Спасти кавказского пленника - Greko
— Белла не отзовут?
— Думаю, нет. Его миссия по политическому объединению горцев не закончена.
— Среди англичан самый опасный — это Паоло Венерели. От него можно ждать чего угодно.
— Есть идеи, как его обезвредить?
— Физическое устранение. Другого мне в голову не приходит.
— Это очень опасно. Вы похороните свою роль двойного агента.
— Я понимаю. Но, как крайний случай, держу в голове.
— Удачи вам, мой друг!
— И вам! Клянусь, почитаю за честь знакомство с вами. Ваша решительность и предприимчивость сделали из вас настоящего героя нашей невидимой борьбы!
— Будете супруге письмо писать? У меня есть связь с Екатеринодаром. Там ныне поручик Вревский, адъютант военного министра, посланный на Кавказ в помощь Хан-Гирею, обитает. Можно через него попробовать.
— Не успеет письмо до Тифлиса доехать, чтобы в руки Тамаре попасть. Она, возможно, уже на пути в Крым. Но благодарю за предложение, соратный товарищ.
Смелый человек, ничего не скажешь. Имея англичан под боком, готов и дальше служить России, несмотря на смертельную опасность. Даже его склонность к похвальбе и некие загибы в оценке положения в Черкесии ничего не меняли. Позиция, достойная уважения. Мы обменялись на прощание крепким рукопожатием.
… Покинув аул хамышевского князя, отправились в горное селение клана Дзжи. Хотел проверить, как решился вопрос с пленными, и воссоединиться с отрядом Цекери.
Бойцы делились новостями, услышанными от мирных горцев. Все обсуждали два набега — проваленный натухайский и успешный шапсугский.
— Народ смеется над Хаджуко Мансуром, — поделился со мной Башибузук. — Говорят, что вождь шапсугов Гуз-Бег привез богатую добычу. А старый абрек — сомнительную славу неудачника.
— Гуз-Бег? Или Казбич? Об этом вожде давно ходят слухи как об удачливом сукином сыне.
— Кто как называет, — подтвердил мою догадку Башибузук.
От мыслей о прославленном абреке перешел к мечтам о встрече с Тамарой. Идея добраться до Крыма на Рождество полностью меня покорила. Конечно, не хотелось бы жечь мосты. Но жена… Сестра… Милые моему сердцу греки… Как я по ним соскучился! Вот был бы номер, если бы удалось вытащить в «Маленькую Грецию» еще и Проскурина! Так и не познакомился с его женой. И Микри. Конечно, Микри и ее муж! Они — обязательно! Всех, всех нужно собрать и отведать знаменитого барашка Марии! И выпить бочку вина! Нет, две бочки! Три!
От мыслей о грядущей гулянке меня оторвал свист пули и тупой удар в седло. Конь жалобно заржал. Похоже, пуля досталась ему. Пробила седельную полку и чепрак. Прошла в нескольких сантиметрах от моего бедра.
— Там! — громко закричал Сенька, показывая рукой на облачко дыма. — Оттуда стреляли.
Я спрыгнул с коня, укрывшись за его корпусом. Несчастное животное мелко дрожало. Нужно его осмотреть. Позже. Сейчас требовалось разобраться со стрелком. Кто? Кто решился? Темиргоевцы? Или люди из клана Дзжи? Последние — вряд ли. Слишком мало времени прошло. Выходит, клан Болотоковых вышел на тропу войны. Больше некому. Ошибся в своих расчетах мой кунак.
Башибузук, не дожидаясь моего приказа, помчался с остальными черкесами в погоню. Вокруг меня гарцевали мои телохранители. Своей сутолокой и беспорядочными перемещениями прикрывали меня от нового выстрела.
— За коня не волнуйтесь, Вашродь, — бесшабашно тряхнул головой Сенька, демонстрируя олимпийское спокойствие в ситуации, когда в любой момент могла прилететь новая пуля. — Лошадь — животное выносливое. Сколько раз видел, как с раной и похлеще не выходили из боя с подраненным конем. Пулю вытащим, а дыру кровяной сгусток закроет. Можете ехать на нем смело до аула.
Он слез со своего коня. Стал ковыряться в ране. Ловко вырезал пулю ножом.
— Неглубоко зашла. Ничего с коником не сделается, — он ласково потрепал по холке моего Боливара, уже не дрожавшего и стоявшего спокойно. — Гляди-ка. Возвращаются наши черкесы. Кого-то сцапали.
Отряд гнал перед собой разоружённого горца. Его физиономию украшал свежий синяк. Он обреченно семенил, шустро перебирая ногами, теснимый конем Башибузука.
— Попался, который кусался! Ты пошто коняшку обидел, убивец⁈ — грозно гаркнул на пленного Сенька.
Горец таращил глаза. Пальцы подрагивали, выдавая испуг.
— Кто тебя нанял? — спросил я грозно.
Несостоявшийся убийца решил поиграть в молчанку.
— Не строй из себя героя! Никто не оценит. Будешь запираться, привяжем к двум коням и порвем, как Бобик грелку. Эээ… как тряпку порвем. На две половины!
Мои черкесы возбужденно загомонили. В их взглядах, бросаемых на меня, смешивалось почтение, любопытство и страх. Полет моей фантазии в деле наказания разных гадов произвел на них неизгладимое впечатление. Как и очередное подтверждение слухам о моей заговоренности.
— Молчишь? Ну-ну. Валите, ребята, его на землю и привязывайте к рукам и ногам длинные и крепкие веревки.
— Это мы — запросто! — откликнулся Сенька.
Он подскочил к пленному и ударом свалил его в придорожную грязь. Другие мои телохранители тут же прижали наемника к земле. Растянули его крестом. Сенька одолжил аркан у одного из черкесов и стал опутывать ноги горе-убийце.
Я подошел поближе.
— Каждую ногу отдельно вяжи, — подсказал Сеньке, корча страшную рожу.
Горец не выдержал.
— Все скажу, отпустите!
— Я слушаю, — спокойно ответил я и наклонился, чтобы лучше услышать признание.
— Это все Лука. Урум Георгий. Он женихается с дочерью старейшины аула Натвхаж. Я тоже там проживаю. Он меня подговорил. Хорошо заплатил. Денег у меня с собой нет, — тут же предупредил оживившихся черкесов. — Закопал.
— Покажешь где. И в аул проводишь. Возьмем виру с вашего общества. Лука там?
— Да, — сдавленно прохрипел наемник. Ребята крепко его придавили.
— Что ж. Вот и повидаемся.
Признаться, неожиданно. Нет, то, что Лука на меня затаил обиду, догадаться несложно. Но заплатить за мою смерть? Это он что-то перемудрил. Как он с Беллом объяснился бы, если меня настигла пуля наемного убийцы? Надеялся скрыть свое участие? Черта лысого у него бы вышло. Здесь, в горах, все про всех знают. Новости разносятся моментально. Я еще не забыл своего удивления, когда до медовеевцев дошла весть про мою «заговоренность» меньше чем за неделю после стычки под стенами Анапы.
«Короче, поступлю так. Захвачу голубчика и отвезу к англичанам. И буду требовать повинную
