Первый инженер императора – I - Александр Вольт
Никаких подтверждений, естественно, не было. И ладно бы, если б человек пропал и затем все ринулись его искать и нашли у этого поля, но нет. Никто не пропадали, никого не искали. Просто ходил такой слух и все.
Оставшуюся дорогу мы проехали молча.
Уже в поместье мы разделились, чтобы пройти финальные этапы подготовки. Иван пошел проводить сбор с хламниками, а я решил быстро соорудить «термос» при помощи Скворцова.
При хорошем раскладе мне нужен был минимум пенопласт и доски, чтобы это все соединить, положить лед, который бы отдавал прохладу внутрь и держал температуру, но, увы, в моем распоряжении были только доски, пару старых матрасов, которые мы выволокли на выброс, набитые пухом и пером дикой птицы.
Поэтому пришлось импровизировать.
На скорую руку я сбил короб из остатков досок, которые остались от кровельщиков в качестве отходов, после чего сделал внутри отступ и сделал еще одну стенку, а затем еще одну. Таким образом короб делился на три отсека.
Внешний отсек я заложил пухом и пером с конским волосом, который выпотрошил из старого матраса, а во второй отсек нужно было положить лед, но, чтобы от не вытек — я решил сделать это позже, а пока пришлось найти несколько полос брезента и пропитать его сосновым варом, которого у нас было немного среди припасов.
Как раз до утра застынет, а там и попрошу Скворцова из речной воды сделать пласты льда и положу в просмоленный отсек.
В самый центр ляжет обработанное заячье мясо, после чего сверху крышка и плотно накрыть еще слоем утеплителя. И все, самодельный холодильник, который потянет как минимум сутки, а то и больше.
А если лед растает, то просто каждую стоянку менять воду на ледяную из текущей рядом реки и остужать.
Все лучше, чем по жаре тянуть еду.
Заячье мясо я отдал Василю, после чего попросил заняться его обработкой и готовкой. Объяснил, что это в долгую дорогу и что оно должно храниться. Мужчина покивал головой, после чего скрылся на заднем дворе, откуда только и было слышно звуки рубки костей и обработки тушек.
Ужин прошел спокойно. Никаких проводов, никаких тостов или кутежа. Нам всем нужна была холодная голова и трезвый расчет каждый день.
Встал засветло и направился к реке, чтобы набрать два бурдюка, которые потом вылил импровизированную холодильную камеру. Как и планировал — с помощью рунного мага нам удалось заморозить воду.
В центральный отсек я уложил приготовленную рубленую на куски зайчатину, после чего накрыл крышкой и плотно обмотал брезентом и сверху старым дряхлым одеялом, после чего погрузил на повозку.
— Волнуешься? — спросил Скворцов, глядя, как я укладываю в вещмешок предметы первой необходимости.
Скрывать я не стал, потому что волнение действительно заполнило мой разум и все тело. Перед неизвестностью. Перед тайнами. Перед, в конце концов, чем-то таким, чего я никогда ранее не касался.
Мандраж первобытного человека перед громом и молнией.
— Да, — ответил я.
— Послушай меня, — сказал он спокойно, положив руку на плечо и заглянув прямо в глаза. — Будет тяжело. Я знаю не понаслышке. Шепот будет искать способы проникнуть в твой мозг и завладеть разумом, поселить его желания, которые чужды нормальным людям. Не поддавайся им.
— Я понимаю, — сказал я, кивнув головой, но Скворцов тут же поднял палец, призывая не перебивать его.
— Если станет совсем тяжело — доберись до руны.
Я нахмурился. Само предложение бросить все и окунуться в собственное сознание, когда меня прижмут какие-нибудь монстры или, чего хуже, товарищи по оружию звучало нерационально.
Но Скворцов смотрел на меня своими холодными синими глазами.
— Это твой единственный шанс, — сказал он, после чего выпрямился. — Но я надеюсь, что до этого не дойдет, барон. Держи ухо востро.
— Буду, — сказал я магу. — А вы, если выйдет, приглядите за моим домом. Все к вашему распоряжению.
Маг усмехнулся.
— Мне кажется, у этого дома уже есть люди, способные проследить за его состоянием, — он кивнул в сторону Андрея Михайловича, который вышел со стороны главного входа, потягиваясь и зевая. Почесав затылок, он увидел меня и Скворцова, после чего помахал рукой. Я махнул ему в ответ.
— Может быть и так, — согласился я, мягко усмехаясь.
В предрассветном сумраке двор был тихим и поэтому наши голоса были хорошо слышны по всей округе.
Через мгновение снова скрипнули петли. Повернув голову, я увидел, что стройным рядом из дома вышли хламники в полном обмундировании. Легкие кожаные доспехи, арбалеты на перевязи за спинами и клинки в ножнах на поясах.
Я впервые их видел такими и, признаюсь, не могло не удивить. Словно окунулся в старый книжный рассказ, которых перечитал в детстве огромное множество.
Подойдя к кузнецу, я обнял его и похлопал по спине, на что в ответ получил такие же крепкие объятия, словно отец обнимал непутевого сына, которому не сидится спокойно на месте.
— Береги себя, Саша, — сказал он. — И не лезь на рожон, а не то из-под земли достану и нахлобучу, как сынка, — пробубнил он, после чего потрепал меня по макушке.
Я усмехнулся, потому что вспомнил смешную фразу, которую часто в детстве произносил дед моего близкого друга, когда мы шли плавать на речку. И я ее процитировал:
— Коли утопишься, то домой не приходи?
Кузнец хохотнул и тут же умолк. Немного помолчали, стоя рядом.
— Ну, до скорого, — сказал я ему.
— До скорого, ответил Андрей Михайлович.
У самого выхода из поместья меня ждал вороной конь, на котором я и собрался в дорогу. Хламники ждали только меня.
Сунув ногу в стремя, я оседлал скотину и взялся за поводья. Солнце только-только начинало стыдливо выглядывать из-за горизонта, словно само едва проснулось.
Первые лучи опустились на землю, освещая зеленую траву и выпавшую за ночь росу, от которой лучи преломлялись в пространстве.
— Готов? — спросил меня Иван.
Я посмотрел на него с вызовом во взгляде. Да, возможно, я нервничал, но знал, что они все вдевятером волнуются не меньше моего.
Путь в тысячу ли начинается с первого шага и мой первый шаг в этом мире
