Утро нового века - Владимир Владимирович Голубев
— Теперь Фредерик успокоился?
— Молчит, дуралей, да в рот Маше смотрит. Он же у Кааса на мостике был, всё видел. — здесь я тихо рассмеялся, — Языков наш всё битву вытащил, да ещё и датского флагмана умудрился спасти и до Гамбурга довести. К тому же вся эта конфузия случилась только по причине опоздания британцев к месту встречи. Наши союзнички и здесь нас весьма подвели. Если бы их флот соединился с нашим, как и было согласовано, то у французов шансов бы не было вовсе! Все их оправдания: про непогоду и встречный ветер — всего лишь слова, милая моя… Именно таков был их замысел — вытащить нас к французам, чтобы наши эскадры взаимно ослабли… Жалко, что мы это поздно узнали…
— Как же так, Пашенька? Как же наша коалиция? — ужаснулась моя жена.
— Считай, нет её больше! — на сей раз я улыбнулся очень широко и ласково прижал жену к груди, — Австрийцы явно нарушают условия нашего союзного договора, а англичане делают более искусно, но суть от этого не меняется. Император Франц объявит о разрыве нашего союза, как только поймёт, что и Соломин ушёл, причём не в Германию, м-да… Так что, планировать военные действия с опорой на союзников стало слишком глупо.
— Суворов поэтому так себя ведёт?
— Именно так, Асенька. Он теперь на гофкригсрат и не оглядывается. Да и отлично Александр Васильевич всё понимает. Любой другой вариант действий был бы не менее опасен, но при этом не давал бы нам никаких выгод. Суворов уже всё решил, ещё когда Страсбур взял — Моро теперь вынужден будет уйти из Германии, да и из Нидерландов тоже. Армия Франции ослабла, у Австрии и Англии появилось время…
Даже если Моро победит сейчас, то никакой общей победы Франции в войне не выйдет. А без победы Моро потеряет власть, Асенька… Так что, он снова вынужден будет идти в Германию, снова и снова будут слабеть наши западные соседи, а у нас-то армия ещё есть. Но, конечно, лучше бы у Александра Васильевича всё получилось — тогда уже вскоре война окончится, а мы сможем спокойно делить Европу. Каждый сам о будущем своём думает.
— А как же Испания?
— Она верна договору! Не волнуйся! Обресков уже на полдороги к твоему батюшке — надо определить, как нам дальше действовать. Россия союзников не продаёт! Только пусть и они её не обижают…
⁂⁂⁂⁂⁂⁂
Витри-ле-Франсуа[4] — это название стало известно всей Европе. Именно там русские снова разбили французов, причём так, что потерь в нашей армии почти не было. Бедняга Ожеро появился перед Первым Консулом в таком виде, что Моро всё понял ещё до доклада своего генерала. Суворов не дал соединиться силам Ожеро, Дюрока и Кеннеди, разгромив их по частям.
Отлично себя показали в бою русские иррегуляры, обеспечившие обнаружение французских армий за несколько дней до битвы и определившие их силы, а потом гнавшие бегущих почти восемь вёрст. Но всё же главным виновником торжества по праву стали наблюдатели Прондзинского, на марше и коротких привалах восстановившие четыре никосферы, которые и позволили чётко планировать бой, когда русские последовательно значительно большими силами били отдельные группы французов.
Разгром был полный — только пленными Суворов взял почти двадцати тысяч человек, сам при этом потеряв убитыми чуть больше сотни. У Моро во Франции оставались только войска, шедшие под его командованием, силы Ланна и парижский гарнизон во главе с Келлерманом. Первый Консул понимал, что успеть к своей столице раньше русских он сможет только чудом, но надежда на это была — армии Суворова нужен был отдых, да и с пленными и трофеями требовалось что-то делать.
Однако Моро решил не слишком спешить — возможное поражение могло окончательно лишить его популярности. Пусть пока среди его генералов не царили чересчур властолюбивые настроения, но всё могло измениться… Келлерман — старый надёжный полководец ещё был вполне способен остановить Суворова, а при таких раскладах сам Первый Консул рассчитывал оказаться победителем, явившись на сражение уже к самому его окончанию. Так что, французы отправились к Парижу обычным маршем.
Оказалось, что это тоже было ошибкой — русские обошлись короткой ночёвкой на берегу Марны[5], захваченные пушки были взорваны, лишние припасы — сожжены, а пленные — освобождены. Конечно же, отпущенные солдаты лишь пополнили уже ставшую огромной армию грабителей, терроризирующие страну, а не вернулись на службу. Именно дезертиры опустошали земли Франции, пусть правительство Моро и пыталось свалить всю вину на русских.
Однако контролируемая нашими агентами значительная часть печати однозначно указывала на то, что русские-то фуражиры как раз платят за всё купленное. Причём до трети их расходов шли золотом и серебром, а среди прочих видов оплаты совершенно царили «военные боны» русских, весьма искусно напечатанные и могущие быть обменены на обычные русские деньги в любом царском городе. Французские же боны, захваченные нашими войсками в значительном количестве, население принимать просто не желало, и окольничие буквально заставляли брать их, несколько завышая цену покупки.
Такое поведение фуражировщиков и жёсткая дисциплина в армии Суворова формировало положительное отношение французов к русским войскам, которых начинали считать чуть ли не защитниками от банд грабителей, частей республиканской армии и сборщиков налогов, в принципе не сильно отличавшихся, по сути, от первых. Несмотря на огромную скорость нашей армии, слухи о невероятной, по здешним меркам, щедрости русских неслись, обгоняя даже передовые дозоры кавалерии. Эта молва серьёзно способствовала снижению сопротивления и облегчению трудов окольничих по добыче продовольствия, фуража и подвижного состава.
Келлерман подле Парижа имел даже больше сил, чем русские, но был один недостаток — три четверти его войск составляли необстрелянные новобранцы. Удар Суворова был страшен, но за спиной французов лежала их столица — галлы сопротивлялись настолько отчаянно, что смогли выдержать первый натиск противника. Русские быстро ударили вновь.
Главный удар планировался на левом фланге, где командовал генерал Бонапарт. Ему противостоял многочисленный враг, костяком которого были ветеранские части, подкреплённые массой недавних рекрутов, сражавшихся в обществе опытных бойцов словно львы. Эта атака также выдохлась, русский полководец отвёл войска и запросил резервы для нового удара, но Суворов отправил своему соратнику только приказ о назначении того комендантом Парижа. Бонапарт понял всё совершенно верно — он перекрестился и в полном парадном мундире самолично возглавил атаку.
Сам же Суворов
