Калинов мост - Василий Анатольевич Криптонов
Молния была яркая, ветвистая. Казалось, что если Владимира ей не испепелит, то он по крайней мере рухнет замертво. Однако ничего подобного не произошло, Владимир даже не покачнулся. Впитал в себя молнию, едва ли её заметив — так, как иные люди надевают на ходу перчатки.
Не глядя закинул меч в ножны, бросил пауку:
— Иди, ребятам помоги, — и только после этого улыбнулся Катерина Матвеевне. — Ну что, я не слишком долго?
Отвечать словами было выше её сил. Катерина Матвеевна попросту набросилась на Владимира с объятиями.
Глава 25
Когда замок тряхнуло в первый раз, я не обратил на это внимания. Оно полностью растворилось в прижимающейся ко мне девушке. Надо же, я и позабыл вот это вот всё! Совершенно вылетело из памяти, как хорошо мне было рядом с Катериной Матвеевной. Увлёкся битвами и развратом. Ну а что поделать, такова жизнь охотничья… Теперь же всё воскресло, и я сильно осудил себя за то, что уделял так мало внимания этой милой барышне.
Ну, подумаешь — пол под ногами дрогнул. Битва идёт, всякое может случиться…
Когда тряхнуло вторично, я произвёл быстрое сканирование Сотников и присвистнул.
— Что происходит? — отстранилась от меня Катерина Матвеевна.
— Да уж происходит там… Так. Давай-ка немного полетаем, одну я тебя пока не оставлю. Не в этом месте.
Я взял Катерину Матвеевну под локоть и переместился на крепостную стену. Вернее, на то, что от неё осталось — уцелевший кусок. Катерина Матвеевна охнула от неожиданности и крепко уцепилась за мою руку.
Картина была впечатляющая. Армия чертей, которая свалила с холма, добралась-таки до крепости. Навстречу им высыпали наши, растянулись цепью, демонстрируя непреклонное намерение не пущать во что бы то ни стало. Разумеется, не все вышли наружу. Изрядная часть воинства оставалась во внутреннем дворе крепости. С местными чертями они уже покончили и были не прочь схватиться с новыми. Сердца требовали добавки. Добавки костей и родий.
Армия чертей выглядела впечатляюще, однако победимо. Конечно, без потерь не обойдётся, но конкретно эту свору мы бы загасили. Если бы не одно существенное «но».
Во главе армии стоял Кощей Бессмертный. И смотрел пустыми глазницами на меня, стоящего на крепостной стене. При том, что груда обломков, которую Разумовский на него навалил, никуда не делась и сохранилась в первоначальном виде.
— Ну да, в общем-то, логично, — пробормотал я. — Если уж черти могут перемещаться, как им заблагорассудится, то тебе — сам бог велел.
— Бог не может повелевать мною! — взревел Кощей. Задаваться вопросом, как ухитрился меня услышать, очевидно, не стоило. Я его, что характерно, тоже прекрасно слышал. — Я здесь — Повелитель!
— Как скажешь, — пожал плечами я.
— Сдавайся.
— Конечно, только шнурки завя… Ой, извини, у меня нет шнурков. Тогда не могу. Сам видишь, от меня не зависит, обстоятельства…
— Отдай девушку!
— На кой-она тебе? Ты же скелет.
— Я могу сделать из неё царицу мёртвых.
Я повернулся к Катерине Матвеевне.
— Ты хочешь быть царицей мёртвых?
Она покачала головой.
— Не хочет, — обратился я к Кощею. — Другую поищи.
— Ты чего-то не понимаешь, — рыкнул Кощей. — Вам не уйти! Не выбраться из этой крепости! Вы сами загнали себя в ловушку, глупцы.
Я скептически приподнял бровь.
— А как насчёт наших Знаков? Что нам помешает отсюда переместиться?
Кощей засмеялся. Сухо, гулко, медленно.
— Попробуй. Вот прямо сейчас — попробуй.
Я попробовал. И скрипнул зубами. Сука…
— Это моё место, — объявил довольный Кощей. — И вам отсюда не уйти! Вы можете либо сдаться и выполнить мои условия, либо погибнуть.
— Либо, — выдвинул третий вариант я, — отковырять твоё «яйцо» и использовать его.
Махнул рукой в сторону яйца. Теперь, когда замок частично обрушился, оно отлично просматривалось.
— Ты не сможешь попасть внутрь яйца! — заволновался Кощей. — Потрать хоть тысячу лет — тебе даже не оцарапать его поверхность! Оказаться внутри могу только я!
— Либо тот, кому подвластно всё во всех мирах — будь лишь на то воля его хозяина, — послышался голос справа от меня.
Я вздрогнул, повернул голову и обалдел. Едва ли не больше, чем Кощей.
— Ты ещё кто такой⁈ — взревел Кощей.
Лысый мужик в набедренной повязке, внезапно образовавшийся рядом со мной, поклонился с каменным выражением лица.
— Я джинн, и я выполняю желание сердца моего повелителя.
Джинн. Н-да, про джинна-то я забыл.
Когда-то — по ощущениям, тысячу лет назад, — живущий у меня дома карманник Николка украл у Земляны лампу и вызвал джинна. Оказалось, что модифицированный родиями джинн не исполняет как таковые желания, формулируемые ртом. Он заглядывает владельцу лампы непосредственно в душу, читает там самое на текущий момент сокровенное и решает: либо ему заходит такое, либо нет. Если нет — убивает хозяина, а если да — исполняет.
Тогда последним хозяином джинна оказался я, и он внезапно проникся тем, что узрел у меня в душе. После чего исчез.
— Я пришёл, чтобы исполнить долг, — повернулся ко мне джинн и протянул руку. — Идём, хозяин!
Вариантов получше мне никто не предложил. Я коснулся руки джинна, и в ту же секунду обстановка изменилась.
Мы — я, джинн и прижимающаяся ко мне Катерина Матвеевна — оказались в замкнутом пространстве, которое выглядело настолько чужеродно, что я это даже не сразу осознал.
Стены, покрытые пластиком. Светящиеся панели потолка. Рифлёный металлический пол. Двери, подмигивающие пользовательскими интерфейсами…
— Где это мы? — пролепетала Катерина Матвеевна.
— В яйце, — сказал я и посмотрел на джинна. — Сдаюсь! Какое было моё самое сокровенное желание? Хоть убей, не могу понять.
— Ты желал найти тех, кто превратил твой мир в ад. Уничтожить их. И привести мир к величию.
— И тебе это зашло? В смысле, ты же — часть этого ада…
— Я действую не в своих интересах. Твоя мечта велика, и я склоняюсь перед ней. Таково моё предназначение. Ты всё сможешь сделать сам, мне нужно лишь немного помочь. И я это уже почти сделал.
— Почти?
Джинн подошёл к двери, в которую упирался коридор, и взмахнул рукой. Вспышка. Дверь вылетела.
— На этом моя работа окончена. Прощай, хозяин.
Джинн исчез. Мы с Катериной Матвеевной переглянулись. Я молча пошёл в открывшееся помещение.
Там оказалось что-то вроде капитанского мостика, смысловым центром которого
