Первый инженер императора – I - Александр Вольт
Мужчина осмотрел поместье и присвистнул. Со своей стороны могу сказать, что я полностью разделял его эмоции, потому что по-другому и не скажешь. Ну, или не присвистнешь.
— Да-а-а, батенька…
— Ага, — согласился я, посмеиваясь. — Это вы еще не были тут несколько дней назад. К слову, — сказал я, повернувшись к прорабу с улыбкой на лице. — Призраков не боитесь?
Олег на мгновение побелел, но продолжил по-мужски держаться.
— Простите, барон… призраков?
— Да, — сказал я, глядя прямо ему в глаза.
— А они что, — сказал он тихо, явно стараясь говорить так, чтоб его не услышали мужчины в повозках, — действительно здесь есть?
Я рассмеялся и пожал плечами.
— Если и есть, то очень хорошо прячутся. Лично я ни одного еще не увидел. Ладно, разгружайтесь и располагайтесь. Я попрошу своего помощника указать кровельщикам, где их комнаты для ночлега.
— Хорош, барин! — ответил Олег, после чего развернулся и двинулся к повозкам, отдавая указы своим работникам. Они стали выскакивать из повозок один за другим, как солдаты, что выгружались из БМП и вставать ровным рядом. В этот процесс вмешиваться мне не хотелось. Самое главное — фронт работ обозначен, так что пусть разбирается прораб.
Повозки Андрея Михайловича уже не было. Наверное, они с Василем выехали рано утром, а я даже и не услышал. Что ж, если ничего не случится, значит приедут немного раньше, что тоже неплохо.
Я направился в сторону хламников, которые сидели своей группой у тлеющих углей у полевой кухни и доедали скромный завтрак. Махнув рукой, я поприветствовал каждого и получил ответные кивки и взмахи.
— Добрый день, барон, — донеслось, когда я подошел ближе.
— Приветствую, — добродушно ответил я, оглядывая каждого из них. — Ну, что, показывайте мне все свое снаряжение и любимые игрушки. Будем думать, что с ними сделать, чтобы облегчить нам предстоящий рейд.
Один за другим хламники выносили из схронов оружие и заносили ко мне в мастерскую. Глядя на арбалеты, я понимал, что за один день сделать такое же убойное орудие у меня не выйдет, поэтому придется выдумывать что-нибудь более упрощенное, но при этом не менее смертоносное.
Вернее сказать, что, может быть, одну копию Бьянки и получилось бы создать, но явно не семь.
Вздохнув, я посмотрел на сложенное перед собой вооружение, элементы защиты и вздохнул, после чего хлопнул в ладоши и потер их.
— Ладно, давайте разбираться.
Глава 24
24
Как бы я не старался, а ничего гениального выдумать не смог. Не было ни полимерных материалов, которые могли бы позволить облегчить конструкцию, ни подходящих дополнительных деталей, ни-че-го.
Все, что мне удалось сделать, это пересобрать два арбалета таким образом, чтобы они могли вмещать в себе по три болта и стрелять ими поочередно, проворачивая ложе по оси. Таким образом скорострельность увеличивалась втрое, но и перезарядка тоже.
Но если организованно вести огонь, а не палить сразу нескольким людям одновременно в цель, то проблем с перезарядкой быть не должно.
Еще два арбалета получились полными копиями древнеазиатских «чо-ко-ну». Да, эти улучшения привели к тому, что арбалеты потеряли свою мощность, но в комбинации с трехзарядниками, которые оставались почти на пределе былой силы — получалось здорово.
На оставшиеся оружия у меня не хватило элементов, чтобы что-то выдумать.
Зато удалось реализовать идею с щитом. Благодаря оставшимся лопнувшим пружинам мне удалось по центру щита сделать выстреливающий шип. Достаточно было потянуть за рычаг со стороны крепления для руки и в ближнем бою такой фокус мог доставить врагу неожиданную неприятность.
Понятно, что все это по итогу сводилось к моим теоретическим предположениям, но вскоре это все будем испытывать на практике. Хотя работу шипа пришлось продемонстрировать на месте у манекена, чтобы не дай бог тот, кому принадлежал этот щит не додумался попробовать «выстрелить» шипом во врага с дистанции более, чем трех метров.
Буду честен, к концу дня я порядком устал, поэтому ни попытки вновь посетить поляну с руной внутри собственного разума, как рекомендовал мне Скворцов, ни что-то иное делать не стал. Просто лег на кровать и отрубился так быстро, как только мог, потому что следующим утром мне с Иваном нужно будет ехать в город и закупаться провизией.
Именно поэтому, как только рассвело, организм будто бы сам сказал мне что делать и пробудился. Глаза открылись, как по щелчку пальца.
Не сговариваясь, я и Кречет вышли в коридор почти в одно и то же время. Нас разделили доли секунд, потому что я вышел буквально на один шаг раньше. Сухие и слегка сонные кивки, скрип сапог, фырканье лошадей и вот мы взобрались на козлы.
Дернув уздечки, Иван причмокнул губами и заставил лошадей двинуться в сторону Великого Новгорода. Внутри меня возникло тянущее чувство предвкушения грядущей экспедиции.
Волнение. Немного тревоги. И, что скрывать, азарт. Для любого ученого новые открытия это почти, как дофаминовая ловушка. Кто-то получал ее от азартных игр, кто-то от алкоголя или табачного пристрастия, что я категорически всегда осуждал, а ученые — от открытий.
Умные головы они вообще такие, знаете ли, хлебом не корми — дай открыть что-нибудь новое.
— Есть понимание, чем нужно запастись? — спросил я у Ивана.
По моим догадкам конечно же он должен был знать. И, я бы сказал, буквально должен бы перечислить на пальцах, так как вылазки совершались ими регулярно, а значит и запасы пополнялись соответственно с такой же частотой.
— Да, — ответил он, после чего зевнул в кулак. — Набросал на листке бумаги.
— Грамотный? — задал я бестактный вопрос чисто по инерции и тут же прикусил себя за язык. Иван бросил на меня косой взгляд, но его реакция была абсолютно адекватной.
— Писать и читать научили в детстве, счету уже обучился сам. Но тут все просто: не хочешь, чтоб тебя на рынке каждый торгаш нажуливал — разберешься и сам. Причем так быстро, как только можешь.
— Резонно, — согласился я с его утверждением. Да и спорить с ним было бы глупо, потому что логика в словах хламника была железобетонной.
А вот тот факт, что в детстве его обучили читать и писать был интересным. Насколько я запомнил, то после указа императора о запрете науки учить грамоте продолжали только дворянских детей. Неужели Иван из благородных
