Андрей Уланов - «Додж» по имени Аризона
Потом только увидел розу ветров — и дошло.
— Карта?
— Она, родимая, — говорит комбриг. — Вот и прикинь, ваше сиятельство разведчик, как по такой вот карте воевать. Они ж ее составляют… ладно еще, расстояния в днях пути, это еще хоть как-то пересчитать можно… так ведь достоверных данных, особенно по Загранице, — раз и обчелся! Даже без «два»! Здесь, по слухам, драконы водятся, тут болотная нечисть город основала… источник информации — астрологи! Представляешь?!
— Странно, — говорю. — В замке Лико меня очень даже неплохо по той стороне ориентировали. Да и поп тамошний, отец Иллирий… не знаю, по звездам он гадал или на кофейной гуще, но наводку на черного колдуна дал — любо-дорого, хоть штурмовую авиадивизию наводи.
— Это тебе, — морщится Клименко, — повезло. С попом. Вообще гадания эти через раз полным бредом оборачиваются, а каждый третий — еще и вражеской дезой на поверку оказывается. В таких условиях войну планировать, — комбриг руку поднял и себя по горлу ребром ладони чикнул, — хуже некуда.
Я уж начал понимать, к чему он клонит.
— А посему, — заявляет комбриг, — назначаю я тебя, граф старший сержант Малахов, командиром отдельной разведывательной Ее Высочества роты.
Ну что тут скажешь?!
Вообще-то я собирался заявление на курсы комсоставские подавать. Мне и старший лейтенант Светлов советовал, и старшина Раткевич подсобить обещал. Да так и не собрался. Все тянул — еще раз, еще на этот выход схожу, а после точно подам… если живыми вернемся.
Неправильно это, конечно, было. Не по-комсомольски. У меня и образование, и опыт… командирский в том числе. Пусть всего две недели, но ведь вывел я тогда, в 41-м, взвод из окружения! Вывел! А двое лейтенантов из нашего батальона людей положили, и сами легли… даром что кадровые были. Встал, руку к виску кинул:
— Слушаюсь.
— Да сядь ты… — сморщился комбриг, — вот ведь… неугомонный.
Сел. Молчим. Клименко было к пачке потянулся. Опомнился, руку отдернул.
— С людьми здесь, сам понимаешь, напряженка, — говорит он наконец. — Война-то идет черт-те сколько, да еще дворяне эти со своим вассалитетом замучили. Чтобы нужного человека из чьей-нибудь дружины выдернуть, целое представление устраивать приходится. К канцлеру идти, а то и к Самой на поклон. В Приграничье с этим попроще, тут дворянство, в основном, служивое, вроде твоего Лико, гербы себе потом и кровью заработали, эти с пониманием, так ведь у них тоже каждый на счету. А из центральных провинций прут, родовитые да знатные… крысы тыловые, за каждым обоз с прислугой на полверсты.
Видно, что человеку давно уже выговориться было не перед кем. Ладно, думаю, мне-то что, меня меньше не станет, пусть плачется. Главное, чтобы дело было. Он же понимает, что в разведку абы кого не сунешь.
— Это я говорю, чтобы ты особо рот не разевал.
— Да я, товарищ комбриг, понимаю, — говорю.
— На егерей Виртис лапу наложил. — Комбриг принялся будто бы сам с собой вслух рассуждать. — Кардинал Кладо, преосвященство чертово, опять же… шустрит, сволочь. Так под себя гребет — палец дай, руку по локоть заглотает. Да и другие господа не дремлют. Прошлое пополнение за день растащили так, что любо-дорого.
— Мне бы, товарищ комбриг, — говорю, — желательно старшину толкового. Чтобы всякие хозяйственные вопросы с местными мог на себя взять.
Я бы, конечно, с превеликим удовольствием Арчета на эту должность затребовал, но после того, как комбриг речугу свою задвинул, неудобно как-то было. Тем более что и в самом деле — грех такого бойца на тыловой должности держать.
— Эльфы хороши, — продолжает рассуждать комбриг. — Видел я их в деле, довелось. Впечатляет. Но столковаться с ними — мозоль на языке натрешь, да и потом… понятие о дисциплине у них не то чтобы напрочь отсутствует, но… очень уж оно у них своеобразное.
— А с оружием, товарищ комбриг, — тихонько так спрашиваю, — как будет?
Вот тут товарищ Клименко крепко задумался. Оно и понятно — с одной стороны, как бы надо, а с другой — нам же с ним на ту сторону идти. Ну как сгинем — а ведь тут каждый ствол даже не на вес золота — дороже. Опять же, я в этом аспекте выгляжу форменным куркулем — «ППД», «шмайсер», «ТТ» с «парабеллумом», у рыжей — «вальтер» и винтовка из полуторки — вот, думаю, кстати — в полуторке-то кисет с махоркой был. Сделаю товарищу комбригу презент — глядишь, еще чего полезного в хозяйстве подкинет. А если еще «Аризону» с его крупнокалиберным присчитать, так по местным меркам я и вовсе выхожу сам себе отдельный танковый батальон. Да что там батальон — корпус!
