Побег из волчьей пасти - Greko
Глава 20
Армянин обманет самого шайтана
Русские так же, как и мы, замерли, потрясенные обстановкой, согнулись, чтобы не угореть, оглядели зал. Можно было теперь со стороны посмотреть на пантомиму, разыгранную нами при входе. Еще более опешили, заметив нас. Зашептались и пулей выскочили вон.
Я хмыкнул. На кой черт офицер натянул чехол на козырек? От дождя его прикрыл?
— Они побежали за подмогой! — Спенсер по-прежнему не убирал руку с винтовки.
— Эдмонд! Какая подмога! Здесь нет ни русских гарнизонов, ни патрулей. Это проезжие. Увидели черкесов, испугались и убежали.
— Тогда они доложат по команде, и за нами вышлют погоню!
— С какого перепуга? Разве у нас на лбу написано, что мы немирные горцы? И что ты так вцепился в винтовку⁈ Больной рукой! Убери. А то еще застрелишь кого ненароком.
Эдмонд продолжал сомневаться. Но руку убрал.
— Эй, духанщик! Подойди! — я решительно вошёл в роль князя.
Хозяин подскочил к нам, утирая пот со лба. Его потрясывало. Видимо, от него не укрылись воинственные приготовления Спенсера. Не дожидаясь моих вопросов, он затараторил:
— Это случайные гости! Мимо ехали! Князьям не о чем беспокоиться!
— Часто здесь русские появляются? — спросил я спокойно.
— Очень редко, очень! Ваши — гораздо чаще!
Под нашими, думаю, он понимал карачаевцев. На сванов мы никак не тянули, несмотря на мою шапочку. Тот факт, что Спенсер, в глазах грузина, превратился в черкеса, тянул на хорошую шутку.
— Спроси его, где в Кутаиси армянские купцы обитают? — попросил меня Эдмонд.
— Везде! — развел хозяин руками.
— Зачем нам армяне-купцы? Будем искать проводника-коробейника, как советовал Гассан-бей? — спросил я Эдмонда, когда духанщик удалился.
— Есть вариант получше! У нас есть, где остановиться. Купец Никол, его мне рекомендовали черкесогаи из «тхамада» на Кубани. Пойдем спать на воздух. Лучше в конюшне на соломе, чем в этом духане!
Я хмыкнул. Название «духан» обрело для меня несколько иной смысл после посещения этого совсем незлачного места. Кутить тут никак бы не вышло. А вот духом недобрым пропитаться — запросто.
… К полудню добрались до Кутаиси.
Я поймал себя на мысли, что, начиная с перевала, мне все чаще и чаще приходят в голову мои грузинские воспоминания. Вот и сейчас я невольно стал сравнивать свои первые впечатления с картинкой Кутаиси моего старого-нового настоящего. И вынужден был признать: что в начале XXI века, что сейчас город на Риони был дыра дырой. Сейчас — в азиатском антураже.
Узкие грязные улицы. Дома в восточном стиле, призванном не восхитить прохожего, а спрятать от его глаз частную жизнь. Крытые галереи, на которых восседали с трубками пребывающие в праздности горожане. Ни одного дома европейского образца. Быть может, где-то в центре, где сидело русское начальство, что-то и было. Но мы по понятной причине туда не жаждали попасть.
Сонное захолустье — такое определение приходило на ум. Лишь торговая улица, заполненная покупателями и торговцами, несколько скрашивала картину. Узкая и кривая, она была плотно заставлена открытыми лавками и развалами с фруктами, овощами и орехами. Все было выставлено на показ — стрижка голов и бород, приготовление плова, выпекание лавашей и пури, пошив одежды, чеканка серебра, ремонт чувяков и сапог, торговля кашемиром.
Я загляделся на выставленные на продажу папахи и черкески. Но Спенсер обратил мое внимание на другое. Он указал мне на кузнеца, подковывавшего лошадей. Я хмыкнул: в Черкесии лошадей не подковывают.
— Мы с тобой отвыкли от этого зрелища!
— Боже, Коста! Они используют вместо гирь камни и деревяшки! И веревки! — обескуражено воскликнул Спенсер, показывая рукой на способы взвешивания товара в местной торговле.
Первый лавочник, к которому мы обратились, тут же указал нам на дом купца Никола. Лавок он не держал. У него, как оказалось, был куда более солидный бизнес. Он занимался торговлей золотом и серебром и имел широкие связи от Черкесии до Персии и Турции. С горцами он знался через свою жену. Все это нам поведал словоохотливый лавочник.
«Через жену, так через жену, — думал я, направляясь с Эдмондом к указанному дому. — Большая деревня. Все всё знают друг про друга. Уверен, что через пять минут весь Кутаиси будет извещён о том, что к Николу приехали очередные черкесы».
Меня сейчас это мало волновало. Нужен был отдых. Нужно было хоть как-то приводить Спенсера в порядок.
Хозяин не удивился нашему визиту. Принял нас за черкесов, которые были частыми гостями в его доме. Имея жену-абазинку, он оказывал горцам услуги представителя их интересов в Константинополе. Все это он успел нам сообщить до того, как я, не переступая порога, объяснил, кто мы на самом деле. Никол даже не стал скрывать своего облегчения, когда узнал, что перед ним грек и англичанин, к горцам имеющие только опосредованное отношение. Было очевидно, что он откровенно их побаивался.
Настороженность пропала — к Николу вернулся важный и напыщенный вид. В принципе, сейчас он мог выставить нас на улицу. В другой раз я, наверное, плюнул бы. Пошёл бы искать приют где-нибудь ещё. Но сейчас позволить себе чрезмерную гордость не мог.Затараторил на армянском. Врал не краснея о том, что старейшины-черкесогаи много нам рассказывали про значение и вес Никола. Про его великодушие. Упомянул, что Спенсер — практикующий врач.
Вряд ли Никол до конца поверил льстивым похвалам. Будучи деловым человеком, уши держал востро и на лесть не покупался. Но именно потому, что был купцом до мозга костей, сразу определил для себя выгоду в нашем появлении. Такой выгодой для него оказался Спенсер. Как врач. Армянин скинул напыщенность, опять превратился в гостеприимного хозяина. Наконец, нам было позволено переступить порог его дома.
— Уважаемый Никол! — я решил держаться льстивой линии в своем поведении. — Нам очень стыдно…
— Почему? — удивился Никол.
— Вы же понимаете. Переход у нас был долгим. Мы одичали. Заросли грязью. И нам бы совсем не хотелось в таком виде сейчас нарушать чистоту и порядок вашего замечательного дома. Я думаю, нам следует сначала сходить в баню, а уж потом…
— В баню? — рассмеялся Никол.
