Третий флот - Василий Кленин
Оказалось, пока они дрались насмерть с врагами, горожане спешно чинили проломы. Так что по этой причине и по случаю надвигающихся сумерек, союзники нападение отложили до утра.
А утром из города пришли парламентеры (к этому решению Наполеон лично приложил руку с помощью неуловимого и везде проходящего Буцефалия). Паракрамабаху нижайше просил мира. Раззадорившиеся союзники, словно, псы, почуявшие кровь подранка, решили, что ненавистного врага надо добивать окончательно… Но генерал встал у них на пути.
— Сиятельные, разве мы пришли сюда не для того, чтобы восстановить попранную справедливость? И разве путь переговоров — не лучший способ ее добиться? Мы сможем получить от Котте то, что нам причитается, не погубив никого из своих людей!
«Сиятельные» хотели не справедливости, а добычи. И богатый город лежал рядом — только руку протяни. Но войска «сиятельных» были изрядно потрепаны вчера. А небольшой корпус Армии Старого Владыки — свеж и готов к бою. Силу же пушек познали уже все.
Начались переговоры. Паракрамабаху отказался от всех притязаний на тамильские территории. Княжества Ванимай стали свободными. Отказался правитель Котте и от любых притязаний на Патталам. С явным неудовольствием признал независимость горного княжества Канди. Чтобы печень у союзников чересчур не раздулась, побежденный выплатил всем компенсацию, причем, Наполеон снова умолял союзников пощадить проигравшего и проявить благородство.
«Еще бы не умолял! — улыбнулся генерал. — Половину сэкономленного местный раджа пообещал заплатить мне».
Так они и вернулись домой: из двух битв одной вообще не было, а во второй обошлось практически без потерь. Серебра и прочих богатств они к себе привезли больше, чем остальные союзники. А сложившийся на острове клубок противоречий только усугубился… что гостям острова лишь на руку.
Поправив финансовые дела, Наполеон тут же бросил легкие деньги в дело: на местных верфях заложили сразу четыре недофрегата. Его сингапурские мастера уже имели неплохой опыт, а в городе имелась хорошая материальная база и обилие рабочих рук. Недавний переход через Бенгальский залив убедил его: все-таки нужно строить именно такие суда. Правда, Муккувары с Татчарами-плотниками тут же полезли к его мастерам с вопросами: А с какой ты касты? Имеешь ли ты право деревом заниматься? А не зазорно ли с тобой за одним столом есть?
Едва Наполеону поступили такие жалобы, он приставания местных пресек моментально. Не нравится — вон с верфи! Нам же больше достанется. Стихали практически все, но большинство таило злобу.
«Это ничего, — улыбался генерал. — Я тут не для их удовольствия появился. Это мне даже на руку».
Цейлон — это была первая страна, где так разительно различался уровень жизни элиты и народных масс. Посмотришь на городскую нищету — так хуже ниппонских крестьян живут! Но в Ниппоне даже даймё живут скромно, а самураи могут в обносках ходить. Здесь же знать просто купалась в роскоши. Аристократы увешивали себя и своих жен серебром, золотом, дорогими яркими тканями и драгоценными камнями так, что смотреть было больно.
И именно эти люди были недовольны тем, как чужаки не уважают их священный кастовый строй. Очень недовольны. В Путталаме уже все знали историю бригадира О: что парень вышел из семьи слуг. Но вельможам приходилось есть с ним за одним столом, улыбаться ему, вести себя с ним, как с равным. Это их очень бесило. Как и проповеди Токетока. Как неизвестные заморские мастера, занимающиеся тем, на что право имели лишь конкретные касты…
«БесИтесь! — кивал себе Наполеон. — У меня всё равно большие проблемы с пополнением казны. Все-таки здесь далеко не Сингапур. Денег мало, приходится закупать бронзу, серу и селитру… А вы слишком богато тут живете».
Пришла зима 1428 года. Вернее, конечно, никакая не зима; холоднее не стало ни капли (Наполеон уже всерьез подумывал о захвате княжества Канди, чтобы просто жить в относительно прохладных горах). Путталам гудел от работ, мастерские и верфи работали уже на полную мощность, новобранцы с Цейлона и переобученные китайцы уже неплохо показывали себя на маневрах. Армия восстановила свою численность в восемь с половиной тысяч; а поскольку у каждой бригады уже наладила работу учебная рота, то можно начать ее увеличивать; благо далеко не все полки имели равный состав.
Главное, дождаться оружия. Чахун отчитался, что примерно через месяц доведет число пушек в Собачьей бригаде до ста. Ружья тоже делаются.
Наполеон понимал, что ждать уже, наверное, нет смысла. И вызвал Токетока.
— Ну?
Нешаман смотрел на генерала с ясным незамутненным лицом.
— Народ к развалу готов.
Глава 30
— Слушайте! И не говорите, что не слышали! Благородный Ли Чжонму обращается к народу Путталама! Знайте: вы все равны! Каждый человек — равноценное творенье божье! Каждый волен вершить свою судьбу, ибо только так можно узнать божий план! Каждый может растить рис на полях или воевать с копьем в руке! Нет более запретов по рождению!..
Гванук прислушался к удаляющемуся голосу. В Путталаме так голосят уже с раннего утра. Вернее, сначала это всё сказал сам генерал на дворцовой площади. Он говорил, а переводчики разносили слова по огромной толпе, которая вдруг собралась каким-то непостижимым образом. Уже после Ли Чжонму десятки человек — последователи Токетока из Армии или из местных — начали разносить эти слова по всему городу. Каждого такого говоруна прикрывали переодетые солдаты из полка Монгола.
Конечно, на площади речь Ли Чжонму приняли очень тепло (и Гванук подозревал почему — люди там собрались не случайные), но и бригадир, и генерал знали, что многим в Путталаме это не понравится. Кастовая система по-своему ловко устроена. Богатых против бедных всегда — сущие крохи. Но у тамилов к высшим кастам относятся даже простые земледельцы. Веллалары, Паллары, Налавары и Ковиары составляют половину населения, а ведь большей частью (кроме жрецов и землевладельцев) они тоже были бедными. Но они — высшие! И слова сиятельного им точно не понравятся: словно, он отнимает у них последнюю гордость.
Именно поэтому Армия Старого Владыки еще вчера была приведена в боевую готовность. Например, бригаду Звезды заранее вывели в прибрежный район, в той части, где стояло много особняков Муккуваров и самых богатых Веллаларов, где пестрели яркие ковилы-храмы. Головорезы и Женихи
