Слово и дело - Игорь Черемис
– Хм... – Козырев снова подвинул к себе листок. – А что им тогда не понравилось?
– Вот это сравнение, – я бесцеремонно подошел к нему и ткнул пальцем в последнюю строчку. – Хотя это всего лишь литературный оборот, они даже у Шолохова и Симонова есть.
Я, разумеется, не знал, были ли у этих писателей связанные с храмом сравнения, и память «моего» Орехова тут пасовала, но я был уверен, что хоть какие-то «литературные обороты» можно найти даже в книгах из школьной программы. Поэтому старался говорить как можно тверже, не допуская ни одной трещины, в которое могло вклиниться начальственное сомнение.
– Действительно, – на этот раз листок подтянул к себе Макухин. – У нас тут в городе пять церквей, две действующие, а уж по области... И заворачивать хороший текст из-за такой малости? Перестраховываются они, перестраховываются.
Он неодобрительно покачал головой.
Несмотря на положительную – в целом – реакцию с его стороны, я видел, что Макухин тоже перестраховывается и скидывает окончательное решение на более старшего по должности товарища. Мне, в принципе, было всё равно, кто из них завизирует заявку Савы, но Козырев устраивал всех. Если дело дойдет до разбирательств – а это если и случится, то очень не скоро, – ему будет всё равно в своей Полтаве, там как с Дона – выдачи нет, а жалобу из Сум сразу же выкинут в мусорное ведро. Макухин же в этом случае может делать круглые глаза и кивать на предшественника, а мы с Савой вообще просто рядом стояли.
Козырев всё это тоже понимал, но не торопился, набивая себе цену.
– А что, хорошая песня? – спросил он.
– Отличная, – я улыбнулся.
– Иван, а ты что скажешь? – Козырев повернулся к своему будущему наследнику.
Тот понял его вопрос правильно.
– Виктора я знаю, – небольшое преувеличение не помешает. – Он в нашем управлении КГБ служит, заместитель Трофима Павловича. Временный, прислали на укрепление из Москвы, но товарищ Чепак о нём отзывался хорошо. Так что, думаю, мы можем ему поверить.
Это был сильный ход – упомянуть мою должность. Возможно, Козырев и так знал, кто я такой, но упоминание КГБ в контексте цензурных разбирательств было явно нелишним.
– Ах, вот в чем дело... что ж, думаю, можно пойти навстречу молодежи, – сказал 58-летний «старик», ровесник того самого Чепака. – Хотя... а кто автор этого?..
Он потряс листочком и внимательно посмотрел на меня. Я скромно потупился.
– Не хотелось бы этого афишировать... – тихо, как заговорщик, сказал я. – Но эту песню написал я.
***
После моего признания Козырев тут же подмахнул заявку, и я, под заверения обкомовских товарищей, что они никому и никогда и вообще могила, поспешил в приемную, выручать Саву из плена. Впрочем, он, кажется, неплохо провел время в общении с девушкой и расстроенным не выглядел. Но за мной пошел добровольно, а когда я ему продемонстрировал размашистую подпись в левом верхнем углу заявки – просиял, как начищенный пятак.
– Ох, Витёк, не знал, что ты в такие кабинеты двери с ноги открываешь, – с легким восхищением в голосе сказал он.
