Письма героев (СИ) - Максимушкин Андрей Владимирович
Злобный лай пулеметов. По бровке хлестнула очередь. Комбат успел откатиться в нишу под стенкой, совсем рядом раздался сдавленный крик, тело связиста сползло по стенке. Глаза Рихарда расширились при виде подрагивающей спины человека и расползающихся по гимнастерке кровавых пятен.
Тишина наступила так же неожиданно. Самолеты сделали свое дело и ушли. Две девятки всего-то. Маленькие одномоторные бипланы. В ушах вата. Звуки пробиваются как через воду, плотную туманную пелену. В блиндаже кто-то злобно ругается на немецком, из соседнего окопа доносится звон кастаньет испанской речи. Горячие южане энергично обсуждают налет и радуются, что остались живы. Непосредственные дети природы, мать их за ногу!
Брум! Невдалеке громыхнуло. Еще и еще. В работу включились пушки. Ничего еще не закончилось. Двое младших командиров вынырнули из боковых ответвлений и схватились за телефоны. Рихард распорядился в первую очередь обзвонить позиции тяжелого оружия, уже затем запрашивать потери у стрелков.
Сам комбат поднял стереотрубу и прильнул к окулярам. Противник пока не проявляет особого рвения. Справа над посадкой плывет легкое облачко дыма. Поднимается серый еле заметный клуб грязного воздуха. Похоже, там тяжелая батарея. Причем близко подобрались. На позициях полевой артиллерии частые тусклые вспышки. Русские явно не собираются переть дуриком на пулеметы.
— Геноссе капитан, минометы не отвечают, противотанковая батарея потеряла два орудия, есть погибшие. У нас осталась одна полевая пушка.
— Что у стрелковых рот?
— Еще подсчитывают. Потери есть. Фашисты отбомбились точно по окопам.
Обстрел велся вяло. Рихард отдал запоздавший приказ отвести людей с первой линии. Большинство снарядов туда и летело. Вскоре подключились вражеские минометы. Под прикрытием воздушного налета чертовы русские подобрались достаточно близко, чтоб задействовать все свои огневые средства.
Звонок с КП бригады. Пик запросил данные о потерях. Сам сообщил, что бомбежке и обстрелу подверглись только два батальона. Как раз первый и второй. Явно противник атакует вдоль дороги.
— Подпустите на дистанцию действенного огня и бейте. Готовлю четвертый батальон к контратаке. В критический момент поддержим.
— Противник атакует, геноссе! Наблюдаю танки и машины с пехотой.
— Дистанция?
— Противник пошел вперед, — коротко докладывает Рихард пока комбриг на линии.
Наконец-то дело дошло до нормальной драки. Держитесь, царские холуи!
— Обстрел продолжается. Нет, — Рихард разговаривал сидя на полочке окопа, наблюдая за творившимся вокруг непотребством. Очередной залп лег далеко за командным пунктом батальона. Два черных грязных куста взметнулись где-то в районе расположения резерва.
— Противник перенес огонь в глубь обороны. Началось.
Пока все даже неплохо, могло быть и хуже. Все могло быть куда хуже, как тогда под Картахеной, когда их размотали одной артиллерией.
Обстрел пришелся на первую линию окопов, вторую затронула только штурмовка с воздуха. Впрочем, сами окопы пострадали мало. Хотя били чертовы гаубицы точно. Явно у русских хорошие артиллерийские наблюдатели. По докладам ротных выбита треть пулеметных точек, отделения минометов уполовинены. Потери личного состава терпимые. Санитары работают под огнем, раненых по траншеям ходов сообщения оттаскивают в тыл. Жаль конечно, разбита полевая пушка Шнайдера и понесли потери противотанкисты. Жаль, не успели оборудовать запасные позиции для «Шкод», тогда могли бы жить дальше.
Рихард тут же отправил посыльных с приказом вернуть людей на первую линию. Хорошо бы послать в окопы комиссара, чтоб прошелся, поддержал людей, но нет его. Яшу Розенберга еще перед боем неожиданно затребовали на КП бригады. Нашлось срочное дело. А уже оттуда комиссар отзвонился, извиняющимся тоном доложил, что его экстренно отсылают в Верден.
