Федор Годунов. Стылый ветер - Иван Алексин
— Князь Шуйский известен своей осторожностью, — начал я лить дезу в уши остальным. — После разгрома дворянской конницы он наверняка задумается, а так ли мы слабы, как он до этого думал? И раз мы смело идём к Ярославлю, значит, уверены в своей силе. Надеюсь, больше мимо тебя к нам никто не проскочит, Подопигора?
— Ночей спать не буду, но лазутчиков к войску не пропущу!
— Ну, смотри, — внушительно протянул я, не сводя глаз с сотника. — У меня вся надежда, что князь не узнает, насколько малочисленное у нас войско. После потери полка Глеба, нам в чистом поле не выстоять.
— Так когда мы к городу подойдём, он своими глазами всё войско увидит, — высказал опаску Полозов.
— Э нет, — криво усмехнулся я. — Мы у стен города только Севастьяна с полком оставим, а остальные из леса не выйдут. Будут только иногда на глаза осаждённым показываться. Вот и пусть Митька гадает, какую воинскую силу мы от его глаз за деревьями спрятали.
— Мудрёно, — пригладил бороду Кривонос — Только что нам это даст, государь? Ну, испугается Шуйский и в городе сядет. Так город-то нам не взять!
— Да и долго численность нашего войска тайной не будет, — поддакнул ему Полозов. — Всё равно Шуйский узнает.
— А нам долго и не нужно. Нам лишь бы один день у стен города простоять, — я хитро улыбнулся и, понизив голос, доверительно сообщил; — Князь Барятинский мою руку держит. Помните, как я с ним в прошлый раз, когда мы к Ярославлю ходили, долго с ним наедине беседовал? — я дождался кивка моих соратников и продолжил: — Договор мы с ним в тот раз заключили. Как я войско соберу и к Ярославлю подойду, так он ночью ворота откроет, в город впустит и со своими людишками на мою сторону перейдёт. Так-то!
Никакого такого договора на самом деле, конечно, не было. Вот только пусть теперь Барятинский Шуйскому обратное доказывает. Зная подозрительность Митьки, тот наверняка не поверит. И, если учесть, что неведомый мне предатель, заодно о слабости моего войска сообщит, то князенька скорее всего не только решится из города выйти, но и ярославский гарнизон с собой не возьмёт. И главное, сам Барятинский, видя такое недоверие и понимая, что милостей от Шуйских ему всё равно уже не ждать, может, и впрямь, на мою сторону перейти решиться. Ну, а мне главное к будущей битве подготовится. Копейщиков со стрелками за засеками укрыть да ложным отступлением конницы под огонь пищалей и пушек неприятеля завлечь. Если всё получится, то шансы на победу есть. А проиграю. Тогда и буду думать, что дальше делать.
— Завтра продолжим поход, — поднялся я с табурета, давая понять, что совет закончен. — Леонтний, Гришка, Бориска, — остановил я сотников. — Завтра со своими сотнями скачите к Ярославлю. У стен города помелькайте да обозы с продовольствием перехватывайте.
— Как прикажешь, государь, — дружно поклонились они мне.
Ну, вот и всё. Теперь информация до Шуйского точно дойдёт. Если предатель по какой-нибудь причине не подсуетиться, то кто-нибудь из этой троицы обязательно сообщит. А, значит, битве быть!
* * *
— Государь, Шуйский из Ярославля уходит!
— Чего? — я придержал коня, отказываясь верить услышанному. — Куда уходит, Ефимка? Ты что, ошалел⁈ Или он войско оставил, а сам сбежать решил?
— Нет, государь, — десятник аж бородой затряс, отвергая моё предположение. — К Якиму Остаповичу воинских людишек много перебежало. Сказывают, что князь Шуйский крепко с воеводой Барятинским разругался. Чуть до сечи в городе не дошло. И теперь большой воевода вместе с войском в Ростов уходит.
— Дела-а-а! — изумлённо протянул держащийся рядом со мной Полозов. До Ярославля оставалось пройти чуть больше трёх вёрст и я благоразумно отозвал дворянскую конницу обратно к войску, оставив контроль за окрестностями города за Подопригорой. — Это что же, выходит, мы в Ярославль без боя войдём?
— Отчего же без боя? — возразил своему недругу Борис Бутаков. — Ярославский гарнизон в городе остался.
— Оно, может и так, — добавил в голос издёвки костромской дворянин, — да только князь Барятинский руку Фёдора Борисовича держит. Забыл, что дачева нам государь сказывал? Вот потому вора-Шуйского из города и выгнали. Государя ждут!
— Так, может, догоним, покуда далеко не сбежал, пёсий сын, — предложил мне Порохня. — Побьём супостатов, а Шуйского на кол перед городскими воротами посадим, чтобы другим воровать неповадно было.
Я крепко задумался, осмысливая новые вводные. Да, не ожидал я подобного эффекта от той дезы, что я соглядатаю Шуйского на царском совете скормил. В лучшем случае надеялся в Шуйском недоверие к ярославскому воеводе зародить да рассчитывал на выход с войском в «чистое поле» большого воеводу подтолкнуть. А он отступить решил. Об этаком подарке я и мечтать не смел!
Бескровное взятие Ярославля вкупе с позорным бегством из него царского брата прогремит на Руси сильнее любой даже самой убедительной победы, отдавая в мои руки Север страны. Остановится князь Дмитрий в Ростове или дальше в Москву уйдёт, теперь уже не имеет значения. В любом случае, мне он теперь не соперник. Моё войско будет расти с каждым днём, а его наоборот разбегаться. А подкреплений из Москвы ожидать не приходится. Там сражения с болотниковцами в самом разгаре; каждый воин на счету.
И вот зачем мне тогда это преследование нужно? Для чего? Чтобы одержать победу над переставшим быть опасным противником? Перебить несколько тысяч русских воинов, что скорее всего в будущем будут переброшены для борьбы со вторым самозванцем и польскими интервентами? Заставить Василия Шуйского в ущерб борьбе с Болотниковым всё же перекинуть часть сил на Север? И при этом ещё и возможность поражения сбрасывать не нужно. Всё же численностью нас противник по-прежнему превосходит и будучи загнан в угол, может неприятно огрызнуться. Не нужно забывать, что мы разгромили лишь часть дворянской конницы, а полтысячи бьющих из засады московских стрельцов, могут оказаться очень неприятным сюрпризом.
— Неоправданный риск. Одной конницей мы с ними не справимся, а
