Гай Орловский - Победный «Факел Гаргалота»
– Какая там может быть ясность? – сказал я бодро. – Когда такая неразбериха, а народа столько, скальпы снимать заморишься!.. А вообще какая ясность нужна бизнесмену, привыкшему ловить рыбку в мутной воде?
Он поморщился.
– Для других мутная, а для меня должна быть ясной. Так кто же их перебил?
– Не спецназ? – спросил я наивно. – Тогда кто-то из команды?..
Он проговорил рассерженно:
– Там было восемнадцать человек из команды телохранителей!.. Их тоже захватили и, связав, заперли в отдельной комнатке…
– А, – сказал я обрадованно, – так это они? Ну да, их же специально обучают!..
– Ни хрена, – отрезал он, – сидели, как мыши. Тоже ждали, когда их выкупят.
Я сказал деловито:
– Нужно потрясти. Вдруг причастны? На такую яхту попасть не так просто. Кто-то помог изнутри.
Он отмахнулся.
– Уже допрашивают. И выбьют все, что удастся.
Но кто?
Я спросил:
– Кто-то из заложников?
– Шутишь, – сказал он недобро, – там такие орлы, что рюмку и то едва держат. Половина наркоманит, четверть спилась, остальные еще спиваются…
– Блин, – сказал я невольно, – зачем дочь отпускать в такое?
Он бросил в мою сторону косой взгляд.
– А как запретишь? Назло снаоборотничает. Чтобы самостоятельность доказать. Но она очень не дура, уже знаешь. Одного раза хватит… Со зла можно один раз сделать, но не два…
– Со зла? – перепросил я.
Он поморщился.
– Будто не знаешь… Нет-нет, я как раз не знаю, но что-то между вами произошло, вот и взбеленилась…
Я наморщил лоб.
– Между нами?
Он тяжело вздохнул.
– Вот-вот, мы даже не замечаем, когда и как обижаем наших женщин, а их не просто задевает, частенько ранит до глубины чего-то там… Кстати, хочу поблагодарить за хард, что ты поднял где-то в канаве.
– Пустяки, – ответил я скромно.
Он взглянул остро.
– Хард на тысячу терабайт, забит очень интересными записями, делались несколько лет. Ему цены нет…
– Вы оцените, – сказал я. – Вы же все оцениваете? Кстати, есть предположение.
– Давай!
– Дикое, – предупредил я.
Он раздраженно отмахнулся.
– Хуже дикости уже не будет. Террористы перебиты, заложники освобождены, а все только губами шлепают!
– Наркоманы, – сказал я с сочувствием. – Террористы – наркоманы. Чего от них ждать? Может быть, под кайфом и перебили? Могли заодно и друг друга.
Он поморщился.
– Несерьезно.
– Тогда версия посерьезнее, – сказал я. – У террористов зашел спор из-за размера выкупа. Кому сколько. А когда спорят и без того взвинченные люди с оружием, недалеко и до стрельбы.
Он поинтересовался с тяжелым сарказмом:
– А последний сам о стену убился?
– Ну зачем же, – сказал я с укором. – Застрелился красиво и торжественно. Героям жизнь не дорога. А он понял, что в одиночку со спецназом не справиться.
– Тогда почему не взорвал яхту?
– А если она и не была заминирована? Почему террористам должны верить больше, чем своему как бы родному правительству? Что хоть и обманом пришло к власти, но кто не обманывает? Обманывателей даже больше уважают за их инициативную умелость.
Он буркнул:
– Террористы по дефолту честнее политиков.
– Это вы правы, – сказал я великодушно. – Круче террористов и политиков разве что бизнесмены. И чем крупнее, тем круче, верно?
Он некоторое время молчал, потом буркнул словно бы невзначай:
– А вот Леонтия говорит, слышала твой голос.
Я отмахнулся, но заметил, как Крамер смотрит изучающе и очень пристально, словно рассматривает каждую мою нервную клетку.
– Это уедает, – сказал я.
– В чем же?
– Напоминает лишний раз, – сказал я, – что меня там не было, а я же мог бы вроде бы как-то поучаствовать в освобождении или хотя бы переговорах. Ничего, она там на яхте развлекалась, а я на теплом берегу!
Он обронил словно бы невзначай:
– Вообще-то она не развлекалась, хотя я ей ни в чем не препятствую, а готовилась к экзаменам. У нее с математикой сложности, вот и подтягивает.
– Чё-чё? – переспросил я. – Это на яхте в тусовке с богатенькими бездельниками?
Он усмехнулся.
– Она сильная девочка и может себе позволить не поддаваться общему поветрию.
