Колыбельная ведьм. Скриптум Первый - Влада Владимировна Мишина
– Чего вы ждёте? – спросил инквизитор, почти склонившись к моему лицу.
– Вам этого не забудут…
– Не беспокойтесь о моей репутации, леди Кроу. Ваша сейчас тоже под угрозой, – ухмыльнулся он. – Делайте что нужно.
Наверное, с учётом всех последних дней мне уже стоило перестать удивляться чему бы то ни было. И всё же инквизитор, закрывающий собой ведьму, чтобы она могла воспользоваться магией… Это было невероятно!
Еды в зале было много. Столы ломились от угощений, и слуги приносили на подносах всё новые и новые яства. Шампанского и вин тоже было в избытке.
– Verum in cibo[52].
Меня окутало тепло. Только вот было ли оно вызвано магией или дыханием Ричарда Блэкуотера на моём лице, трудно было сказать.
Я присмотрелась к подносу с напитками, который несли поблизости. Обычно заклинание «Правда в еде» использовали, чтобы найти яды или проверить, не испорчена ли еда. Но оно должно было показать и магическое воздействие, если таковое было.
Для меня всё вокруг померкло, кроме золотистого сияния шампанского в одном из бокалов.
«Тяжело…» В висках начинала пульсировать кровь. Заклинание, используемое на расстоянии, тянуло много сил. Лучше было взять бокал в руки, но тогда мои наполненные магией глаза все бы увидели.
– Эх ты, ведьма. Я тебе на что?
Ощутив резкий всплеск энергии от фамильяра, я втянула ртом воздух.
«Спасибо!»
– Вот так и научимся работать вместе.
Сила Персиваля стабилизировала заклинание, и я вновь присмотрелась к шампанскому. Оно казалось обычным, если бы не тёмный дымок, клубившийся в каждом крошечном пузырьке воздуха.
«Знакомое проявление! Но как может оно быть в бокале? Этому проклятию нужен носитель…» Я моргнула, рассеивая заклинание.
– Как успехи? – Ричард отступил от меня, стараясь смотреть в сторону.
Не отвечая ему, я поспешно подошла к слуге и взяла с подноса бокал шампанского.
– У дожа отвратительный вкус на игристое. Лучше возьмите кларет, – посоветовал инквизитор.
– Я нашла проклятие, но мне нужно понять его тип.
Я поднесла бокал к носу и неглубоко вдохнула. Фруктовые и пряные оттенки были обычными для шампанского, и они отлично скрывали едва заметный запах базилика.
«Базилик. Ненависть»[53].
– В напитках проклятие ненависти, – прошептала я. – Скорее всего, в еде тоже.
– Те, кто пил и ел, умрут? – напряжённо спросил Ричард.
– Нет. Оно внушает жестокость, ярость и склоняет к насилию. Даже не так… Оно возводит в абсолют те чувства, которые есть в человеке. А избыток эмоций часто приводит к насилию.
«Но как его поместили в еду? Оно может быть использовано только на человеке?..»
– Наш преступник – экспериментатор? – подал идею Персиваль.
«Возможно. Или после того, как он узнал в Академии рассказ о проклятии на многолюдном вечере, обучался у кого-то ещё, кто знает о тёмной магии больше, чем Санторо, потому что она всегда говорила: проклятие ненависти может быть наложено только на человека».
– То есть этот зал может с минуты на минуту превратиться в поле битвы? – уточнил Ричард, видя, что я молчу уже несколько секунд.
Я кивнула, вспоминая способы очищения проклятия ненависти. Смех людей уже становился громче. Многие разговоры постепенно переходили на повышенные тона.
– Зачем кому-то это нужно? – с беспокойством спросила я.
– Чтобы отвлечь внимание от передачи очередного проклятого подарка? – предположил Ричард.
Это было самым разумным объяснением, но всё же такой шаг казался слишком отчаянным и грубым, особенно для того, кому много лет подряд удавалось скрываться от Ордена.
– Вы можете как-то остановить это?
Рядом прозвучал звон бьющихся бокалов. Разговоры людей становились всё более агрессивными. Нужно было спешить.
– Так вы можете что-то сделать или нет?! – повторил вопрос инквизитор.
– Могу, – поспешно ответила я.
«Персиваль, нашей общей магии хватит на то, чтобы Очищение охватило весь зал?»
– Хватит, но нас обоих иссушит: не сможем пользоваться силой, – ответил фамильяр.
«Никогда?!»
– Нет, конечно! Но до утра точно.
Я огляделась, пытаясь найти в толпе Джиованни. Знания профессора алхимии мне сейчас очень пригодились бы. Однако, увидев Калисто, я увидела также и то, что он маленькими глотками пил шампанское из бокала.
Поморщившись от вкуса, мужчина довольно резко огрызнулся на человека, наступившего ему на ногу. Джиованни, которого я успела узнать, не показал бы такой эмоции на людях: на него тоже начало действовать проклятие.
«Что ж, кажется, мы с тобой одни, Персиваль. Выбора нет».
– Понимаю, – магия фамильяра обожгла вены.
Формула очищения для проклятия ненависти была довольно простой. Всего-то нужно было на мгновение внушить проклятому человеку противоположное чувство – любовь, но я должна была погрузить в это состояние целый зал.
– Aperire ad amorem! – прошептала я.
Невозможно было узнать, что вызывает чувство любви у каждого из тех, кто находился под проклятием. Поэтому, используя заклинание, я вспоминала, что вызывает любовь у меня.
Запах чайных роз в маминой оранжерее, тёплый летний дождь, под которым можно бегать часами. Запах кожаных кресел и старых книг в папиной библиотеке, огонёк свечи, отражающийся в запотевшем от тумана окне. Первый день в Академии. Улыбка Тадди.
Сердце сжималось от эмоций. Я наполняла ими магию, стараясь укутать ей весь зал. Тело била мелкая дрожь напряжения. Персивалю тоже было нелегко: его прерывистое дыхание в мыслях вторило моему в реальности.
В последний момент, когда сила уже почти перестала меня слушаться, я ощутила прикосновение к руке. Прохладная кожа перчаток словно пустила по пальцам электрические разряды. Я не рискнула повернуть голову в сторону Ричарда, боясь сбить концентрацию, но именно его прикосновение помогло мне справиться с дрожью в руках.
«Зачем ты помог?..»
В мыслях промелькнул образ: белоснежная прядь в чёрных волосах, внимательные светлые глаза в обрамлении маски, глубокий голос. Мне хотелось, чтобы Ворон тоже был в зале. Мне хотелось, чтобы он помог хотя бы так же, как это сделал Ричард.
«Почему я думаю о вас в такой момент?»
Наконец мой разум открылся для последнего видения. Я вспомнила маму. Не лицо, не что-то конкретное: подобных воспоминаний у меня просто не было. Но я помнила любовь, которую она дарила мне и Тадди. Такое не забывалось.
«Мама, я люблю тебя».
Это последнее усилие, оставившее на щеках слёзы, помогло мне покрыть заклинанием весь зал.
Должно быть, я ненадолго потеряла сознание, потому что, открыв глаза, поняла, что почти вишу на руке инквизитора.
– Получилось? – прохрипела я.
– Видимо, да, – Ричард с удивлением оглядывал зал.
Кое-где всё ещё были видны следы разбитых бокалов, но их очень быстро убирали растерянные слуги, все гости бала общались так, словно ничего и не произошло. Только несколько особо отличившихся синьоров извинялись