Ага. Только бы башню этому… отдельному танковому да гусеницы.
— Оружием… поможем, — говорит комбриг. Только вот уверенности у него при этом в голосе не ощущается. — У нас тут тоже, сам понимаешь, не завалы, а с боеприпасами так вообще… в ближайшие, — усмехается, — два-три века устойчивого подвоза не предвидится. Выкручиваемся помаленьку… ты еще на эти художества наглядишься.
Полез он снова в стол, вытащил очередной свиток, поплоше — ленточка всего одна, и печать тоже не очень, обычная коричневая. У меня, правда, все равно опять шерсть на загривке дыбом встала.
— Вот, — говорит, — приказ о выделении тебе десятка из последнего пополнения. Самому читать не советую — ты пока к местным выражениям не привычен, а наша канцелярия такие перлы выдает, что и меня порой дядька Кондратий хватает. Отдашь его графу Леммиту… заодно и про старшину спросишь. С ходу он тебе, конечно, толкового полусотника из-под земли не родит, так что лучше проси десятника. Сам его и повысишь. Власти у тебя теперь на это хватит, зато человек тебе по гроб обязан будет. Опять же… если десятник хорош, так и люди у него не последние.
Как говорил в таких случаях старшина Раткевич: «ню-ню». Десяток — это, конечно, больше, чем один я, а вот на роту, пусть даже очень отдельную, не тянет при всем желании. С учетом неизбежного отсева — ну не верю я, что мне сразу готовых нибелунгов пришлют — считай, если пять-шесть годных… ограниченно… наберется, и то счастье.
— В этот раз к нам городское ополчение подошло, — продолжает Клименко. — Оно, наверное, и к лучшему. Крестьяне здешние, народ, мягко говоря, темный, верят исключительно в магию и ее же боятся, как черти ладана. Пока отучишь их при каждом выстреле оземь хлопаться, семь потов сойдет. А горожане в этом отношении малость покультурнее, но и к природе тоже привычные. Города-то эти… с наш райцентр, а то и колхоз хороший.
— Ясно, — говорю.
— Ну а раз тебе ясно, — ласково так говорит товарищ комбриг, — тогда вперед. Действуй… разведка.
Хоть бы, думаю, пожелал чего напоследок… ни пуха ни пера, например. Я бы тогда его к черту послал. Мелочь, а приятно.
Встал, свитки со стола сгреб.
— Разрешите идти, товарищ комбриг.
Комбриг тоже из-за стола встал, плечи расправил и вдруг руку мне протянул. Здоровая такая лапища, вся рыжей шерстью заросла, хоть стриги да сдавай.
— Надеюсь я на тебя, разведка. Ты уж… не подведи.
И так мою ладонь стиснул, что я аж чуть не присел.
* * *Опомнился я только внизу лестницы. К стенке прислонился, затылком холодный камень нащупал и попытался спокойно обстановку прокачать. Пока время позволяет.
Что, думаю, Малахов, понравилось героя-одиночку изображать? Никому ничего не должен, ответственность ни за кого не несешь — ну, понятно, кроме рыжей, слуги моей ненаглядной, но это случай особый. Захотел — в разведку сходил, захотел — черного мага завалил. Курорт! Прям тебе Минводы с Пятигорском или… как там у фрицев… Баден-Баден.
А вот кончился твой отпуск, старший сержант. Теперь на тебе десять душ… или одиннадцать, смотря как они этого десятника считают. Плюс рыжая. Итого — двенадцать. Прям как апостолов. Ну и я, соответственно… весь в белом. Нет бога, кроме капитана, и старший сержант — пророк его — так, что ли?
Ладно.
Пошел я искать этого… графа Леммита. То еще занятие, доложу. Первый же встречный меня чуть не доконал. А ведь я этого слугу минуты две выбирал, чтобы с виду был посмышленее. Наконец выбрал парнишку лет шестнадцати, нарядного, что твоя кукла, весь в шелках и бархате, нос еле-еле из-за кружев виднеется — короче, должность пажа большими буквами на лбу написана. Ну я его и спросил. У него сразу глаза на пол-лица сделались. С минуту он ими хлопал, а потом осторожно так спрашивает: «Простите, благородный господин, а какой у него герб?»
Тут-то я в голубой туман и выпал.
Хорошо, думаю, не хотите по-хорошему, значит, будем по-нашему. Вопрос — где располагается пополнение? Ответ — в палатках, в поле перед замком, потому как в самом замке места не хватит, даже если всю эту рыцарскую братию из конюшен выселить и трехъярусные нары установить. Ну а уж если и они не смогут помочь свое непосредственное начальство отыскать, тогда уж остается только идти на поклон к Елике и выпрашивать у нее путеводный клубочек. По-другому никак.
