Слово и дело - Игорь Черемис
Остов этого колеса мы с Семичастным видели – его заложили год назад и обещали закончить этим летом, но я был уверен – обманут.
– Да, жалко, – Чепак покивал головой и спросил обеспокоенно: – Про ваш номер он ничего не говорил больше?
Я даже посочувствовал полковнику – ему жутко хотелось узнать, о чем мы полчаса говорили с бывшим председателем всесоюзного КГБ, но он вынужден был задавать наводящие вопросы.
– Похвалил ещё раз – и всё, – я безразлично пожал плечами. – Он в основном про Москву спрашивал, полковника Денисова хорошо помнит и некоторых оперативников старых.
Самый безопасный для меня вариант ответа – Семичастного вполне могло пробить на ностальгию по старым добрым временам. Я понятия не имел, знаком он с Денисовым и с личным составом московского главка, но точно знал, что Чепак не будет спрашивать Семичастного про содержание нашего разговора, а если и спросит – тот лишь удивится и пошлет полковника подальше. Это мне не по чину было такое посылание непосредственного начальства.
– А, вот оно что, а я уж грешным делом подумал, что он тебя в Киев взялся переманивать, – оскалился Чепак.
– Ну что вы, Трофим Павлович, какой Киев? – притворно удивился я. – Я бы на такое предложение и не согласился бы.
Особенно после того, как услышал откровения Семичастного.
– А зря, Виктор, очень зря! – наставительно произнес Чепак. – Что ж, не буду тебя задерживать, ты, наверное, торопишься? Когда в командировку свою собираешься?
Я задумался.
– Через недельку, наверное. Сможете выделить мне машину? Иначе придется чуть ли не через Москву ехать, а это дня три только в один конец, – я старался говорить как можно жалобнее.
– Машину? – удивился он. – Разумно, разумно... думаю, можно. Только водителя не дам, у нас и так некомплект.
– Водителя и не прошу, Трофим Павлович, я и сам водить умею, невелика наука...
Уже у себя в кабинете я смог выдохнуть – два таких мероприятия в один день вытащили из меня всю душу без остатка. Я посмотрел на гитару, но решил не прибегать к столь сильным средствам – и просто закурил. В управлении это не приветствовалось, но кто мне может запретить, кроме Чепака? А он сюда сегодня вряд ли сунется.
Я прислушался к себе – и понял, что больше всего мне было обидно за песню, которая оказалась неуместной на советской Украине. Но Семичастный сам подсказал мне выход, и я собирался им воспользоваться так, чтобы ни одна сволочь из ЦК КПУ не нашла в моих действиях никакого криминала.
[1] Столько областей в УССР было с 1959 года, когда Дрогобычскую область (так назывались несколько районов Западной Украины, вошедших в СССР в 1939-м) влили в Львовскую. Киев стал отдельной административной единицей только в 1978-м. Крым в эти годы назывался Крымской областью – автономной республикой он был до 1945-го и вновь стал в конце 1980-х.
Глава 13. «Усердным взором сердца и ума»
Недолгий разговор с Семичастным оказался очень плодотворным – я на многое смог посмотреть другим взглядом, в том числе и на тот странный запрет разработки кружка юных и не очень любителей Украины. Украинизация республики никуда не делась, несмотря на весь школьный опыт «моего» Виктора и уже мои наблюдения. Возможно, в Сумах она шла не так заметно, как где-нибудь в Тернополе и Ивано-Франковске, но определенные задачи стояли и перед руководством этой области. Продавить использование украинского
