Третий флот - Василий Кленин
В первый же день Наполеон отправил вестников в старый лагерь за остатками Армии. Чжэн Хэ и Гото Арита отплыли в Джанфу — строить конкретный план новой кампании (генерал накидал им свои наброски и идеи о том, как добить Котте). Воспитанник Иваты Кардак (который теперь заменил Толстяка при Наполеоне) вовсю занимался тем, что подсчитывал захваченное и строил экономические планы.
В Путталаме решено было в срочном порядке разворачивать все необходимые для Армии производства. Место для этого подыскали без проблем: находишь подходящие мастерские или поместья, обвиняешь хозяев в сотрудничестве с плохими Караиярами — и дело в шляпе! Имущество идет в казну, а на старом месте вырастает новое производство.
Нюанс был в том, что с Караиярами в этом городе сотрудничали все. Шиноби Буцефалий исправно докладывал генералу о том, как успешно Мэй Полукровка разводит местных богатеев на взятки… «чтобы их не наказали за сотрудничество».
«Этими деньгами, дорогой Мэй, ты тоже со мной поделишься» — улыбался генерал, но пока махинатора не трогал, а только выписывал с отдельную бумажку имена и цифры. Пусть Полукровка грабит местные элиты со всем старанием.
Проявился и еще один активист.
— Сиятельный! — Кардак прервал свой очередной отчет о начале работ мастерских. — Токеток и его люди вовсю проповедуют на улицах города. Говорят, о том, что все души равны перед богом. Что каждый достоин счастья… Мне кажется, это вызывает недовольство у жителей Путталама.
«Своих людей» у Токетока официально не имелось. Но Нешаман уже давно перестал лишь потреблять Библию и начал нести ее в массы. В самых разных полках у него появились приверженцы. Особенно, много их было среди мелайю, но некоторые ниппонцы, чосонцы и прочие тоже оказались не чужды проповедей.
— Недовольны только те, кто захапал себе высшие касты, — отмахнулся Наполеон. — Пусть шаман вещает.
Он не стал уточнять, что выступления Токетока начались с его личного согласия.
…Войны на Цейлоне делаются очень медленно. Наполеон бы уже давно вторгся в Котте, не давая врагу шанса оправиться от прошлых поражений… Но он не собирался делать работу один за всех. Увы, Паракрамабаху получил немало времени для того, чтобы восстановить силы. Однако к осени союзники, наконец, соизволили созвать войска. Благословленный богами сингхарьян Джафны Гунавира Парарасасекхаран привел 12 тысяч человек и около сотни слонов! Раджи трех Ванимайских княжеств — Тринкомали, Батикалоа и Мулиявалай — дали еще семь тысяч. Наполеон был убежден, что этих сил для победы более чем достаточно, но все-таки выставил почти четыре тысячи своих солдат.
В городе он оставил учебные группы каждого полка (чтобы готовили новобранцев), три роты Дуболомов и всю бригаду Шао. Китайцы показали себя не очень хорошо в генеральном сражении с Котте, требовалось их немного перевооружить, усилить инструкторами из бывших Стеновиков. По счастью, бригадир Хун Бао критику воспринял трезво и оказался готов к переменам… что нельзя было сказать о большинстве китайцев.
В общем, сейчас бригада Шао находилась в сложной жизненной ситуации. Пусть охраняет Путталам.
…23-тысячное воинство, отягченное неспешными слонами и тяжелыми пушками, крайне медленно втягивалось в центральное нагорье Цейлона. Добравшиеся до заросших лесами высот солдаты Армии Старого Владыки были приятно удивлены: здесь оказалось совсем не жарко! Наконец, надев доспехи, они не варились в них заживо. Дождей, конечно, много, но это ничего. В таких краях и подраться в радость!
Увы, не довелось.
Едва только великое воинство втянулось в длинный проход, что вел в уютные долины в самом сердце гор, как вокруг появились враги. Они стояли впереди, сидели на скалах со всех сторон. Не так уж и много: всего несколько тысяч. Но враги были готовы к бою, а союзники нет. Никакой защиты, пушки в походном состоянии совершенно бесполезны, сама армия страшно растянуто. Конечно, грядущий бой всё равно обещает закончиться победой… но победой кровавой.
Наполеон спешно рассылал гонцов в свои полки, отдавая распоряжения, когда с головы колонны пришло сообщение: вызывают на переговоры.
Встретились на нейтральном пятачке. Конечно, вражеские стрелки это место наверняка пристреляли, но приходилось рискнуть.
Смуглолицый мужчина с тонкими, тщательно напомаженными, усиками и в роскошном золоченном шлеме выступил вперед.
— Я — Рукмани Гунасинх, раджа города Канди. Мой господин Паракракмабаху повелел мне уничтожить вас в моих горах или погибнуть… Я предлагаю так: мои воины не уничтожают вас, а вы не убиваете нас. Я не буду мешать вашей войне, а вы не трогаете мои земли.
Джафнийский сингхарьян Гунавира, едва услышал эти слова, моментально посветлел лицом и сразу захотел согласиться, но Наполеон его остановил. Предательство — это, конечно, замечательно, но оно в обе стороны работает. Ему не нравилось оставлять у себя за спиной сильное и небитое войско. Которое так легко и ловко умеет перекрывать горные дороги.
— Своей изменой ты вызовешь гнев господина, раджа, — начал он. — Мы готовы защитить тебя от его гнева. Мы даже признаем тебя независимым правителем княжества… как там? Княжества Канди. Но ты должен доказать нам свою верность. Отряд твоих воинов должен отправиться с нами и пролить кровь защитников Котте. И вести воинов должен лично ты.
Рукмани Гунасинх сильно задумался. Наполеон видел банальный страх, и это его немного успокоило.
— Ты станешь полновластным хозяином своих земель, — генерал растравил у раджи чувство жадности.
И оно сработало.
Отбив у Котте горы, союзное войско не только не понесло потерь, но даже выросло. На прибрежную равнину вышло уже 25-тысячное войско. Раджа повел на своего бывшего господина две тысячи воинов и десяток слонов. Кандийцы шли и ночевали особняком, под постоянными подозрительными взглядами тамилов. Но слава богу, стычек не было.
У бедняги Паракрамабаху не оставалось никаких шансов. Тем более, что вдоль морского побережья уже курсировали величественные «Драгоценности», наводя ужас на местных. Котте стоял всего в семи ли от моря! Конечно, войск для десанта у Золотого Флота не было, но враг этого не знал и боялся повернуться к морю спиной.
Раджа сингалов даже не пытался выйти в поле, чтобы дать наглецам с севера генеральное сражение. Еще полгода назад он планировал подчинить себе весь остров, а теперь…
Впрочем, расслабляться рано. Город еще взять надо. А укреплен тот был очень хорошо. И стоял удачно — в изгибах двух сливающихся рек. Недаром «Котте» по-сингальски означает крепость.
Увы, несколько десятков пушек в течение одного дня резко понизили ее неприступность. Войско Джафны