Очень плохо. Еще хуже придется после боя. Как Яков в глаза будет смотреть людям? Похоже, он сам это понимает, но приказ чуть ли не с самого верха. Вот так и роняют авторитет.
Русские приближались достаточно быстро. На батальон капитана Бользена надвигались восемь танков, угловатые несуразные коробочки на гусеницах. Хорошо видно, что пушка стоит не в башне, а в рубке из сваренных листов брони. Вот еще одна характерная черта отсталой царской России. Большая часть русских танков это такие дешевые, технологичные машины даже без крыши и кормовой брони. Производство нормальных башен феодальная страна, закостеневшее сословное общество не тянет. Русские конечно понимают свое отставание, но решают проблему по-своему, тупо в лоб, вон на всех танках короткие достаточно крупные орудия, 75-мм пушки стоят не меньше.
За линией танков идут четыре гусеничные открытые коробочки похожие на ванны, или даже лохани. Над броней торчат головы в касках. С этими лоханями прут по полю машины с пехотой. Еще дальше в последней линии на фланге два танка. Эти уже другие, тоже безбашенные, но пушки вызывают уважение. Длинные жердины серьезного калибра.
На позиции первого батальона накатывается полтора десятка танков. И пехоты там больше. Геноссе придется несладко. Хорошо, если у них все противотанковые Пюто, Гочкисы и полевые Шнейдеры уцелели. Впрочем, Вильгельму со своего командного пункта виднее. Нам самим бы удержаться.
Первой по противнику отработала уцелевшая полевая пушка. С небольшой задержкой в дело вступили минометы. Точность у них не особо, по движущимся мишеням так совсем, но хоть что-то, чтоб не как на параде сволочи перли.
Снаряд лег прямо перед танком, второй фугас взорвался в нескольких метрах от борта. Вражеская машина вильнула в сторону, но не остановилась. Зато из кузовов авто посыпалась пехота. Через хорошую немецкую оптику видно, как солдаты в зеленой форме с короткими карабинами в руках растягиваются цепями. Танки замедляют ход, стреляют с коротких остановок. Позицию заявившей о себе полковушки закрывает сплошная стена разрывов.
— Доклад! — Рихард рычит в трубку. — Какого черта он стрелял без приказа⁈
— Не знаю, командир. Я ничего не говорил.
— Доцоев, дуй к «Шкодам» под мельницей. Бить в упор с 400 метров. Понял? Атаку остановить!
— Так точно, — взводный лейтенант снова от волнения перешел на русский.
Противник накатывался как океанская волна, тихоокеанское цунами. Наверное, так когда-то виделась надвигающаяся азиатская монгольская орда. Только вместо топота копыт лязг гусениц и рокот моторов. Неумолимая стихия, холодная военная машина. Не люди, а шагающие бездушные механизмы.
Короткие танковые пушки методично выбивали огневые точки, снаряды кучно ложились по пулеметным ячейкам, блиндажам, полевым укрытиям. Русская пехота держалась вровень с бронированными машинами. Короткие рывки, перекаты, пока одна цепь бросается вперед, вторая лупит по окопам из всего что только можно.
Коминтерновцы еще огрызались. То тут то там оживали ручные пулеметы, плевались огнем винтовки. Из двух расчетов бронебойщиков отличился Удо Тохольте. Старый ротфронтовский боевик точным выстрелом перебил гусеницу ближайшего танка. Стальная машина встала. Маленькая победа, за которую русские оторвались по полной. Противотанковое ружье при выстреле дает характерный заметный форс пламени, мощная пороховая струя поднимает пыль. Отстрелялись разом два танка противника, окоп бронебойщика закрыло взрывами, затянуло дымом.
Наблюдательный пункт комбата пока не привлекал внимания фашистов. Хотя случайные пули собирали жатву и на резервной позиции. Плотность огня противника просто поражала воображение. Казалось, у каждого русского не винтовка, а ручной пулемет. Впрочем, бронетранспортеры тоже вносили свою лепту, у каждого на лобовом листе станковый пулемет.
Вражеский огонь собирал щедрые жертвы. Оба крупнокалиберных пулемета давно смолкли. Полевые пушки разбиты. Батальонные минометы еще садили по наступающему стальному валу, но результативность их огня оставляла желать лучшего. Минометчики понесли потери при бомбежке. Стреляли они хоть и часто, но большая часть мин падала с хорошим перелетом.
