Владимир Поселягин - Я - истребитель. Я — истребляю
Оказалось в поселке существует отряд самообороны в количестве пятидесяти человек, и вооружены они… Внимание! Трофейным оружием. Да-да, теми самыми немецкими карабинами которыми я так любил пользоваться. Пулеметы, автоматы тоже присутствуют. Не знаю в чью светлую голову пришел приказ создавать дружины самообороны, ставя командирами увечных фронтовиков, но он был прав. Отряды резко повысили безопасность городов и сел. Да они несли потери, но и бандитов тоже не жалели. Случалось, что ни одного налетчика милиционеры не успевали взять живыми, случись перестрелки с дружиной. Их это не особо волновало, собаке собачья смерть.
Сперва вооружали чем придется, а когда на склады стали в множестве завозить трофейное снаряжение, кто-то из командиров подал заявку на перевооружение своего отряда трофеями. Дальше уже снежный ком, пока официально не приказали вооружаться трофеями. Автоматы встречались в основном у командиров.
Не могу сказать точно, но в моем мире мне помниться, в прифронтовых округах создавались истребительные отряды из числа сознательных граждан — рабочих, коммунистов и комсомольцев, советских партийных работников — инициаторами их формирования были совпарторганы и сотрудники милиции. Командовали ими в зависимости от подчиненности военкомы или руководители ОВД. Вооружались стандартным вооружением РККА — наганы, винтовки Мосина и пулеметы Дегтярева.
Истребительные отряды несли службу совместно с органами МВД по охране населенных пунктов, важных объектах, ловли диверсантов и борьбе с десантами противника и служили основой для доукомплектования органов МВД, при убытии штатных сотрудников на фронт.
Кроме истребительных отрядов при военкоматах на базе учебных заведений были развернуты отряды Всеобуча — где допризывное население проходило военную подготовку. Командирами и политработниками в данных отрядах выступали раненые командиры и сержанты — находившиеся на излечении, или комиссованные по ранению.
Вооружались также стандартным вооружением для РККА. Так как именно служило учебным оружием для обучаемых. Обучались в них и на воинские специальности — радистов, водителей, механиков. Подчинялись такие отряды военным комиссарам. Где на каждого обученного бойца заводилось специальное дело. По окончании обучения в зависимости от специализации их старались направлять на воинские должности в формируемые воинские части. Подготовкой разведчиков в таких отрядах не занимались.
Но это в моем мире, тут такие отряды были переформированы в группы самообороны. Фактически тот же ОМОН, функции выполняли те же. Осторожно поинтересовавшись у Федора насчет отрядов Всеобуча, выяснилось что они существуют, только это уже армейские подразделения. Я не ошибся, отряды самообороны подчинялись только НКВД.
— Я только второй день как прибыл, велели занять вновь созданную должность, и следить за порядком. А тут перестрелка у складов, налет. Ну я схватил табельное оружие, автомат, и побежал к машине, куда милиционеры грузились. Одни из них, сержант, сказал, что в банде почти пятьдесят человек. А нас всего восемь. Я думал все, положат они там нас, тем более стрельба шла автоматическая, пулеметы отчетливо было слышно.
— Ну и?.. — заинтересовался я.
— Да ничего не было, — отмахнулся сержант, — когда мы приехали последних добивали. Командир отряда самообороны списанный под чистую лейтенант, бывший командир пограничной заставы. Своих так заучил что они покруче осназа стали.
— В общем, бандитов на ноль помножили я так понял?
— Как-то странно вы сказали, но да.
— Понятно. Часто налеты случаются?
— Три раза было, все залетные. Остальное так, бытовуха. Милиция справляется, а отряд наблюдение всех подъездных дорог обеспечил. Охраняют, в общем.
В это время на кухню пришли женщины, они быстро рассервировали стол и присели рядом с маленькими рюмками. Поминки продолжались. Вечером, когда мы стояли и курили на крыльце, то есть это они дымили, а я дышал свежим воздухом. Федор поинтересовался:
— А вы, товарищ майор, надолго к нам?
— Сегодня обратно в Москву. Дел много.
— Какое сегодня? — возмутился Семен Алексеевич, — Инга уже кровать в горничной стелет, у нас переночуете.
— Хорошо, — легко пожал я плечами.
Насчет охраны не переживал, уже успел с ними поговорить во время прошлого перекура, они сняли комнату через четыре дома, так что я продолжал находится под охраной.
— Хороший парень, — кивнул я вслед вошедшему в избу Федору.