Я переспросил:
– Она так и сказала, что готовится к экзаменам?
Он уточнил:
– Ты хочешь узнать, велела ли она так и передать?.. Нет, не велела, но, как понимаешь, явно надеялась, что в той или иной форме я это как-то доведу до твоих ушей.
Я отмахнулся.
– Сейчас уже никогда не волнует, кто с кем спит. Это моя бабушка выходила замуж девственницей, а сейчас привычно, что девушка до замужества переспит и перетрахается с десятками, если не с сотнями мужчин.
– Она несколько старомодная, – заверил он. – Не потому, что старомодная, просто очень уже сосредоточенная на учебе, работе, деятельности. Сильные женщины даже в молодости не прыгают из одной мужской постели в другую. У них дела намного интереснее… Кстати, а где ты все то время гулял, если режим контртеррористической операции ввели даже по городу, а оцепление было всюду?
Вопрос прозвучал как бы невзначай, я сказал с удовольствием:
– А я рассеянный, не замечал никаких запрещающих знаков, просто гулял по городу. Красивый такой, исторический… э-э… старинный. И дома такие старые, древние, давно бы снести пора, но у городских властей явно денег недостает… А в пруду лебеди, лебеди… все с мокрыми жопами, но такие красивые, пока молчат и на сушу не выбираются…
Он поводил пальцем по экрану смартфона, там мелькали то карты, то сводки погоды, наконец проговорил с сомнением:
– Вообще-то ты мог бы успеть на ту яхту… Но только чисто теоретически. Хотя с пристани как-то исчез… Заправщик роль сыграл?
Я сказал с сарказмом:
– Заправщик отошел от причала без нас. Или вы были на самом заправщике? Я остался на пристани, все видели. Честно говоря, на ту яхту не хочу даже без террористов. Я человек слабый, враз западу если не на наркоту, то на какую-то шалавку в короткой юбке… Мне нужно держаться среди людей порядочных.
Он посмотрел с интересом.
– Да? А в прошлый раз прикидывался чуть ли не наркоманом.
Я ощутил легкое замешательство, то ли в самом деле где-то прокололся, то ли он берет меня, как говорили в старину, на Бога, на всякий случай сказал беспечно:
– Все мы прикидываемся, иначе что за жизнь? Весь мир прикидывается!
Он сказал мрачно:
– Доприкидывается.
– Пока не перекинется вовсе? – спросил я. – Нет, не допустим. Наши прикиды безобидные.
– Ты мне зубы не заговаривай, – сказал он. – Так ты был там или нет?.. Я Леонтии верю. Если говорит, что слышала твой голос, то это был твой голос!
– Глюки, – сказал я авторитетно. – Вызванные паническим страхом. Заявляю, как знающий психотерапевт-самоучка.
– Она не паниковала, – заверил он.
– С чего бы?
Он пожал плечами.
– Оптимистка. И всегда уверена в победе. А когда другие паникуют, тем более ищет выход. Ладно, это так, к слову. Это не мое дело, где ты был. Главное, все прошло успешно, а моя девочка получила серьезный урок на всю жизнь.
Он отключил связь, я некоторое время глупо таращил глаза на темный экран. Осталось странное убеждение, что для него важнее было сообщить мне насчет занятий Леонтии математикой, чем узнать, где я был и что делал.
Чертов теракт напомнил, что и здесь война, пусть и не такая, как в Дронтарии. И здесь у меня тоже есть не только права, но и обязанности, что раньше вообще не приходило в голову.
Да, о правах помним все и постоянно боремся за их расширение, а вот обязанности сокращаются как бы сами по себе, хотя и не сами, но это забота и работа тех, кого мы избрали наверх или же просто не мешали им избрать сами себя, что точнее.
Питекантроп стал человеком только в обществе и благодаря обществу. Гораздо более умные и развитые неандертальцы уступили только потому, что прекрасно жили и небольшими семьями, в то время как слабые и не настолько сообразительные кроманьонцы нуждались друг в друге, потому семьи группировались в огромный род, тот разрастался до племени, у которого уже на порядок больше возможностей.
Потому и сейчас, при всем засилье свобод отдельного и, надо сказать честно, в основном ничтожного человечка, нужно отдавать приоритет свободам и возможностям общества.
Это касается не только видеокамер на улицах, но и вообще тотального наблюдения за каждым, что снизит возможности человечка наносить обществу вред, зато резко повысит силу и возможности самого общества.
Мысль вообще-то для меня дикая, раньше я за пивасик да на диван, но как давно это было, хоть и недавно, что с нами происходит, гормональный фон меняется, что ли…
