Благословенный. Книга 6 (СИ) - Виктор Коллингвуд
Но больше всего радовался отсутствовавший в Совете министр Талейран. Его план сработал идеально: Франция вновь оказалась втянута в тяжёлую войну. За Северо-Германский союз с высочайшей вероятностью вступится Российская империя, а за нею и Англия, не перестававшая блокировать французские порты. После военного поражения консулат ждёт крах точно также, как обанкротилась Директория; и вот тогда настанет его время…
* * *
Изменить свою прошлую жизнь? Спасти близких людей? С пистолетом и знанием будущего всё это возможно. Если только… https://author.today/reader/415302/3854446
Глава 26
Эту ночь мы провели, ни разу не сомкнув глаз. Паковали вещи, дипломатическую переписку, разного рода малоценные бумаги и черновики отправились в камин, жарко пылавший до рассвета.
Известие о войне, объявленной Францией, пришло как гром среди ясного неба. Конечно, я прекрасно понимал, что конфликт между новорожденным Северо-Германским Союзом и Францией неизбежен, но, черт побери, отчего же так быстро? Переворот произошёл всего три недели назад, Консулат еще толком не утвердился в самой Франции, и вот они уже развязывают войну! Глупый, опасный шаг — ведь в случае неудачи Жубер может поплатиться за нее головой! Наверняка в Париже есть немало тех, кто с удовольствием воспользуется отсутствием консула, чтобы выдернуть из-под него пьедестал, на который он так недавно вознёсся…
Но, так или иначе, жребий брошен: и консул Жубер, жалкая марионетка Сийеса, человек, которого я никогда не считал действительным лидером Франции, стал нашим открытым врагом. И теперь его войска, расквартированные в Баварии, угрожали не только Северо-Германскому Союзу, но и мне лично. А значит, возвращение в Россию стало вопросом жизни и смерти…
Французы заняли Баварию еще во время последнее войны с Веной, и теперь они отрезали мне и всей нашей делегации путь к возвращению домой. А оставаться в Швейцарии тоже было нельзя: французская Савойская армия со дня на день могла начать вторжение в страну.
Мы собрались в моих покоях — я, Михаил Илларионович Кутузов, князь Волконский и Михаил Сперанский. Карта Европы лежала перед нами, испещрённая линиями маршрутов и отметками вражеских сил. Кутузов, как всегда, был спокоен и расчётлив. Его голос, низкий и уверенный, раздавался в тишине темного, освещенного лишь парой свечей кабинета:
— Александр Павлович, путь через Баварию чрезвычайно опасен. Французы занимают все крупные населенные пункты и основные дороги, включая Аугсбург и Ульм; их силы, по нашим сведениям, достигают тут семидесяти шести тысяч солдат.
Сперанский, стоявший у окна, обернулся. Его лицо, обычно выражающее глубокую сосредоточенность, теперь было омрачено тревогой.
— Александр Павлович, возможно, нам следует воспользоваться дорогою на Иннсбрук? — осторожно спросил он.
Все замолчали, и в следующий момент я понял, что взоры присутствующих обращены на меня. Ехать в Иннсбрук — это выбор между Сциллой и Харибдой: город Иннсбрук — это Австрия. Там я окажусь во власти императора Франца, человека, которого совсем недавно я невольно лишил короны Священной Римской Империи, от всей души теперь ненавидящего меня. Так что неизвестно еще, что лучше — оказаться в плену у французов (война между Россией и Францией, кстати, пока еще не объявлена), или же превратиться в «почетного гостя» дворца Шёнбрунн. Причем, если сквозь французские кордоны мы еще можем прорваться, то на австрийской территории у нас не будет решительно никакой возможности спастись…
— Как вы оцениваете шансы пройти германскими землями, Михаил Илларионович? — произнёс я, стараясь, чтобы голос звучал ровно.
Кутузов приложил ладони к лицу, потёр мясистые губы.
— Александр Павлович, сейчас, в начале зимы, французы стоят на «широких квартирах», и не готовы к боям. Льщу себе надеждою, что ежели мы двинемся быстро и с небольшим подвижным конвоем, у нас есть шанс прорваться. Очевидно одно — чем ранее мы это сделаем, тем лучше. Надобно ехать теперь, пока нас не ждут!
Пётр Волконский с сомнением покачал головой.
— Но что, если они уже знают о наших намерениях и маршруте? — спросил он. — Консул Жубер далеко не глуп! Наверняка он прекраснейше понимает, что возвращение в Россию Вашего Императорского Величества может резко изменить ход войны. Что, если он уже дал своим войскам необходимые распоряжения, дабы не допустить этого?
Я вздохнул, ощущая тяжесть ответственности на своих плечах. Мысль о том, что моя жена, моя семья окажутся в опасности, терзала меня. Но другого выбора не было. Оставаться в Цюрихе значило стать заложником обстоятельств. Что же, «платить за разбитые горшки» предстоит мне — никто за государя императора ничего не решит.
— Мы двинемся на рассвете, — наконец, твёрдо произнёс я. — Возьмём с собой драгун, казаков и конных офицеров. Будем прорываться с боем, если понадобится. У нас будет одна карета с женщинами и детьми; я буду верхом. Сотня казаков пойдёт вперед, разведуя путь; драгуны будут держаться вместе и прорывать возможные кордоны и засады. Если надо будет, свернем с дороги и пойдём полями. Едем сейчас, на рассвете. Думаю, французские воска еще не получили никакого приказа на наш счет. Мы сами узнали о войне по голубиной почте; значит, во французской армии об этом станет известно не ранее чем через два дня. Полагаю, у нас есть прекрасные шансы уйти!
Решение было принято и все бросились готовить отъезд: проверять лошадей, собирать вещи, оповещать конвойные войска. Осталось оповестить жену. Наташа, услышав моё решение, лишь кивнула. Её глаза, обычно такие яркие и полные жизни, теперь были полны решимости.; она прекрасно понимала всю опасность нашего положения, знала, что путь будет опасным, но ни словом не упрекнула меня. А вот я не переставая винил себя: попался, как налим в мережу! Чудовищный призрак Прутской катастрофы, в которую вляпался в свое время Пётр Великий, витал передо моим мысленным взором все время, пока мы собирались в путь.
Наконец мы выступили. Туманное утро в Цюрихе встретило нас холодным дыханием зимы. Город, обычно такой спокойный и умиротворённый, теперь казался застывшим в ожидании. В этот ранний час на улице не было ни души, однако в воздухе витало тяжелое, гнетущее душу напряжение; сама природа будто бы чувствовала, что мир, который я с таким тщанием пытался построить, трещал теперь по швам.
Как мы и планировали ранее, казаки под командою есаула Васильченкова ушли вперед, на разведку; я возглавил наш маленький отряд из кареты, в которой ехало мое семейство, шедшими верхом офицерами и чиновниками, и эскадрона нижегородских драгун под командованием капитана Талызина. Михаил
