Благословенный. Книга 6 - Виктор Коллингвуд
Дальше, за секцией с доступными товарами, находилось сердце магазина. Центральная галерея была посвящена галстукам, перчаткам и шелкам, в то время как другие отделы предлагали все, от хлопчатобумажных тканей до галантереи, шерстяных изделий и готовой одежды. На втором этаже располагалось белье, шали, кружева и новые отделы, а третий этаж был отведен под постельные принадлежности, ковры и декоративные ткани. С 39 отделами и 800 сотрудниками, включая 200 женщин, магазин был настоящей империей, государством в государстве; и это сходство подчеркивалось совершенно беспошлинным ввозом товаров со всего света, доступным компании «Русский Дом» благодаря последнему торговому договору между Англией и Россией.
Изысканные витрины оставляли посетителей в полном восторге. Зонтики, расположенные в виде крыши деревенского дома, висели по диагонали сверху, а шелковые чулки всех оттенков — черные с кружевами, красные с вышивкой, телесного цвета с розовыми бутонами — свисали с металлических прутьев. Перчатки с удлиненными пальцами, словно у петербургской леди, аккуратно лежали на бархатных полках. Но главным украшением была центральная витрина: каскад шелка, атласа и бархата всех возможных оттенков, от глубокого черного до молочно-белого, от ярких розовых и голубых до нежнейших пастельных тонов. Ткани словно оживали в руках умелых продавцов, складываясь в розетки и изящные складки.
В детском отделе матери ахали от восторга, разглядывая коляски, кроватки и игрушки. Чего тут только не было — коляски с маленькими рессорами и чудесными бесшумными резиновыми колёсами, сборные детские кроватки с качалками, различные бутылочки, пеленочки и груды прочих чудесных вещиц, назначение которой можно было понять только после объяснений вежливых девушек-продавщиц. В отделе для детей постарше можно было потеряться: это были бесконечные ряды различных игрушек — мягких плюшевых зайцев и медвежат, новомодные паззлы и другие настольные игры; игрушечные рыцарские доспехи, гуттаперчивые надувные мячи, куклы самых разных размеров и форм, от дешевеньких до дорогущих. Витрины с одеждой, где аккуратно сложенные костюмы сопровождались иллюстрированными ярлыками, привлекали восхищенные взгляды. «Боже мой! Эти льняные костюмы всего за двенадцать шиллингов и шесть пенсов!» — воскликнула леди Бофорт, в то время как ее спутница, миссис Гиббс, скептически заметила: «Они едва ли стоят больше — просто пощупайте ткань!»
В другом отделе продавали ковры, в том числе и полученные русскими из Персии по репарациям. Тут посетителей сразу окутывал запах восточных благовоний; и вот среди этих острых и пряных ароматов лондонцы будто бы покидали свой город и оказывались где-то на восточном базаре. На самом верху были выставлены на длинных деревянных шестах смирнские ковры, затейливые рисунки которых выделялись на красном фоне. По четырем стенам свешивались портьеры: желтые в зеленую и алую полоску портьеры из Карамани и Сирии; затем портьеры из персидского Курдистана, попроще, шершавые на ощупь, как пастушечьи бурки; затем ковры из Тегерана, Исфагани и Керманшаха, широкие шемаханские и мадрасские ковры, с разбросанными по ним причудливыми пионами в цвету и пальмами, как фантазия, взращенная в садах мечты. Но стен не хватало, и часть товара была брошена на пол: в центре помещался великолепный ковер из Агры — по белому фону с широким нежно-голубым бордюром разбегались бледно-лиловые узоры, созданные изысканным воображением. С другой стороны — ковры из Мекки с бархатистыми отливами, дагестанские коврики, испещренные неведомыми символическими знаками, курдистанские ковры, усеянные пышными цветами; наконец, в углу громоздилось множество дешевых ковров из Герата и Керрамшехра, сваленных в кучу и продававшихся от пятнадцати шиллингов за штуку. Соседний отдел был заставлен восточной мебелью, — входящими в моду оттоманками, крытыми шёлком, креслами и диванами, обтянутыми верблюжьим мехом, скроенным в виде пестрых ромбов или усеянным наивными розами. Турция, Аравия, Персия, Индия — казалось, весь Восток выставил здесь напоказ свои сокровища, так что у посетителей складывалось впечатление, что за два часа они побывали в трёх концах Света.
К полудню магазин погрузился в хаос: воздух в нём был наполнен гулом голосов, звоном монет и шелестом тканей. Отдел шелков был особенно переполнен: покупатели толпились вокруг прилавков с очень недорогой и качественной материей «Счастливая леди», привезенной откуда-то из-под Москвы. Продавцы работали без устали, отмеряя и отрезая ткани без остановки, а толпа двигалась, словно живой организм.
К середине дня магазин превратился в водоворот активности. Шум заглушал звуки города снаружи, а воздух был наполнен запахом шерсти и теплом отопительной системы. Границы между отделами стирались, а море шляп, чепцов и изредка мужских цилиндров двигалось волнами. Усталость и возбуждение окрашивали лица покупателей, их щеки пылали, как камелии.
В центре всего этого хаоса мистер Натаниэль Ротшильд, наслаждался происходящим. Он чувствовал себя как рыба в воде, уносимый волной собственного успеха. Для него это было больше, чем просто магазин, — это была революция в торговле, новый мир коммерции, и он находился в самом его центре. Несколько месяцев он, забыв обо всём на свете, мотался по миру, закупая все эти многочисленные товары, что теперь алчно расхватываются лондонцами, и вот теперь получил заслуженную награду. Нет, он не был владельцем этого магазина — Ротшильдам принадлежало лишь три с половиной процента акций «Русского дома» — но чувство сопричастности к этому грандиозному, обещающему невероятный успех проекту кружила голову и наполняла душу какой-то неизъяснимой благодатью. «Да, оно того стоило» — думал он, вспоминая всю эту предшествующую открытию крутоверть.
Эпилог
Северо-Германский союз, Тюрингия, г. Эрфурт.
— Генерал, барон примет вас, как только освободится!
Генерал Гебхард Леберехт фон Блюхер, очнувшись от вызванного долгим ожиданием сонного оцепенения, поднял глаза на вежливо склонившегося перед ним обер-секретаря.
— И когда же это случится? Я прождал тут уже достаточно! — ворчливо откликнулся он, оправдывая свою репутацию крайне склочного и неуживчивого господина.
— Уверяю вас, столь долгое ожидание вызвано исключительно страшной занятостью обер-президента и ни в коей мере не является свидетельством неуважения к столь заслуженному боевому офицеру, как вы, генерал! — нижайше поклонился секретарь. — В любом случае, я сделаю все от себя зависящее, чтобы вы, герр Блюхер, были избавлены от дальнейшего ожидания!
«Чёртов льстец!» — невольно
