Доктор Крюк 4 - Виктор Гросов
Мысль о «Совете Капитанов» была встречена на ура. Каждый из семерых, да и Морган тоже, уже видел себя членом этого нового правления. Это щекотало их самолюбие и давало чувство причастности к чему-то важному. Мы расселись за огромным круглым столом, заставленным кувшинами с вином и ромом, посреди разложенных карт Карибского моря и Портобелло. Воздух был густым от напряжения, но настроены все были по-деловому. Спорили о долях будущей добычи, о том, кто будет командовать во время похода, о положении каждого капитана в Совете.
Морган, как мой ближайший соратник и капитан второго по силе корабля, сел по правую руку. Де Васконселлос, с его опытом и стратегическим умом, негласно стал главным спорщиком и знатоком морских дел. Пикар и Тью выступали голосами разума и осторожности, Рок и Диего — воплощением ярости и натиска, Лоран и Робертс — хитрости и честолюбия. Тот еще коктейль, но пока мне удавалось не дать ему взорваться, направляя споры в нужное русло.
Порешили на главном: в Совете голоса равны при решении общих вопросов, но в бою командую я один; основную добычу делим по справедливости — по числу людей и кораблей, но особо отличившимся в бою — премии. Самые жаркие споры разгорелись о том, как управлять Портобелло, если захват удастся. Тут мнения разошлись. Кто-то хотел просто разграбить город и уйти восвояси, другие видели его как постоянную базу. Я стоял на втором, убеждая, что только контроль над портом даст нам настоящую силу и независимость.
Совет Капитанов начал свою работу. Альянс, еще недавно казавшийся несбыточной мечтой, обретал плоть и кровь. Семь самых опасных волков Карибского моря согласились бежать в одной стае под моим началом. И хотя я прекрасно понимал, что эта стая в любой момент может порвать и меня, и друг друга, первый, самый трудный шаг был сделан. Флот для штурма Портобелло был собран. Оставалось достроить флагман да продумать план атаки до последней мелочи.
Совет Капитанов, при всей его видимой солидности, оставался сворой хищников, что временно согласились охотиться вместе. Устные договоренности, скрепленные ромом да клятвами на ржавых саблях, ломаного гроша не стоили, когда дело доходило до дележа шкуры неубитого медведя, а уж тем паче — до власти над будущим логовом. Ясно было как день: чтобы этот хлипкий союз не треснул по швам при первом же серьезном испытании или после первой же бочки захваченного золота, нужны были скрепы понадежнее. Нужны были правила, черным по белому, пусть и на бумаге, пропитанной порохом да соленой водой.
На очередном сходе, который мы устроили в снятом по случаю пакгаузе на окраине порта — подальше от лишних ушей да глаз, — я выложил им свою новую затею. В воздухе хоть топор вешай — густо от табачного дыма да невысказанного напряжения. Карты Портобелло и Карибского моря были раскинуты на сколоченном на скорую руку столе из бочек и досок, но сейчас все взгляды уперлись в меня.
— Господа капитаны, — начал я, обводя их напряженные лица. — Мы уговорились насчет похода, насчет дележа добычи, насчет единоначалия в бою. Но что дальше? Что будет, когда возьмем Портобелло? Разбежимся с золотишком, бросив город на растерзание испанцам, которые вернутся злые, как черти, и вдвое сильнее? Или попробуем удержать его? А ежели хотим удержать, нужен нам порядок. Устройство. Что-то посерьезнее, чем просто временная сходка пиратских кораблей.
Я видел, как загорелись глаза у Моргана и де Васконселлоса — эти смекнули, к чему я клоню. Пикар и Тью слушали настороженно, прикидывая что к чему. Рок и Диего откровенно скучали — им бы бой да грабеж, а не бумажки да правила. А вот Лоран и Робертс, наоборот, подались вперед, почуяв поживу — возможность поинтриговать да возвыситься в новой расстановке сил.
— Предлагаю наш союз оформить как положено, — продолжил я. — Создать что-то вроде… компании. На манер тех же голландских или английских Ост-Индских, что миллионами ворочают да целыми землями правят. Только это будет наша компания. С нашими правилами, нашими целями. Назовем ее… «Карибская Вольная Компания». Или, если хотите позвучнее, — «Республика Берегового Братства».
Последнее название вызвало шепоток. «Республика»! Слаще музыки для ушей этих людей, всю жизнь бегавших от королей да губернаторов.
— Компания? Устав? — проворчал Рок Бразилец. — Крюк, мы пираты, а не крючкотворы! Наш устав — вострая сабля да верная пушка!
— Твоя правда, Рок, — кивнул я. — Только и у самой вострой сабли должен быть хозяин да голова на плечах, куда рубить. Иначе она начнет кромсать без разбору, и своих в том числе. Наш устав — это не кандалы для нас. Это правила игры, чтобы действовать сообща, не перегрызть друг дружке глотки из-за добычи или власти, и главное — удержать то, что завоюем. Он четко распишет, кто в Совете главный, какие доли кому положены не только с нынешней добычи, но и с будущих доходов нашей базы — портовых сборов, торговли. Установит обязанности каждого капитана и как решать споры. Это наша грамота о вольности и силе.
Де Васконселлос кивнул, задумчиво поглаживая эфес шпаги.
— Мысль дельная, капитан Крюк. Без четких правил наш союз рассыплется так же быстро, как и сложился. Вопрос в том, что в этом уставе прописать. Как власть делить? Как права каждого члена Совета блюсти? Как не допустить, чтобы один всех подмял или чтобы начался полный бардак?
Тут-то и начался базар. Спорили до хрипоты, сколько голосов дать каждому капитану (я стоял за равенство, но кое-кто, вроде Робертса, намекал, что корабли покрупнее заслуживают и веса побольше), как решения принимать, как за исполнением следить, как карать за предательство или нарушение устава (тут все сходились, что карать надо быстро и безжалостно). Я старался рулить разговором, подкидывал формулировки, чтобы и видимость общего правления сохранить, и взаимную ответственность подчеркнуть, но при этом оставить за собой последнее слово в вопросах стратегии и войны — как-никак, я был зачинщиком и фактическим предводителем.
Просидели до глубокой ночи. Воздух стал спертым, кувшины с ромом заметно полегчали, но споры не утихали. Каждый тянул одеяло на себя, норовя выторговать условия повыгоднее в будущей «республике». Я понимал, что с ходу такой устав не принять, но уже то, что они спорили об этом, сплачивало их, заставляло думать о будущем, а не
