколько секунд распылял на атомы пятьдесят тысяч тонн иностали. Учитывая, что наш бронекат весил всего-то триста тонн, мы могли бесследно испариться вместе с храмом еще до того, как грохот разбитого контейнера бы утих. Но храму было суждено простоять еще несколько часов. А мы жили и поныне – спустя пять дней после победы Владычицы Льдов над орденом табуитов.

А вот спасать командира ее гвардейцев, дона Балтазара Риего-и-Ордаса, мы изначально не планировали. И тем не менее этот одиозный человек тоже очутился на «Гольфстриме», что не позволило команданте разделить участь почти всех своих кабальеро.

Разумеется, он стал нашим гостем не по собственной воле. В горячке боя дон Балтазар был оглушен и взят в плен одним из членов нашей команды – головорезом-северянином Убби Сандаваргом. А он не придумал ничего лучше, как втащить важного пленника на палубу и заковать его в цепи. Что повергло в ярость не только команданте, но и всех его еще живых в тот момент compañeros. Они немедля отправили в погоню за удирающим в Червоточину «Гольфстримом» полсотни всадников, чем, сами того не подозревая, сохранили жизнь этим своим братьям по оружию.

Их отряд – все, что осталось сегодня от Кавалькады, – продолжал преследовать нас, словно стая гиен – отбившуюся от стада антилопу. Просто напасть на бронекат-истребитель кабальеро не могли. Они боялись наших баллестирад и роторной катапульты-сепиллы, что перебили бы нападавших до того, как те приблизились к «Гольфстриму». Остановить же иначе колесную махину у них недоставало средств. Все, что делали всадники, это преследовали бронекат на расстоянии, выжидая, когда им представится удобный момент для атаки.

Пока же фортуна улыбалась не гонителям, а гонимым. Она ограждала «Гольфстрим» от поломок и аварий. Также нам удавалось всякий раз находить посреди открытой всем ветрам хамады удобное место для ночлега. Такое, куда гвардейцы не могли подобраться незаметно даже под покровом темноты. Местность, по которой мы двигались, была мне незнакома. Нарисованная Дарио по памяти карта юго-восточной части Средиземноморья являлась слабым подспорьем. Армия Владычицы перекрыла Гибралтар, отрезав нас от родной Атлантики. И теперь мы знали только один путь, позволяющий нам выбраться отсюда. Пролегал он там, где бронекаты адмирала Дирбонта не могли загнать нас в ловушку, и где, по словам Тамбурини-младшего, орден проторил себе дорогу на юг, к антарктическим льдам.

Суэцкий проход – каменный коридор длиной около ста семидесяти километров… Главной трудностью при его преодолении была не его узость, а глубина. Дно этого желоба располагалось гораздо выше дна Червоточины. На том уровне, где воздух довольно разрежен, хотя и не настолько, чтобы убить нас. По крайней мере опыт монахов, возивших по Суэцкому проходу воду из Антарктики в Гексатурм, позволял надеяться, что и мы выдержим это испытание.

И это было лишь первое испытание, какое ожидало нас в диких землях, лежащих к востоку от Африканского плато, на западном краю обширной и неизведанной Индианы…

Часть 1

Последние из Кавалькады

Глава 1

– Наверное, надо поблагодарить Вседержителей за то, что они не захватили Землю лет на сто или двести раньше, – заметил Дарио. Он стоял рядом со мной в шкиперской рубке и глядел на маячившие прямо по курсу ворота Суэцкого прохода, начинающегося в порту древнего города Порт-Саида. – Углубление канала с тридцати пяти до пятидесяти метров завершилось за полвека до года Всемирного Затмения. А до тридцати пяти метров канал углубили столетием раньше, чтобы им могли пользоваться супертанкеры. До этого, чтобы не скрести брюхом по дну, им нужно было сначала переливать часть нефти в другие танкеры и только потом входить в канал. А затем закачивать это топливо обратно. Сколько лишней, дурацкой работы, правда? Но чего не сделаешь ради того, чтобы не огибать Африку!..

Порой болтовня всезнайки Тамбурини (после смерти Тамбурини-старшего мы избавили его сына от фамильной приставки «младший») меня раздражала, и тогда я вежливо просил его помолчать. Но не сегодня. Разговаривая с нами, Дарио пусть ненадолго, но отвлекался от терзающих его мрачных мыслей. Это шло ему на пользу и помогало быстрее смириться с утратой отца.

Остальные члены команды также в общении с парнем проявляли тактичность. Это было нелегко, ведь каждый из нас пребывал на нервах и мог сорваться в любой момент. Кроме, разве что, Сандаварга. Его нынешнее положение дел вполне устраивало. Заштопав свои раны и оклемавшись после боя с Кавалькадой, Убби ждет не дождется, когда ему вновь представится возможность подраться. Он подолгу взирал на преследующий нас отряд гвардейцев и вызывался добровольцем на все ночные вахты, надеясь, что наконец-то враги точно отважатся на нас напасть.