— Хороший, это да. Но решать все равно Анне. Пошли в дом, пока бабы там с твоими подарками разбираются, мы еще хряпнем по сто грамм.
Подарков я надарил довольно много. Чего только стоят два немецких парашютных купола с их шелковым материалом. В военное время, когда поставки материи в села и деревни прекратились, это был бесценный подарок, люди уже начинали обноситься, выживали старыми запасами, да и они были не в лучшем состоянии. Подарил им морской рыбы, той самой вяленой, она была в превосходном состоянии, так что возражений не было. Особенно благодарили за соль и сахар. Из вещей Семеныча что у меня хранились, то есть в его полку, привез награду, и вещмешок с личными вещами. В основном простая мелочевка, но ведь родного человека, так что пусть будет.
Утром, Нина, которая во время завтрака сидела рядом со мной, вдруг сказала:
— А у Аньки, твоя фотография на стене висит, вот така-а-ая, — развела она руками.
— Нина! — возмущенным тоном пыталась остановить младшую дочь мать. Аня которая сидела напротив вспыхнула как маков цветок и убежала из залы где мы завтракали.
— А?
— Извините, ее. Глупости всякие говорит, — неловко пробормотала Инга Владимировна.
— Я не вру, — топнула ножкой вставшая из-за стола Нина, — Хотите покажу?
— Ника, иди к Олегу, можете поиграть во дворе.
Завтракали мы всей семьей Морозовых, Федора не было, он вчера вечером ускакал к своей хозяйке, где снимает комнату. Пешком, своего транспорта у него не было. Семен Алексеевич молчал, только прятал улыбку, когда отпивал чая из кружки. Над столом повисла неловкость.
— Что я хотел сказать, да забыл. В Москве буду до конца месяца, первое время буду занят, нужно несколько песен записать, учеба, да еще выступление по Всесоюзному радио, но числа так двадцать второго жду вас в гости, а лучше сам привезу. По Москве погуляете, у меня погостите. Да и я развеюсь, тоже интересно погулять по известным местам.
Провожали меня все, только Аня так и не появилась. Несмотря на мои отнекивания меня загрузили так загрузили. Одной картошки почти целый мешок, не считая всяких солений. Они успели закупить соль перед смой войной, так что соленья у них были.
Подумав, махнул рукой, пусть будет.
— До встречи! — махнул рукой, выезжая со двора.
— Глафира Ивановна, я дома. Здравствуйте, — крикнул я, вваливаясь в прихожую.
— Ой, Севонька, а я ждала тебя только через час.
— Да я передумал заезжать в Центр, поем, отдохну, высплюсь, вот может тогда, и съезжу к парням.
— Тут постоянно названивают. Какой-то Игорь Быков.
— А, это мой музыкальный редактор можно сказать. Хороший мужик, он сказал, когда перезвонит? — поинтересовался я стягивая сапоги.
— В два часа дня обещал. Как съездили, все нормально?
— Да, конечно, посмотрел на деревенскую жизнь, переночевал у Морозовых, погостил можно сказать, и обратно.
— Тяжело там?
— Да нормально, справляются.
— А с письмом что? Ты так забеспокоился?
— Да все нормально, просто не так понял.
После горячего душа, я в банном халате устроился за столом и просматривал старую и свежую почту. В основном это были восторженные девичьи письма, было много от детей, от фронтовиков. Один обижался, что я не пою про них, про простую пехоту.
В его прошении, написать песню про обычных трудяг войны подписалась вся рота.
Глядя на разные закорючки, я думал, что у каждого бойца своя судьба, свое предназначение. Кто-то погибнет, а кто-то водрузит красное знамя над рейхстагом.
Писали школьники, комсомольцы. Было и от моей пионерской дружины. Я с ними и так связь не терял, отвечал на все что приходило. Получил от них даже подарок к 23 февраля. Перчатки.
— Сева, тебя к телефону. Игорь звонит, — отвлекла меня от размышлений Глафира Ивановна.
— Ох, заработался, — устало улыбнулся ей, вставая из-за стола.
— Может кровать расстелить?
— Попозже маленько, — ответил, и взял лежавшую на тумбочке трубку телефона.
— Игорь, привет!
Быков сам попросил называть его по имени, несмотря на пятнадцатилетнюю разницу в возрасте.
— А пропажа, объявилась наконец. Ты что обещал, помнишь?
— Конечно. Завтра с утра у вас как штык. Кстати, сколько мелодий по нотам выучили?
