Помощник ездового - Александр Вячеславович Башибузук
Мадсен тяжел и неудобен, но Алексей уже приноровился к чуду датских оружейников, вдобавок для удобства приделал к нему тактическую ручку. Далеко не ПКМ, с которым Лешка всегда работал на штурмах в прошлой жизни, но пришлось привыкнуть обходиться тем, что есть в наличие. Маузеры тоже явно не автоматы, но накоротке гораздо эффективней, чем винтовки.
В успешном выполнении задачи Алексей абсолютно не сомневался. Да, брони нет, связи и страховки с воздуха тоже нет, оружие несовершенно, но группы обучены и слажены, а противник, лихие джигиты, хороши в конном строю, справно управляются с винтовкой и саблей, но даже близко не представляют, как противодействовать тактике малых штурмовых групп.
Все должно получиться! Не может не получиться!
Аэропланы начали заходить на крепость, Лешка поднял руку и присел. Назад не оглядывался, так как прекрасно знал, что группа выполнит безукоризненно приказ.
От первого «Авро» сорвались две черные точки и быстро полетели вниз.
Чередой саданули оглушающие взрывы.
Следом на боевой заход зашел второй «британец» с «бомбами».
Самодельные бомбы получились практически безоболочечными, но по пятьдесят киллограм динамита в каждой свое дело делали. В воздух взметнулись обломки камня и облака пыли.
Последними заходили самолеты с баками «напалма».
В воздухе плеснулись сдвоенные вспышки, и медленно осели вниз широким куполом горящего дождя. Раз и другой, через несколько минут вся крепость уже горела чадным синеватым пламенем, а все вокруг затянуло пылью и дымом. Военлеты отбомбились на удивление точно, все «адские машинки» сработали штатно, кишлак задело только краем, но…
Последний самолет, немецкий «Эльфауге», выходя из разворота, вдруг клюнул носом и с резким снижением пошел вниз. Казалось, что он летит прямо на группу.
— О Аллах… — Бердыев закрыл лицо руками.
Лешка с трудом подавил желание сорваться с места.
Аэроплан с воем промчался прямо над головами, с жутким треском врезался в осыпь и сразу превратился в груду обломков, красиво разлетевшихся по всем сторонам.
— Командир… — ахнул Модя. — Может…
— Пошли, пошли!.. — Алексей пропустил мимо ушей его слова и показал рукой направление. — Вперед, кобыльи дети!
Оставшееся расстояние до кишлака проскочили без остановки. Сто пятьдесят метров, сто, восемьдесят, пятьдесят, башня крепости медленно приближалась…
На улицах валялись обгорелые и облепленные пылью трупы людей и лошадей, все вокруг было завалено обломками, сложенные из камней домики просто разметало по сторонам. Чадный дым и пыль слепили, вышибали слезу, в глотке немилосердно саднило, продвигаться приходилось едва ли не на ощупь.
Слева и справа хлестнули короткие очереди, засвидетельствовав огневой контакт остальных групп с противником. Но ни о каком серьезном сопротивлении басмачи даже не помышляли. Пара выскочивших из переулка бандитов едва завидев Алексея, сразу с воплями убежала.
Услышав возбужденные крики впереди и слева, Лекса прянул к высокому забору, а потом классически «нарезал» угол: сломал корпус, сделал подшаг, еще шаг и выглянул из-за угла со вскинутым пулеметом.
Гулко загрохотал Мадсен. Сбившихся в группу басмачей разбросало пулями, чудом оставшийся в живых бородач с криком скрылся в дыму.
— Пустой… — Алексей присел, Юсуп с маузером наготове навис над ним.
Щелкнула защелка магазина, лязгнул затвор, загоняя патрон в патронник.
— Готов…
Туркмен схватился за лямку на разгрузке и помог Лешке встать. На тренировке этот прием специально отрабатывали. Первый номер со своим пулеметом тоже загружен как мул, от постоянного напряжения ноги могут отказывать, а быстрота решает все.
Тройка двинулась вперед, но уже через несколько минут, прямо за спинами, неожиданно хлестнул винтовочный выстрел. Практически одновременно захлопали пистолеты Моди с Юсуфом и винтовка заткнулась.
— Чисто…
— Чисто…
— Вперед…
Впереди показалась обсыпавшаяся крепостная стена и почти сразу же, слева из-за угла вывернулся боец в грязном маскхалате, разгрузке, балаклаве с черепом и тоже с пулеметом в руках.
Алексей сначала разглядел красную повязку на рукаве, а только потом по фигуре опознал Костю, радостно ругнулся и жестом показал направление.
Костик отсигналил, что все понял, его группа сразу же заняла свое место у пролома.
Из-за стены доносились возбужденные разговоры и ржание лошадей.
— Третий, работай…
Модест протиснулся под стеной, показал гранаты в обеих руках, а потом по очереди зашвырнул их в пролом и сразу ушел на свое место.
Третий номер группы Кости одновременно с ним проделал то же самое.
— Своя!
Грохнули взрывы, жалобно заржали лошади, в воздухе пронесся и сразу оборвался глухой стон.
Басовито загрохотали пулеметы, зачищая двор, уцелевшие басмачи без сопротивления попадали на землю. Сразу же захлопали пистолетные выстрелы, никто никого не собирался оставлять в живых.
— Где курбаши? — Лешка наступил сапогом на руку последнему бандиту. — Бердыев!
Туркмен перевел, выслушал ответ и ткнул рукой в башню.
— Все там. И Курширмат, и турок и Ибрагим-бек. Они там с ближними нукерами. Все!
К башне уже стянулись почти все «тройки». Алексей расставил бойцов по местам, приказал держать оборону, а сам подозвал к себе Модю.
— Дверь в башню, ставь заряд.
— Есть, командир… — Модест начал стаскивать с себя рюкзак.
Через несколько минут саданул мощный взрыв, дверь вместе с большим куском кладки вбило внутрь. Еще не опала пыль, как изнутри истошно заорали:
— Мы готовы на переговоры! Не стреляйте!
Алексей криво усмехнулся и тихо поинтересовался у Кости.
— Ну что, братка, поговорим?
— Ага, — Костик вскинул пулемет на сгиб руки. — Поболтаем…
Алексей приказал Бердыеву.
— Переводи. От себя ничего не добавляй, жизнь не обещай.
Короткие переговоры закончились тем, что во двор вышло полтора десятка басмачей, среди которых неожиданно оказался Мухаммед-бек.
— Где турок? — Алексей шагнул вплотную к худощавому мужчине в круглых черных очках и каракулевой шапке.
— Он застрелился, — басмач спокойно пожал плечами. — На все воля Аллаха. Я готов сотрудничать.
Шир Мухаммед-бек Гази, он же Курширмат, единственный из всех пленных вел себя очень спокойно и даже улыбался. Раненый Ибрагим-бек кривился, стонал и ругался, Хал-ходжа громко и истерично молился, не сводя плавающих зрачков
